Дал комментарий порталу «Политаналитика» на тему сегодняшней инициативы Пентагона
Пентагон обнародовал новую версию стратегии вооруженного ответа на киберугрозы. В документе впервые сообщается, при каком ущербе от компьютерных диверсий Пентагон считает себя вправе наносить ответные киберудары: "…если кибератака является настолько мощной, что представляет собой риск для национальной или экономической безопасности США - то есть если есть человеческие жертвы, нанесен существенный урон имуществу, серьезно пострадали экономические интересы или внешнеполитические планы США". Кроме того, в стратегии впервые указаны страны, от которых, по мнению американских военных, исходит наибольшая угроза для США: это Россия и Китай, пишет "Коммерсантъ".
Если бы я был сторонником теории заговора или конспирологии, то вполне мог бы быть уверен, что такой документ окажется принятым еще больше года назад.
Во всех голливудских блокбастерах, начиная от последнего «Крепкого орешка», который вышел года два назад, заканчивая последней частью «Форсажа», вышедшего сейчас, везде говорится о злых хакерах, которые представляют собой планетарную угрозу и вредят жизни не только отдельных банков и коммерческих структур, а целых государств, и определяют большую политику. Но поскольку я не сторонник теории заговора, должен заметить, что Голливуд в данном случае, вынужденный следовать трендам, действительно замечает и отслеживает тот аспект современности, который появляется у нас впервые и начинает играть большую роль.
Пентагон, принимая новую версию стратегии, признает, что сегодня возможности компьютерных преступлений и компьютерных атак уже абсолютно сравнялись с активностью и деятельностью любого другого оружия. Года три-четыре назад мы жили в иллюзии, что есть настоящее противостояние и противодействие на поле боя, разного рода шпионская активность, а есть какая-то электронная деятельность. Она тоже вредоносная, но несопоставима с первыми, как укусы комара не могут сравниться с выстрелом из двустволки.
Так вот, сегодня компьютерные преступления стали уже равноценны по своим возможностям атакам физическим: хакеры могут вторгаться в электронные системы самолетов в тот момент, когда они находятся в полете, влиять на энергоснабжение целых регионов, воздействовать на работу очистных станций, гидроэлектростанций и т.д. И Пентагон сегодня заявил, что он это знает, понимает, и что если уж компьютерные преступления оказались по своему потенциальному разрушению сопоставимы с любой другой агрессией, то и отвечать они на эти преступления готовы соответствующим образом. То есть, если компьютерная атака повлечет за собой реальные разрушения, урон для жизни людей, то отвечать они на это могут не только в киберпространстве, но и в оффлайне. Пентагон перечислил возможные очаги, из которых в состоянии прийти эта угроза. Когда называются Россия, Китай, в первую очередь имеется в виду, что у этих стран есть определенные технологические возможности, что в них есть ведомства, которые разрабатывают стратегию и тактику кибервойны. Американцы приняли это как факт.
Но в то же время, если внимательно вчитаться в документ, становится ясно, что они обращают внимание на аспект, который меняет логику современной войны по сравнению с предыдущими. Потому что раньше военное противостояние между странами велось, в первую очередь, между промышленными блоками. То есть, чтобы завести у себя танки, нужно было иметь либо руду, либо доступ к ней, нужно было иметь заводы, которые эти танки произведут, иметь солярку и т.д. Не будем забывать, что вечная борьба вокруг мягкого подбрюшья Европы велась именно ради угля, который потом использовался в промышленных целях. Сегодня компьютерные преступления и компьютерные войска не привязаны настолько к территориям и требуют качественно иного уровня промышленности, который, во-первых, не столь очевиден и не столь публичен, а во-вторых, не ограничен привязкой к территории отдельно взятого государства. Вот почему группы, занимающиеся теми или иными компьютерными преступлениями, совсем не обязательно сосредоточены в определенной стране, и вообще не всегда себя с каким-либо государством напрямую соотносят. То есть угроза такая разрозненная, разобщенная, вот почему Пентагон, называя потенциальных противников в этом формате противостояния, тут же говорит о готовности идти на сотрудничество с легальными институтами с тем, чтобы противостоять незаконным объединениям, которые занимаются подобными вещами.
Американские власти обращают внимание на то, что Китай опасен промышленным шпионажем, а от русских вообще неизвестно, чего ожидать. Во многом это справедливо. Потому что промышленный шпионаж возведен в Китае на уровень госполитики, там обязательным условием выхода на рынок любого импортного товара является предоставление полной документации специальным китайским ведомствам, и все производители знают, что как только это происходит, года через три-четыре на китайском рынке появляется собственный товар - прямой клон оригинала. Но в данном случае надо заметить, что китайцы эти подделки производят, в первую очередь, для своего внутреннего рынка, потому что он у них есть. То есть китайский внутренний рынок в состоянии оправдать существование производств, которые занимаются клонированием зарубежных образцов. Россия такого рынка не имеет. Мы не можем сделать промышленный шпионаж и копирование госполитикой. Если мы выпустим такую вещь для своего внутреннего пользования, у нас не найдется достаточного количества людей, чтобы оправдать производственные издержки. Вместе с тем, учитывая общую агрессивную риторику, которая у нас используется - во многом оправдываются те или иные нарушения международных конвенций и норм ради государственной целесообразности - все это похоже на правду. Я имею в виду, непредсказуемость атак, которые могут исходить с территории страны.
Что касается российской официальной позиции - Минобороны не отрицает существования у нас высокотехнологичных подразделений, условно говоря, компьютерных войск, но они занимаются вопросами госбезопасности. То есть, с одной стороны, защитой нашего ядерного щита, а с другой, вопросами возможной нейтрализации оборонных мер противника. Это масштабная, но очень узкоспециализированная задача. При этом, у нас сегодня государство конкурирует в самых разных областях, та же прослушка информации, сбор личных данных и так далее. У нас нет подтвержденных сведений о том, что российские спецслужбы занимаются подобным, но и нет уверенности в обратном. Что же касается американского ответа, их новой стратегии, то повторюсь, важный момент здесь - пункт об ответных действиях США на кибератаки. Нужно следовать букве документа, в нем говорится предельно четко: Пентагон объявил о готовности на компьютерные преступления делать ответные выпады, занимать не только оборонительную позицию, но и наступательную, и не только в электронном пространстве, но и в оффлайне. То есть, если происходит хакерская или DDoS-атака, и Пентагон решает, что это представляет угрозу для безопасности страны, вылетают вертолеты и расстреливают тот Data-центр, из которого атака идет.
Если бы я был сторонником теории заговора или конспирологии, то вполне мог бы быть уверен, что такой документ окажется принятым еще больше года назад.
Во всех голливудских блокбастерах, начиная от последнего «Крепкого орешка», который вышел года два назад, заканчивая последней частью «Форсажа», вышедшего сейчас, везде говорится о злых хакерах, которые представляют собой планетарную угрозу и вредят жизни не только отдельных банков и коммерческих структур, а целых государств, и определяют большую политику. Но поскольку я не сторонник теории заговора, должен заметить, что Голливуд в данном случае, вынужденный следовать трендам, действительно замечает и отслеживает тот аспект современности, который появляется у нас впервые и начинает играть большую роль.
Пентагон, принимая новую версию стратегии, признает, что сегодня возможности компьютерных преступлений и компьютерных атак уже абсолютно сравнялись с активностью и деятельностью любого другого оружия. Года три-четыре назад мы жили в иллюзии, что есть настоящее противостояние и противодействие на поле боя, разного рода шпионская активность, а есть какая-то электронная деятельность. Она тоже вредоносная, но несопоставима с первыми, как укусы комара не могут сравниться с выстрелом из двустволки.
Так вот, сегодня компьютерные преступления стали уже равноценны по своим возможностям атакам физическим: хакеры могут вторгаться в электронные системы самолетов в тот момент, когда они находятся в полете, влиять на энергоснабжение целых регионов, воздействовать на работу очистных станций, гидроэлектростанций и т.д. И Пентагон сегодня заявил, что он это знает, понимает, и что если уж компьютерные преступления оказались по своему потенциальному разрушению сопоставимы с любой другой агрессией, то и отвечать они на эти преступления готовы соответствующим образом. То есть, если компьютерная атака повлечет за собой реальные разрушения, урон для жизни людей, то отвечать они на это могут не только в киберпространстве, но и в оффлайне. Пентагон перечислил возможные очаги, из которых в состоянии прийти эта угроза. Когда называются Россия, Китай, в первую очередь имеется в виду, что у этих стран есть определенные технологические возможности, что в них есть ведомства, которые разрабатывают стратегию и тактику кибервойны. Американцы приняли это как факт.
Но в то же время, если внимательно вчитаться в документ, становится ясно, что они обращают внимание на аспект, который меняет логику современной войны по сравнению с предыдущими. Потому что раньше военное противостояние между странами велось, в первую очередь, между промышленными блоками. То есть, чтобы завести у себя танки, нужно было иметь либо руду, либо доступ к ней, нужно было иметь заводы, которые эти танки произведут, иметь солярку и т.д. Не будем забывать, что вечная борьба вокруг мягкого подбрюшья Европы велась именно ради угля, который потом использовался в промышленных целях. Сегодня компьютерные преступления и компьютерные войска не привязаны настолько к территориям и требуют качественно иного уровня промышленности, который, во-первых, не столь очевиден и не столь публичен, а во-вторых, не ограничен привязкой к территории отдельно взятого государства. Вот почему группы, занимающиеся теми или иными компьютерными преступлениями, совсем не обязательно сосредоточены в определенной стране, и вообще не всегда себя с каким-либо государством напрямую соотносят. То есть угроза такая разрозненная, разобщенная, вот почему Пентагон, называя потенциальных противников в этом формате противостояния, тут же говорит о готовности идти на сотрудничество с легальными институтами с тем, чтобы противостоять незаконным объединениям, которые занимаются подобными вещами.
Американские власти обращают внимание на то, что Китай опасен промышленным шпионажем, а от русских вообще неизвестно, чего ожидать. Во многом это справедливо. Потому что промышленный шпионаж возведен в Китае на уровень госполитики, там обязательным условием выхода на рынок любого импортного товара является предоставление полной документации специальным китайским ведомствам, и все производители знают, что как только это происходит, года через три-четыре на китайском рынке появляется собственный товар - прямой клон оригинала. Но в данном случае надо заметить, что китайцы эти подделки производят, в первую очередь, для своего внутреннего рынка, потому что он у них есть. То есть китайский внутренний рынок в состоянии оправдать существование производств, которые занимаются клонированием зарубежных образцов. Россия такого рынка не имеет. Мы не можем сделать промышленный шпионаж и копирование госполитикой. Если мы выпустим такую вещь для своего внутреннего пользования, у нас не найдется достаточного количества людей, чтобы оправдать производственные издержки. Вместе с тем, учитывая общую агрессивную риторику, которая у нас используется - во многом оправдываются те или иные нарушения международных конвенций и норм ради государственной целесообразности - все это похоже на правду. Я имею в виду, непредсказуемость атак, которые могут исходить с территории страны.
Что касается российской официальной позиции - Минобороны не отрицает существования у нас высокотехнологичных подразделений, условно говоря, компьютерных войск, но они занимаются вопросами госбезопасности. То есть, с одной стороны, защитой нашего ядерного щита, а с другой, вопросами возможной нейтрализации оборонных мер противника. Это масштабная, но очень узкоспециализированная задача. При этом, у нас сегодня государство конкурирует в самых разных областях, та же прослушка информации, сбор личных данных и так далее. У нас нет подтвержденных сведений о том, что российские спецслужбы занимаются подобным, но и нет уверенности в обратном. Что же касается американского ответа, их новой стратегии, то повторюсь, важный момент здесь - пункт об ответных действиях США на кибератаки. Нужно следовать букве документа, в нем говорится предельно четко: Пентагон объявил о готовности на компьютерные преступления делать ответные выпады, занимать не только оборонительную позицию, но и наступательную, и не только в электронном пространстве, но и в оффлайне. То есть, если происходит хакерская или DDoS-атака, и Пентагон решает, что это представляет угрозу для безопасности страны, вылетают вертолеты и расстреливают тот Data-центр, из которого атака идет.