Место боя
«Здесь и сейчас» - это место боя, момент, когда я жду атаки со стороны коварной действительности. Так она приучила меня - и я следую ее заветам, как верный ученик. Поэтому что-то хорошее может быть лишь в прошлом или будущем, которые не простреливаются орудиями «здесь и сейчас».
И даже тогда, когда в «здесь и сейчас» неоткуда взяться никакому коварству - я по привычке вооружен, внимателен, как разведчик, не расслабляюсь, жду удара и проверяю посты. Я отлично научился защищаться, но не научился радоваться. К тому же, как правило, даже в наиспокойнейшие моменты (even in the quietest moments) в ситуации присутствуют досадные раздражители, если не реальные, то, значит, в виде воспоминаний, обид, потерь, неудовлетворенных желаний… Простой момент становится очень сложным в силу всех проблем, психологических или бытовых, которые одолевают тебя каждую секунду, как эринии Ореста.
И бессмысленно убеждать себя, что всего этого нет или это неважно, неправильно и мешает спонтанности. Это - есть и это нормально. Человеческая психика развилась из функции защищаться - и честно выполняет свою работу. Она мыслит не здесь и сейчас - а во все стороны. Весь мир, все формы прошлого и будущего есть объекты ее интереса, ожидания, переживания, опасения. Самого человека никогда не бывает «здесь и сейчас», он весь движется из прошлого в будущее, и точку «здесь и сейчас» невозможно определить, как остановить летящую зеноновскую стрелу. «…Ведь время не состоит из неделимых «теперь», равно как и никакая другая величина», - как писал Аристотель.
Вот как сложно жить в этом мире. Поэтому моей подспудной целью всегда было - побыстрее прожить, отработать жизнь, как тяжелую службу, по возможности не позорно и без больших страданий - и, словно умученный крестьянин, уйти на вечный покой: в рай - так в рай, в ничто - так в ничто.
И в этом я не одинок: люди пьют ровно поэтому - избавиться от службы и расслабиться, вернуть себе невинность. Хотя теперь я гораздо чаще, чем раньше попадаю на краткие моменты в это состояние безмятежности и радости, в подлинное «здесь и сейчас», о котором писали классики (я сам писал), - когда я справился со своим бэкграундом, и он вдруг оказался ничем не замутнен, как стекло заднего обзора. И я вижу, что все хорошо.