И все-таки национализм
Эпоха постмодерна легко выворачивает идеологии на изнанку, подчас обнуляя все возможные “-измы” или наполняет их противоположным содержанием. Тем не менее, периодически надо сверяться по системе политических координат. Несмотря на все пропагандистские ужастики, именно национализму нежели абстрактному патриотизму следует отдать предпочтение. И дело здесь вовсе не в отношении к гастарбайтерам, а в том, что первично - народ (нация) или государственная машина.
Поклонники государства как такового обычно не верят в народ. Для них он - лишь объект манипуляций закулисы, безликая масса, топливо для геополитических сражений. Лишь в крепко стоящей на ногах державе они видят защиту от внешних и внутренних угроз. Однако, как показывает история, даже складно сложенные, сильные государства подчас терпят крах. Как ни была монолитны царская Россия или СССР, в переломный момент истории они рухнули, причем подозрительно быстро. Перво-наперво всех сдают сами элитарии, которые неожиданно оказываются совсем невменяемой сволочью - гораздо более низких моральных качеств, чем среднестатистический гражданин.
Подчас государственники - латентные или откровенные русофобы. Какой-нибудь Никита Михалков или господин Стариков убеждены, что за русским народом надо зорко присматриваться, чтобы барин стоял рядом с мужичком, да погонял плеточкой, чтоб крамолу не допускать. Мысль, что русский народ строил города, пробирался в непроходимые чащи, свергал правителей и выдворял оккупантов, дарил миру чудеса науки и искусства, для государственника чужда и тревожна. Это царь Михаил Федорович сибирские земли осваивал, а Сталин войну выиграл, а не какие-то там русские!
Национализм выгоден тем, что создает более прочную основу, некие принципы, которые остаются неизменны вне зависимости от фамилии правителя - от поколения к поколению. По сути в России русский национализм, то есть опора на народ, не разу не был воплощен, поскольку всегда ситуация на Руси сводилась в итоге к фамилии царя или генсека. И дело тут даже не в том, плох или хорош очередной власть предержащий, а в том, что после смерти или свержения солнцеликого порой наступает хаос и непотребство. Национализм же должен создавать такую систему, которая сможет воспроизводить сама себя без оглядки на трон.
Еще есть патриотизм. Это хорошее удобное слово, которое, казалось бы, может примирить националистов и государственников. Однако, патриотизм, любовь к Родине, подчас абстрактен. Что такое Родина - лужайки, леса и реки? А если сдать российские лужайки и леса в освоение китайским партнерам, перестанет ли они быть Родиной? Националист и государственник ответят на этот вопрос по-разному. Патриотизм - это канат между нацией и государством, при каждый раз не ясно, кто перетянет.
Подлинный русский национализм перекликается не с гитлеровскими мистериями, а с народниками, с народностью, с попыткой опереться на народную стихию, при этом обособляясь самим словом “русский” от космополитичных передергиваний и серой жижи толерантности. И как бы не был русский народ сегодня расквашен жизнью, в активизации лучших сил нации лежит путь к справедливости и развитию, а не в попытка прильнуть к царской туфле на наиболее выгодных условиях.
