Йозеф Рот "Иов" / "За что страдает праведник?"
«Много лет тому назад жил в Цухнове человек по имени Мендл Зингер. Был он благочестивым, богобоязненным и вполне обыкновенным евреем»
Так звучат первые строчки роман Иозефа Рота «Иов». Именно об этом местечковом еврее и пойдет речь в книге.
Жизнеописания его начинаются с тридцатилетнего возраста, к этому моменту он не нажил особого богатства, зато обзавелся многочисленным семейством, имел троих детей, и еще одним была беременна его жена. Работал Мендел учителем, обучал местных детишек Торе «с честным рвением и без особых успехов», был меламедом не по призванию, а по семейной традиции. Жена Мендела, Двойра, рожает больного ребенка, и с этого момента начинает тянуться вереница несчастий, хотя не сказать, что до этого они жили вольготно, и не знали забот. Тяжелые дни по каплям набегали в года, года в десятилетия, и вот уже Мендл предстает дряхлым стариком, разочаровавшимся в жизни, потерявшим своих родных, а главное и, наверное, самое страшное, отрекшимся от своей, ранее непоколебимой, веры.
Автор не стал мудрствовать, и назвал свое произведение по одной из самых знаменитых и спорных частей Библии (Ветхого Завета) «Книга Иова». Даже начала этих произведений семантически очень похожи: «был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла». Думается мне, что автор сознательно решил повторить опыт написания подобного произведения, переложив библейский сюжет на реалии жизни евреев начала прошлого века, в надежде самому себе ответить на вопрос: «За что страдает праведник?». Прочитав после Рота, и саму «Книгу Иова», я отметила те области, в которых оба произведения имеют сходство и различия. Жена, обвиняющая во всех несчастьях своего мужа, была и у того, и у другого (такого счастья, наверное, хватает многим); пострадавшие дети, были и там, и там; друзья, пришедшие в момент отчаяния, вуаля, опять присутствуют в обоих сюжетах; чудо тоже наличествует. Не хватает только в современной трактовке изначального благосостояния у главного героя, ибо был он гол как сокол уже к началу романа, в отличие от своего жанрового тезки. И перед свершением чуда, он таки отрекся, побежал в итальянский квартал есть свинину, и что там еще снится иудею в кошмарных снах… Да, кстати, и грешок один за Менделом числился, а именно, пришлось сделать ему выбор между детьми в момент, решения вопроса о переезде в Америку, оставил он на родине младшего больного сына. С одной стороны, будь я на месте автора, взявшегося переписать на новый лад, библейский сюжет, и, не отступая, по сути, во многих вопросах от первоисточника, вдруг бы решила, внести поправки именно в эти моменты. Зачем? Чтоб хоть как-то указать на оригинальность текста? Очень сомневаюсь, почему тогда он явно указал в названии романа, ссылку на первоисточник. Сейчас мысль пришла, может быть, он хотел ткнуть древнего автора в фантастичность его сюжета, не в части, где Господь обращается к рабу своему Иову, что Вы, что Вы, это же на каждом шагу, а в том, что человеку реальному, сложно прожить и как минимум не допустить греховных мыслей, ужас, ужас. Или не сделать за жизнь хоть один моральный выбор, как это пришлось Менделу, кстати, в его ситуации не было правильного решения. А Ему только дай повод, вот уже и в грешники записали, а дальше, ну а дальше по плану - кара небесная. У меня самой, герой романа вызывает большую симпатию, ближе он мне как-то. Если Вас жизнь начнет бить гаечным ключом по голове, побежите есть свинину? А ну признавайтесь! Я, да, а потом заем мороженым в Великий Пост.
Тааак, что у нас с главным вопросом - «За что страдает праведник?» В Книге Иова, дан четкий и ясный ответ: Я круче тебя, своего творения, ты, дать рациональное объяснение Моим деяниям, никогда не сможешь, так что успокойся, страдай, Я самый умный. А в романе? Раз уж мы решили, что искомая формула не работает, да и как-то мало она меня устраивает, надо подумать… По идее, церковь учит, что через страдания приходит очищение, утверждение в вере и еще куча неактуальных нынче штук. Но тот, кто страдает подобно Менделу/Иову, вряд ли может порадоваться такому оправданию своих несчастий. История может дать нам вагон и маленькую тележку примеров безвинного страдания и несправедливости человеческих судеб. Описание жизней этих героев выступают, как прототип человеческой жизни вообще. Мир полон Иовами, большими и малыми. Я рано утром, кое-как отрывая себя от дивана, думаю: «За что? За что мне это?» Извините, не удержалась. Хотя… есть в этом зерно здравой мысли… Каждый человек исходит из своих представлений о справедливости: глядя в пустую банку из под кофе, я считаю, что ужаснее ситуации не может произойти, ну а свой вариант придумайте сами... Несмотря на перечисленные отличия в произведениях, итог у них один. Оба стали свидетелями Чуда, которое никто, кроме как Он свершить не мог. У И. Рота это было появление некогда больного сына пред отцом в добром здравии и, как бонус, в достатке. Только все-таки устраивающий меня ответ где? А ответ, в первоисточнике. Раз уж я завела волынку об индивидуальности восприятия, то, наверное, и ответ должен быть у каждого свой. Иов произносит «Теперь же мои глаза видят Тебя», то есть он, вроде как, узрел не только Господа, но ему открылась и причина, вот так каждый из нас, должен найти свою причину. Если для Вас это Он, о-kей!