ПРОДОЛЖЕНИЕ ИНТЕРВЬЮ БИЛЛА МОЛЛИСОНА....
Пермакультура: Тихая революция. ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Лондон : Вы ввели пермакультуру в местах, которые по-прежнему полагаются на традиционные методы ведения сельского хозяйства. Были ли они восприимчивы к вашим идеям?
Моллисон : Я проделал ужасно сложный путь приближения к коренным племенам. Например, я был в Центральной пустыне, где все полуголодные, и говорил: "Интересно, если я смогу помочь вам?" И я не буду лгать и говорить: "Я не знаю, как это сделать."А они говорят: "О, давай, мы сделаем это, сделаем как ты говоришь". И у них получилось, теперь они гордяться своими достижениями.
Лондон : У некоторых людей - в частности, коренных племен, идея о том, что Вы можете вырастить себе еду является революционной.
Моллисон : Когда вы росли в мире, где у вас очень незначительное влияние на землю, вы не думаете о создании ресурсов для себя. Что падает на землю то вы и едите. И ваша жизнь зависит от того, что падает на землю. Пермакультура позволяет думать по-другому, потому что вы можете выращивать все что нужно очень легко.
Например, у бушменов Калахари есть родной боб, он называется morama боб. Это многолетнее растение, которое растет под землей и появляется на поверхности во время дождя. Они выходили во время дождя и собирали эти бобы. Но после того как они были вытеснены со своих земель, чтобы освободить место для природных парков и аттракционов, morama бобы им было трудно найти. Я спросил их: "Почему бы вам не посадить их здесь?" Они сказали: "Как вы думаете, мы могли бы?" Таким образом, мы посадили этот боб в своих садах. До этого момента они никогда на самом деле не думали о посадке чего-либо. Этот опыт ошеломил их. Они никогда не думали, что могли бы это сделать.
То же самое произошло с деревом монгонго, которое растет на вершине дюны. Они никогда не пробовали посадить ни одного дерева. Но я пошел и срезал черенки от материнского дерева и воткнул их в песок. Они начали прорастать, давать листья и производить монгонго орехи. Теперь бушмены выращивают деревья там, где они хотят.
Лондон: Вы как-то назвали современные технологии сельского хозяйства одной из форм "колдовства".
Моллисон: Ну, это и есть своего рода колдовство. Сегодня у нас есть больше почвоведов, чем в любой другой момент в истории. Но это не влияет на скорость потери почвы. Чем больше почвоведов, тем больше вы теряете почву.
Я помню солдат, возвращающихся с войны в 1947 году. У них были эти маленькие канистры из стали. Когда они распыляли из них ДДТ по всей комнате, вы никогда не видели больше мухи или комара, или кошек. [Смеется] После войны они начали использовать эти химические вещества в сельском хозяйстве. Газы, используемые нацистами, теперь разработаны для сельского хозяйства. Цистерны с газом были вделаны в плуги. Одной из причин, почему появилось столько искусственных удобрений было то, что промышленность развивалась для получения нитратов для взрывчатки. Затем они внезапно обнаружили, что можно обработать нитратами посевы и получить отличные результаты.
Лондон: То есть зеленая революция была своего рода войной против земли.
Моллисон: Совершенно верно. Правительства по-прежнему поддерживают этот вид сельского хозяйства на сумму около 40 миллиардов долларов каждый год. Все это не идет на поддержку альтернативных систем, таких как органические почвы или создание стабильного сельского хозяйства. Даже Китай внедряет современное сельское хозяйство на основе химических удобрений сейчас.
Лондон: Я помню, покойный экономист Роберт Теобальд сказал мне, что если Китай решит пойти по пути Запада, экологические игры в мяч закончатся.
Моллисон: Я подслушал разговор двух "еврократов" в Вене, которые говорили об окружающей среде. Один из них сказал: "Сколько времени вы думаете у нас есть?" Другой сказал: "Десять лет". И первый сказал: «Ты оптимист". На что я сказал им: "Если в Китае начнет развиваться рынок автомобилей, у нас есть два года».
Лондон: Что беспокоит вас больше всего?
Моллисон: Я ненавижу газоны. Подсознательно я думаю, мы все их ненавидим, потому что мы их рабы. Представьте себе миллионы людей, которые берут свои газонокосилки и ездять по кругу каждую субботу и воскресенье.
У них есть все эти новые участки в Австралии, которые от одного до пяти гектаров. Вы видите людей, которые возвращаются домой с работы в пятницу, попадая на свои маленькие самодвижущиеся газонокосилки и покос все выходные. В понедельник утром вы можете проехать через эти районы и увидеть все эти косилки на полпути через каждые пять акров, ожидающие следующую пятницу. Как идиоты, мы тратим все наше свободное время на вождение этих сумасшедших машин, траву, которая будет расти здесь снова на следующей неделе.
Лондон: Пермакультура учит нас как использовать минимальное количество энергии, необходимое чтобы сделать работу.
Моллисон: Совершенно верно. Каждый дом должен быть производящим энергию и способным отдавать излишки в сеть. Мы построили целые деревни, и мы делаем это - когда один или два здания, в которых установлены солнечные панели, производят энергию для шестидесяти домов и продают излишки в сеть. За семь лет вы можете погасить все свои расходы и иметь энергию бесплатно. Они используют эту же идею в Дании. В каждой деревне там ветряная мельница, которая может обеспечить до 800 домов.
Лондон: Тот же принцип, вероятно, относится и к человеческой энергии. Я заметил, что вы не копаете в саду, потому что это требует затрат энергии, что может быть лучше использовать ее для других вещей.
Моллисон: Ну, некоторые люди любят копать. Это немного похоже на велотренажер в вашей спальне. Но я предпочитаю оставлять это дело червям. Они делают большую работу. Я создал фантастическую почву только благодаря мульчированию.
Лондон: Есть ли пермакультура, которая относится к тем из нас, кто живет в городах?
Моллисон: Да, есть целый раздел в руководстве о городской пермакультуре. Когда я впервые приехал в Нью-Йорк, я помог начать зеленую ферму в Южном Бронксе. Земля была очень дешевая там, потому что там не было ни электричества, ни воды, ни полиции, зато там были тонны наркотиков. Эта маленькая ферма выросла до поставщика, имеющего 8% рынка зелени Нью-Йорка. В настоящее время 1100 ферм действует в городе Нью-Йорке.
Лондон: Что мы можем сделать, чтобы сделать наши города более устойчивым?
Моллисон: Собирать воду с Вашей крыши. Вырастить себе еду. Создать свою собственную энергию. Это безумно легко сделать все это. И отнимет у вас меньше времени, чтобы вырастить свою пищу, чем спуститься в супермаркет, чтобы купить ее. Спросите любого хорошего садовника, который использует органическую мульчу, сколько времени он тратит на свой сад и он скажет: "О, несколько минут каждую неделю". К тому времени, пока вы взяли вашу машину и поехали в супермаркет, собрали продукты, отвезли обратно домой, вы потратили добрый час или два - плюс вы потратили много денег.
Лондон: Хотя пермакультура основана на научных принципах, она, кажется, имеет очень сильный философский или этический аспект.
Моллисон: Существует этический аспект, потому что я думаю, наука без этики это социопатология (sociopathology). Все равно что сказать: «Я буду применять то, что я знаю, независимо от результата" это значит не взять абсолютно никакой ответственности за свои действия. Я не хочу быть связанным с такого рода наукой..
Лондон: Как вы думаете, с чего начать?
Моллисон: Ну, это революция. Но это вроде революции, которую никто не заметит. Здания могут работать лучше. Вам, возможно, нужно будет меньше денег, потому что ваша пища растет вокруг вас, и у вас нет каких-либо затрат энергии. Гигантские суммы денег могут быть высвобождены в обществе, чтобы мы могли обеспечивать себя лучше.
Так что это революция. Но пермакультура аполитична. В ней нет места для политики, или администраторов, или священников. И нет законов. Только этика, которой мы подчиняемся, то есть: забота о земле, забота о людях, и реинвестирование в этих целях.
Это интервью было взято из общественного радио серии "Insight & Outlook". источник http://www.scottlondon.com/interviews/mollison.html
Лондон : Вы ввели пермакультуру в местах, которые по-прежнему полагаются на традиционные методы ведения сельского хозяйства. Были ли они восприимчивы к вашим идеям?
Моллисон : Я проделал ужасно сложный путь приближения к коренным племенам. Например, я был в Центральной пустыне, где все полуголодные, и говорил: "Интересно, если я смогу помочь вам?" И я не буду лгать и говорить: "Я не знаю, как это сделать."А они говорят: "О, давай, мы сделаем это, сделаем как ты говоришь". И у них получилось, теперь они гордяться своими достижениями.
Лондон : У некоторых людей - в частности, коренных племен, идея о том, что Вы можете вырастить себе еду является революционной.
Моллисон : Когда вы росли в мире, где у вас очень незначительное влияние на землю, вы не думаете о создании ресурсов для себя. Что падает на землю то вы и едите. И ваша жизнь зависит от того, что падает на землю. Пермакультура позволяет думать по-другому, потому что вы можете выращивать все что нужно очень легко.
Например, у бушменов Калахари есть родной боб, он называется morama боб. Это многолетнее растение, которое растет под землей и появляется на поверхности во время дождя. Они выходили во время дождя и собирали эти бобы. Но после того как они были вытеснены со своих земель, чтобы освободить место для природных парков и аттракционов, morama бобы им было трудно найти. Я спросил их: "Почему бы вам не посадить их здесь?" Они сказали: "Как вы думаете, мы могли бы?" Таким образом, мы посадили этот боб в своих садах. До этого момента они никогда на самом деле не думали о посадке чего-либо. Этот опыт ошеломил их. Они никогда не думали, что могли бы это сделать.
То же самое произошло с деревом монгонго, которое растет на вершине дюны. Они никогда не пробовали посадить ни одного дерева. Но я пошел и срезал черенки от материнского дерева и воткнул их в песок. Они начали прорастать, давать листья и производить монгонго орехи. Теперь бушмены выращивают деревья там, где они хотят.
Лондон: Вы как-то назвали современные технологии сельского хозяйства одной из форм "колдовства".
Моллисон: Ну, это и есть своего рода колдовство. Сегодня у нас есть больше почвоведов, чем в любой другой момент в истории. Но это не влияет на скорость потери почвы. Чем больше почвоведов, тем больше вы теряете почву.
Я помню солдат, возвращающихся с войны в 1947 году. У них были эти маленькие канистры из стали. Когда они распыляли из них ДДТ по всей комнате, вы никогда не видели больше мухи или комара, или кошек. [Смеется] После войны они начали использовать эти химические вещества в сельском хозяйстве. Газы, используемые нацистами, теперь разработаны для сельского хозяйства. Цистерны с газом были вделаны в плуги. Одной из причин, почему появилось столько искусственных удобрений было то, что промышленность развивалась для получения нитратов для взрывчатки. Затем они внезапно обнаружили, что можно обработать нитратами посевы и получить отличные результаты.
Лондон: То есть зеленая революция была своего рода войной против земли.
Моллисон: Совершенно верно. Правительства по-прежнему поддерживают этот вид сельского хозяйства на сумму около 40 миллиардов долларов каждый год. Все это не идет на поддержку альтернативных систем, таких как органические почвы или создание стабильного сельского хозяйства. Даже Китай внедряет современное сельское хозяйство на основе химических удобрений сейчас.
Лондон: Я помню, покойный экономист Роберт Теобальд сказал мне, что если Китай решит пойти по пути Запада, экологические игры в мяч закончатся.
Моллисон: Я подслушал разговор двух "еврократов" в Вене, которые говорили об окружающей среде. Один из них сказал: "Сколько времени вы думаете у нас есть?" Другой сказал: "Десять лет". И первый сказал: «Ты оптимист". На что я сказал им: "Если в Китае начнет развиваться рынок автомобилей, у нас есть два года».
Лондон: Что беспокоит вас больше всего?
Моллисон: Я ненавижу газоны. Подсознательно я думаю, мы все их ненавидим, потому что мы их рабы. Представьте себе миллионы людей, которые берут свои газонокосилки и ездять по кругу каждую субботу и воскресенье.
У них есть все эти новые участки в Австралии, которые от одного до пяти гектаров. Вы видите людей, которые возвращаются домой с работы в пятницу, попадая на свои маленькие самодвижущиеся газонокосилки и покос все выходные. В понедельник утром вы можете проехать через эти районы и увидеть все эти косилки на полпути через каждые пять акров, ожидающие следующую пятницу. Как идиоты, мы тратим все наше свободное время на вождение этих сумасшедших машин, траву, которая будет расти здесь снова на следующей неделе.
Лондон: Пермакультура учит нас как использовать минимальное количество энергии, необходимое чтобы сделать работу.
Моллисон: Совершенно верно. Каждый дом должен быть производящим энергию и способным отдавать излишки в сеть. Мы построили целые деревни, и мы делаем это - когда один или два здания, в которых установлены солнечные панели, производят энергию для шестидесяти домов и продают излишки в сеть. За семь лет вы можете погасить все свои расходы и иметь энергию бесплатно. Они используют эту же идею в Дании. В каждой деревне там ветряная мельница, которая может обеспечить до 800 домов.
Лондон: Тот же принцип, вероятно, относится и к человеческой энергии. Я заметил, что вы не копаете в саду, потому что это требует затрат энергии, что может быть лучше использовать ее для других вещей.
Моллисон: Ну, некоторые люди любят копать. Это немного похоже на велотренажер в вашей спальне. Но я предпочитаю оставлять это дело червям. Они делают большую работу. Я создал фантастическую почву только благодаря мульчированию.
Лондон: Есть ли пермакультура, которая относится к тем из нас, кто живет в городах?
Моллисон: Да, есть целый раздел в руководстве о городской пермакультуре. Когда я впервые приехал в Нью-Йорк, я помог начать зеленую ферму в Южном Бронксе. Земля была очень дешевая там, потому что там не было ни электричества, ни воды, ни полиции, зато там были тонны наркотиков. Эта маленькая ферма выросла до поставщика, имеющего 8% рынка зелени Нью-Йорка. В настоящее время 1100 ферм действует в городе Нью-Йорке.
Лондон: Что мы можем сделать, чтобы сделать наши города более устойчивым?
Моллисон: Собирать воду с Вашей крыши. Вырастить себе еду. Создать свою собственную энергию. Это безумно легко сделать все это. И отнимет у вас меньше времени, чтобы вырастить свою пищу, чем спуститься в супермаркет, чтобы купить ее. Спросите любого хорошего садовника, который использует органическую мульчу, сколько времени он тратит на свой сад и он скажет: "О, несколько минут каждую неделю". К тому времени, пока вы взяли вашу машину и поехали в супермаркет, собрали продукты, отвезли обратно домой, вы потратили добрый час или два - плюс вы потратили много денег.
Лондон: Хотя пермакультура основана на научных принципах, она, кажется, имеет очень сильный философский или этический аспект.
Моллисон: Существует этический аспект, потому что я думаю, наука без этики это социопатология (sociopathology). Все равно что сказать: «Я буду применять то, что я знаю, независимо от результата" это значит не взять абсолютно никакой ответственности за свои действия. Я не хочу быть связанным с такого рода наукой..
Лондон: Как вы думаете, с чего начать?
Моллисон: Ну, это революция. Но это вроде революции, которую никто не заметит. Здания могут работать лучше. Вам, возможно, нужно будет меньше денег, потому что ваша пища растет вокруг вас, и у вас нет каких-либо затрат энергии. Гигантские суммы денег могут быть высвобождены в обществе, чтобы мы могли обеспечивать себя лучше.
Так что это революция. Но пермакультура аполитична. В ней нет места для политики, или администраторов, или священников. И нет законов. Только этика, которой мы подчиняемся, то есть: забота о земле, забота о людях, и реинвестирование в этих целях.
Это интервью было взято из общественного радио серии "Insight & Outlook". источник http://www.scottlondon.com/interviews/mollison.html