Как же так, Володенька…
Потихоньку приходит осознание. Он ушел. Владимир Фролов, Вовка, Володенька. Старый друг, поэт, бонвиван и джентльмен, оратор и демагог, кулинар и пофигист. По отчеству почти никто из нас его не звал, он был очень-очень свой. А Володенька- это пошло от маленькой Ванжельки Коренблит, она его очень любила тогда. Его часто по телевизору показывали, она гладила экран и говорила: «Володенька, хорошенький какой»…))
Мне нужно это написать сейчас, пока остро до невозможности... Когда притупляется - не то.
Мы дружили очень давно, с юности. Сначала - разные литературные объединения, театр-студия «Эхо», общие компании. Я со своими полудетскими стихами и он, очень мягко эти стихи препарирующий..) А через 20 лет - приходит иногда, и просит почитать своё. Забирает распечатки, уносит, читает кому то еще… Этим ли не гордиться?
А потом была «Ленская Волна», клуб самодеятельной песни, родившийся в январе, при свечах, дома у Славки Коренблита. Клуб появился, люди приходили, а дома у клуба не было. И тогда Фролов быстренько впихнул нас в свой..) Фроловы как погорельцы временно жили во флигеле старого здания русско-азиатского банка, в самом здании существовало тогда музыкальное общество. Фроловым дали квартиру, а в их флигель быстренько въехали мы, и два года держали оборону, пока не узаконили за собой это помещение.
Какой там был балкон! Внутри, в дальней комнате. То есть это было такое спальное место наверху, под потолком, человек на 6 в экстремальных условиях. А внизу лавки и стол. Подсвечник, самовар и печеньки. Сколько спектаклей мы сыграли с этого балкона…) Еще в простом, ободранном. Это уже потом - витражи, камин в виде гитары, подсвечники. И на все это мы заработали сами. Сколько известных бардов пело в этом клубе!
Вероника Долина - первая. И для нас, и по жизни. Первый гость нашего теплоходного фестиваля. Нам ее Борис Бурда сосватал. А Вовка Фролов - неизменный член жюри наших фестивалей. Они тогда со Славкой Коренблитом Веронике песню написали: «Созвездие «Волосы Вероники»....
А потом были Вадим Егоров и Леонид Сергеев, Александр Мирзаян и Александр Городницкий, Виктор Луферов и Григорий Гладков, Борис Бурда и Евгений Бачурин, Оля Качанова и Вадим Козлов, Лена Казанцева и Люба Захарченко, Столяры и Игорь Михалев, Александр Суханов, Виктор Берковский, Дмитрий Богданов, да много кто еще. И на всех концертах и фестивалях Фролов - любитель, ценитель и фонтан эмоций. В этом же доме потом начался наш клуб «Что? Где? Когда?». Он и играть пробовал.. Но Фролов - фейерверк, сам себе команда..)
Потом нам случилось работать вместе. Валерий Тарутин, друг, блестящий журналист, полемист и филосов, открыл первую экономическую газету Якутии - «Экономический Вестник Саха», и позвал нас с Фроловым туда работать. В экономики мы тогда с Фроловым были балбесами почти полными, но тарутин обещал научить. И научил. Учиться самостоятельно..) Книги читать. До сих пор помню, как я тогда продиралась сквозь банки и биржи, акции и прочие ценные бумаги, промышленность и финансы. Очень на пользу пошло. ЭВС - моя лучшая редакция. Самая дружная, веселая, легкая. Западного типа - мы все сидели в одном большом помещении, только бухгалтерия отдельно, цифрам постоянный ржач вреден, они путаются.
Особенно весело было почему то тогда, когда совсем не было денег. В республике и, как следствие, у газеты. Работали взаимозачетом. Особенно ценились договора с мясокомбинатом, рыбзаводом, хлебокомбинатом и ФПК «Якутия». Так что еда у нас была, а все прочее - фигня.
Ящик свежемороженой селедки в холодильнике, пара буханок черного хлеба, какая нибудь наливка от ФПК, и посиделки на работе после работы с друзьями и оппонентами. Это там стихийно организовался постоянный конкурс лучших анекдотов. Большая жестяная банка стояла на видном месте. Если гость начинал рассказывать анекдот и мы его продолжали - гость клал в банку купюру, какую не жалко. Если мы анекдот не знали или не догадались - забирал весь банк. Фролов несколько раз «срывал банку» …)
Потом я ушла пробовать новое, а Вовка остался, стал главным редактором. Но он регулярно мне напоминал, что я совладелец газеты и потому не сделаю ли я вот это, вот это и вон то..) Общались меньше уже, но все равно то на праздники, то на ночь глядя в гости заваливал Фролов с конфетами, шампанским и желанием песни орать до утра. Бедные мои соседи..)
А потом мы пересеклись в медцентре. Он только после операции, я - до. Была полумертвая и передвигалась по стеночке. Вовка мне в палату таскал свой ноутбук с песнями и стихами, сам приходил развлекал. Отвлекал от окружающей действительности.
Через пару лет мы с Нюргуном Степановым устраивали его в медцентр уже в кардиологию - совсем плохо было с сердцем. И астма. Врачи настоятельно рекомендовали поменять климат. Поменял.
Ровно год назад, точнее, почти, Вовка с Олей, с женой, был на той самой встрече якутских журналистов, когда погиб Олег Емельянов и Юрий Палыч. Страшно переживал, звонил, плакал.
Мы так и не успели посидеть в Москве старой редакцией ЭВС - Фролов, Антоша Кузин с Жанной, Володя Пантов, Машка Липкина, Оля Гостюхина. Точнее, они то успели, а я - нет. Могла, но не нашла времени. Вот дура!
Мы изменились, да. Стали самодостаточнее, местами равнодушнее, спокойнее как то. И вот - уже никогда. Такая жалость… Уже никогда - его стихи, его песни, его вареники с картошкой с грибным соусом - незабываемые!
Вовка был прекрасным отцом и мужем. Да, даже с учетом его развода. Юля и Юра - его дети - прекрасно воспитаны и успешны. Их жаль очень, такая потеря.
И - любимое.
Нас, Господи, благослови
В душевной лени.
Нет срока давности в любви
И нет в измене.
Одно в другом, кругом-бегом,
А все едино.
Так просто стать своим врагом
Непобедимым.
Нет прошлых и грядущих лет,
Но кто ж повинен,
Что битый дамою валет
Ополовинен?
Увы, не порастет быльем
В валете драма,
Но дама бьется королем -
Она же дама.
А время, как и все врачи,
Неисправимо.
Лечи такое, не лечи -
Наполовину.
Ты полужив и полумертв,
Всё - полумеры.
Любовь лишилась двух сестер:
Надежды, Веры…
Боль притупляется порой
И когти прячет,
Но мой лирический герой
Никчемно зачат.
Любовь и боль - одно лицо,
Два чуждых лика.
Не размыкается кольцо -
Судьба безлика.
Никчемно воронье кружит,
Меня итожа.
И с этим нужно как-то жить,
И с этим тоже.
Все впереди, все впереди,
Морочат числа.
Живут с осколками в груди,
Без ног, без смысла.
Живут с заразою в крови,
Вне откровений.
Нет срока давности в любви
И нет - в измене.