НОВОЕ ОВЕЩЕСТВЛЕНИЕ ИЛИ МАРАТ ГЕЛЬМАН КАК СЕЛЬСКИЙ СВЯЩЕННИК
Не так давно в религиозных таблоидах проскочила гаденькая новость:
Настоятель одной из церквей Тверской области отец Андрей Николаев каждую ночь с ружьем в руках охраняет храм от местных воров. Пьяницы не раз покушались на иконы и церковную утварь. Почти все население деревни за небольшим исключением пьет по-черному, выменивая на алкоголь даже доски и бревна от собственных домов. Недавно дом священника сожгли, и его семья осталась буквально на улице. "Я не смогу выстрелить в человека, - говорит он, - выстрелю в воздух. Но вор будет стрелять в меня". - http://religare.ru/article33709.htm
Сегодня разгромили галерею Марата Гельмана.
Нападавшие были одеты в черные шапки и черные куртки. В этот момент галерея была открыта для посетителей. Из работников там находились только две девушки-менеджера. Нападавшие приказали им встать лицом к стене, отобрали мобильные телефоны и принялись все крушить. Погром длился всего несколько минут, после чего налетчики покинули здание и «исчезли» в неизвестном направлении. - http://www.vz.ru/society/2006/10/21/53820.html
Оба этих события не так уж сильно отдалены друг от друга и очень знаково характеризуют реальность, в которой нам выпало жить.
Обратимся в начале к истории с батюшкой. Сюжет, когда священник с семьей скрываются ночью в храме от упырей, жаждущих крови или силящихся добыть какой-нибудь таинственный артефакт, встречается в каждом третьем голливудском фильме. Фильмов про алкашей, ломящихся в церковь за выпивкой я пока не встречал. В "Никите" Люка Бессона подростки-наркоманы в поисках дозы проникают ночью в аптеку, принадлежащую отцу одного из них, убивают хозяина и устраивают разгром.
Образ и значение храма одновременно близки аптеке и картинной галерее. "Пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отыдеши" говорит на исповеди священник кающемуся. Когда же овца становится волком, когда в горении душевном христианин врывается в храм, чтобы скомуниздить (слово-то какое подходящее) пару икон, а заодно, возможно, хлебнуть алтарнаго винца, что-то достигает своего предела. Человек, ломящийся в храм за вещью, овеществляется. Священник с ружьем в руках, ломающий голову, отстреливаться или нет от своих прихожан, уже не священник. Поселок, в котором всеобщее равнодушие и молчание покрывает кощунников и поджигателей, уже не место обитания людей.
Музей, галерея - дом искусств, храм культуры. Да-да, не часто в этом доме сегодня можно увидеть прекрасное в возвышенном старинном виде, но значение храма как места встречи, встречи человека с самим собой, с окружающей или превосходящей его реальностью в домах, где обитает искусство, осталось.
Наше общество молчало, когда "Идущие вместе", установив напротив Большого театра унитаз, стали бросать в него книги Владимира Сорокина, а потом сожгли их: ах, в своих книгах Сорокин ругается матом, но описываемые им действия столь фееричны, что хорошо сочетаются с поступком "Идущих". Упс, да у них на майках был еще чей-то портрет...
Общество промолчало, когда горстка православных Шариковых разгромила выставку "Осторожно, религия!": художники явно нарывались, а Шариковы, оказавшись неожиданно говорящими, стали петь о своей религиозной чести.
Сегодня разгромили галерею Гельмана.
Завтра начнутся разговоры про то, что Гельман - последняя редиска, продает на Запад карикатуры на Путина, якшается с бандюками и грузинами (или грузинскими бандюками) и попал под раздачу слонов вполне себе своевременно и справедливо. И никто опять не скажет: "да ё-мое, братцы, да сколько можно?! Есть в нас что-нибудь святое или нет?! Сколько же можно последовательно вторгаться сапогами в область, где должны присутствовать лишь слово и дух?! Сколько можно овеществляться?!"
В фашистской Германии евреев сжигали в печах, а женские волосы использовали на производстве. Это тоже было овеществление, попытка убедить себя и мир, что евреи - ресурс, причем не самый лучший и малополезный. Но то, что происходит у нас, значительно гаже и жиже. Вместо Миллеса - Клыков, вместо Хайдеггера - Павловские, вместо Лени Рифеншталь - Балабанов и его братья. В попытке овеществить евреев германская нация обездушивалась, мы же овеществляемся сами. Лишенные какой-либо устойчивой идеи, жизнеутверждающего начала, не просто теряем человеческий образ, а забываем, каким он должен быть. Ужасны не события, а то, что нет возможности публично дать им соответствующую оценку, разговор переключается на бабло, рассуждения, кто рыжий и крайний, да сетования "а зачем Ивашко галдит? галдеть разве велено?" Не замечая при этом, что души заполняет липкая, непрозрачная взвесь, рассеять которую можно будет только ярким потресением. Люди, это ведь даже не бунт, это вытеснение и растекание!
P.S. Утром 16 октября в Свято-Никольский собор Мариуполя (Донецкая область) ворвался обнаженный молодой человек, который набросился на батюшку, сорвал с его груди крест, погнул святую реликвию и разбил две иконы.
О происшедшем немедленно сообщили в пункт государственной службы охраны, и уже через несколько минут дебошир был задержан прибывшим нарядом охраны и сотрудников следственно-оперативной группы.
Хулиганом оказался 25-летний парень, который в момент задержания находился под сильным воздействием наркотиков, поэтому свои действия объяснить не смог. - http://novosti.dn.ua/details/34997/
Настоятель одной из церквей Тверской области отец Андрей Николаев каждую ночь с ружьем в руках охраняет храм от местных воров. Пьяницы не раз покушались на иконы и церковную утварь. Почти все население деревни за небольшим исключением пьет по-черному, выменивая на алкоголь даже доски и бревна от собственных домов. Недавно дом священника сожгли, и его семья осталась буквально на улице. "Я не смогу выстрелить в человека, - говорит он, - выстрелю в воздух. Но вор будет стрелять в меня". - http://religare.ru/article33709.htm
Сегодня разгромили галерею Марата Гельмана.
Нападавшие были одеты в черные шапки и черные куртки. В этот момент галерея была открыта для посетителей. Из работников там находились только две девушки-менеджера. Нападавшие приказали им встать лицом к стене, отобрали мобильные телефоны и принялись все крушить. Погром длился всего несколько минут, после чего налетчики покинули здание и «исчезли» в неизвестном направлении. - http://www.vz.ru/society/2006/10/21/53820.html
Оба этих события не так уж сильно отдалены друг от друга и очень знаково характеризуют реальность, в которой нам выпало жить.
Обратимся в начале к истории с батюшкой. Сюжет, когда священник с семьей скрываются ночью в храме от упырей, жаждущих крови или силящихся добыть какой-нибудь таинственный артефакт, встречается в каждом третьем голливудском фильме. Фильмов про алкашей, ломящихся в церковь за выпивкой я пока не встречал. В "Никите" Люка Бессона подростки-наркоманы в поисках дозы проникают ночью в аптеку, принадлежащую отцу одного из них, убивают хозяина и устраивают разгром.
Образ и значение храма одновременно близки аптеке и картинной галерее. "Пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отыдеши" говорит на исповеди священник кающемуся. Когда же овца становится волком, когда в горении душевном христианин врывается в храм, чтобы скомуниздить (слово-то какое подходящее) пару икон, а заодно, возможно, хлебнуть алтарнаго винца, что-то достигает своего предела. Человек, ломящийся в храм за вещью, овеществляется. Священник с ружьем в руках, ломающий голову, отстреливаться или нет от своих прихожан, уже не священник. Поселок, в котором всеобщее равнодушие и молчание покрывает кощунников и поджигателей, уже не место обитания людей.
Музей, галерея - дом искусств, храм культуры. Да-да, не часто в этом доме сегодня можно увидеть прекрасное в возвышенном старинном виде, но значение храма как места встречи, встречи человека с самим собой, с окружающей или превосходящей его реальностью в домах, где обитает искусство, осталось.
Наше общество молчало, когда "Идущие вместе", установив напротив Большого театра унитаз, стали бросать в него книги Владимира Сорокина, а потом сожгли их: ах, в своих книгах Сорокин ругается матом, но описываемые им действия столь фееричны, что хорошо сочетаются с поступком "Идущих". Упс, да у них на майках был еще чей-то портрет...
Общество промолчало, когда горстка православных Шариковых разгромила выставку "Осторожно, религия!": художники явно нарывались, а Шариковы, оказавшись неожиданно говорящими, стали петь о своей религиозной чести.
Сегодня разгромили галерею Гельмана.
Завтра начнутся разговоры про то, что Гельман - последняя редиска, продает на Запад карикатуры на Путина, якшается с бандюками и грузинами (или грузинскими бандюками) и попал под раздачу слонов вполне себе своевременно и справедливо. И никто опять не скажет: "да ё-мое, братцы, да сколько можно?! Есть в нас что-нибудь святое или нет?! Сколько же можно последовательно вторгаться сапогами в область, где должны присутствовать лишь слово и дух?! Сколько можно овеществляться?!"
В фашистской Германии евреев сжигали в печах, а женские волосы использовали на производстве. Это тоже было овеществление, попытка убедить себя и мир, что евреи - ресурс, причем не самый лучший и малополезный. Но то, что происходит у нас, значительно гаже и жиже. Вместо Миллеса - Клыков, вместо Хайдеггера - Павловские, вместо Лени Рифеншталь - Балабанов и его братья. В попытке овеществить евреев германская нация обездушивалась, мы же овеществляемся сами. Лишенные какой-либо устойчивой идеи, жизнеутверждающего начала, не просто теряем человеческий образ, а забываем, каким он должен быть. Ужасны не события, а то, что нет возможности публично дать им соответствующую оценку, разговор переключается на бабло, рассуждения, кто рыжий и крайний, да сетования "а зачем Ивашко галдит? галдеть разве велено?" Не замечая при этом, что души заполняет липкая, непрозрачная взвесь, рассеять которую можно будет только ярким потресением. Люди, это ведь даже не бунт, это вытеснение и растекание!
P.S. Утром 16 октября в Свято-Никольский собор Мариуполя (Донецкая область) ворвался обнаженный молодой человек, который набросился на батюшку, сорвал с его груди крест, погнул святую реликвию и разбил две иконы.
О происшедшем немедленно сообщили в пункт государственной службы охраны, и уже через несколько минут дебошир был задержан прибывшим нарядом охраны и сотрудников следственно-оперативной группы.
Хулиганом оказался 25-летний парень, который в момент задержания находился под сильным воздействием наркотиков, поэтому свои действия объяснить не смог. - http://novosti.dn.ua/details/34997/