Всё-таки бросаясь в бездну - снова и снова, - думаю, можно обрести свободу. Не "в пещеру", а "в бездну"... Падение - свободный полёт, парение, прыжок в никуда... настоящая свобода. Утверждение воли приводит к страданиям: но лучше страдать, чем заживо гнить; шопенгауэровскому мировоззрению всегда будет противостоять "философия жизни", кровь всегда будет бунтовать против покоя и смирения перед обстоятельствами.
Учитывая, что, скажем, Иван Бунин до самой смерти писал о плотской любви... сомневаюсь в этом... Это всего лишь один яркий пример. А таких примеров множество.
Ха! Толстой? Сам же утверждал неоднократно, что он "нравоучительствовал" только потому, что пытался победить страсти в самом себе. Это скорее пример, подтверждающий как раз мою точку зрения... Старец Толстой, поглядывающий со сладострастием на женщин, описывающий их "формы" в своих романах так, что жена люто ревновала его.
Он практически от всего отказался... Кроме "Воскресения". "Воскресение" и есть самое настоящее "шопенгауэрианство"... Так ведь жена в главном герое увидела-таки мужа, соблазнившего какую-то Катюшу Маслову... и не когда-то в молодости, а "совсем недавно"...
Уж никак не женщины волновали позднего Толстого, когда он писал: "Я, счастливый человек, прятал от себя шнурок, чтобы не повеситься на перекладине между шкапами в своей комнате..." А вот Набоков про него: "В сущности, Толстого-мыслителя всегда занимали лишь две темы: Жизнь и Смерть".
"Воскресение" - его последний роман. Упомянутые мною рассказы были написаны тогда, когда Толстой был человеком перешедшим рубеж "среднего возраста"... Что касается "повеситься" - Толстой не раз был на грани самоубийства (как и все гениальные, наверное, писатели и поэты): Лёвин, к примеру, хотел повеситься... а ведь Лёвин - это сам Толстой. Самоубийство, по Шопенгауэру, это самый настоящий бунт воли. Воля пытается утвердиться хотя бы таким способом, видя перед собой непреодолимые преграды... Поздний Толстой ничем не отличался от Толстого "юного" - иначе бы он не совершил "побега". Страсти в нём продолжали бушевать до самой его кончины.
В нем душа бушевала, а не страсти - до самой кончины, но изменился он очень сильно: он поверхностного игрока и прожигателя жизни - до достаточно глубокого философа и учителя жизни.
Он больше психолог, чем философ. А страсть к женщинам у него так и осталась, поэтому он уже стариком написал наряду с не раз упомянутыми мною рассказами ещё "Дьявола".
Он психолог, когда работает, как писатель. Хотя и тогда часто философ. То есть практически всегда. Пусть его философия не всем кажется интересной. Мне например. А "Дьявола" он написал в 60 лет. Скоро и мне столько будет. Не надо нас хоронить в "старики".
Как философ он совсем поверхностный мыслитель - это даже не-философу видно. А что касается "стариков"... Гмм! Если я доживу до 60 лет, я так и буду думать ВСЁ ОБ ОДНОМ И ТОЖЕ... И - в 70. И - в 80...
Не "в пещеру", а "в бездну"...
Падение - свободный полёт, парение, прыжок в никуда... настоящая свобода.
Утверждение воли приводит к страданиям: но лучше страдать, чем заживо гнить; шопенгауэровскому мировоззрению всегда будет противостоять "философия жизни", кровь всегда будет бунтовать против покоя и смирения перед обстоятельствами.
Reply
Reply
Reply
Будут кратковременные победы, будут кратковременные перемирия...
Reply
Reply
Reply
Reply
Сам же утверждал неоднократно, что он "нравоучительствовал" только потому, что пытался победить страсти в самом себе.
Это скорее пример, подтверждающий как раз мою точку зрения...
Старец Толстой, поглядывающий со сладострастием на женщин, описывающий их "формы" в своих романах так, что жена люто ревновала его.
Reply
Reply
Кроме "Воскресения".
"Воскресение" и есть самое настоящее "шопенгауэрианство"...
Так ведь жена в главном герое увидела-таки мужа, соблазнившего какую-то Катюшу Маслову... и не когда-то в молодости, а "совсем недавно"...
Reply
Reply
Упомянутые мною рассказы были написаны тогда, когда Толстой был человеком перешедшим рубеж "среднего возраста"...
Что касается "повеситься" - Толстой не раз был на грани самоубийства (как и все гениальные, наверное, писатели и поэты): Лёвин, к примеру, хотел повеситься... а ведь Лёвин - это сам Толстой.
Самоубийство, по Шопенгауэру, это самый настоящий бунт воли. Воля пытается утвердиться хотя бы таким способом, видя перед собой непреодолимые преграды...
Поздний Толстой ничем не отличался от Толстого "юного" - иначе бы он не совершил "побега". Страсти в нём продолжали бушевать до самой его кончины.
Reply
Reply
А страсть к женщинам у него так и осталась, поэтому он уже стариком написал наряду с не раз упомянутыми мною рассказами ещё "Дьявола".
Reply
Reply
А что касается "стариков"... Гмм! Если я доживу до 60 лет, я так и буду думать ВСЁ ОБ ОДНОМ И ТОЖЕ...
И - в 70.
И - в 80...
Reply
Leave a comment