651. Дом солнца
Бисеринка… Ничтожно малая частичка красоты. Как песчинка с пляжей средиземноморья. Одна… Укатилась… не заметишь, не найдешь. А нитку вденешь и поймаешь каплю света на поводок.
Канву на станок натянуть, стеклярус из руки в руку пересыпать, нитку в иголку вдеть, на прочность проверить, вздохнуть, ну с Богом, и приступить к созданию прекрасного. Стежок… еще стежок. Дыхание затаишь, нечаянные волосы со лба смахнешь, о натруженной спине и затекшей шее и не вспоминаешь. Лишь иногда даешь себе передых, чтобы потянуться всем телом и удивленно глянуть за окно. Уже вечер…
День сменяет ночь, а ты ваяешь. Как скульптор любовно охаживает свою мраморную нимфу, как художник летает кистью над зацветающей акварельной поляной, как музыкант чутко ловит каждую ноту, идущую изнутри, и вкрапляет ее в нотную вязь. Так и ты всматриваешься в неспешно проявляющиеся очертания, придирчиво добавляешь по крупинке и тайно надеешься, что и здесь поселится душа солнца.
А часы отсчитают положенное время….
…Картина закончена. Взором удовлетворенным окинешь, ласковой волной проведешь рукой, чувствуя каждый бугорок картины. Тактильное создание. Глаза прикроешь и отдаешься неизъяснимым ощущениям на кончиках дрожащих пальцев.
Это не все. Как короля делает свита, так и картине нужна одежда. Качественная, дорогая. Старый мастер из багетного ателье покачает головой, поцокает языком и уйдет с твоим шедевром куда-то вглубь чудесно захламленной мастерской. А ты оставлено стоишь и дрожишь, а вдруг не вернется, не отдаст… Из глубин раздастся сакральное, - то что нужно! - и вот он, горбится, волочет связку полос будущего обрамления твоего панно. Мое мнение его совершенно не интересует, он прислушивается к своему внутреннему ментору. Кивает, с чем-то соглашаясь, или поджимает тонкие пергаментные губы, не удовлетворяясь выбором. Замирает на долгое мгновение (ты тоже не смеешь проявить свое присутствие, не дышишь-не шевелишься) и расслабленно улыбается, выуживая, созданный именно для твоего творения, дивный багет. Ни одной осечки за много лет плотного сотрудничества.
Уходишь один, без твоего детища. Немного грустно, немного боязно, немного предвкушительно. Но старый мастер никогда не подводит. Через неспешный срок картина будет готова во всей своей пленительной красе.
А дома… дома терпеливо ждет станок… канва… мулине… Смена материала, как подпитка источника твоего вдохновения. Радуга ниток, клубок разноцветья. Крест, полукрест, болгарский, алжирский или рисовый шов. Я не знаю, что сегодня выберет моя муза. Но мы с ней до сих пор живем созвучно и плотное развесье, вышитых мною картин, на стенах квартиры, тому наглядное доказательство.
Это история создания одного из шедевров искусной вышивальщицы Ильиной Валентины Тимофеевны инвалида I группы, выставка которой проходит в библиотеке им. Ф. Достоевского.
Приходите посмотреть!
Канву на станок натянуть, стеклярус из руки в руку пересыпать, нитку в иголку вдеть, на прочность проверить, вздохнуть, ну с Богом, и приступить к созданию прекрасного. Стежок… еще стежок. Дыхание затаишь, нечаянные волосы со лба смахнешь, о натруженной спине и затекшей шее и не вспоминаешь. Лишь иногда даешь себе передых, чтобы потянуться всем телом и удивленно глянуть за окно. Уже вечер…
День сменяет ночь, а ты ваяешь. Как скульптор любовно охаживает свою мраморную нимфу, как художник летает кистью над зацветающей акварельной поляной, как музыкант чутко ловит каждую ноту, идущую изнутри, и вкрапляет ее в нотную вязь. Так и ты всматриваешься в неспешно проявляющиеся очертания, придирчиво добавляешь по крупинке и тайно надеешься, что и здесь поселится душа солнца.
А часы отсчитают положенное время….
…Картина закончена. Взором удовлетворенным окинешь, ласковой волной проведешь рукой, чувствуя каждый бугорок картины. Тактильное создание. Глаза прикроешь и отдаешься неизъяснимым ощущениям на кончиках дрожащих пальцев.
Это не все. Как короля делает свита, так и картине нужна одежда. Качественная, дорогая. Старый мастер из багетного ателье покачает головой, поцокает языком и уйдет с твоим шедевром куда-то вглубь чудесно захламленной мастерской. А ты оставлено стоишь и дрожишь, а вдруг не вернется, не отдаст… Из глубин раздастся сакральное, - то что нужно! - и вот он, горбится, волочет связку полос будущего обрамления твоего панно. Мое мнение его совершенно не интересует, он прислушивается к своему внутреннему ментору. Кивает, с чем-то соглашаясь, или поджимает тонкие пергаментные губы, не удовлетворяясь выбором. Замирает на долгое мгновение (ты тоже не смеешь проявить свое присутствие, не дышишь-не шевелишься) и расслабленно улыбается, выуживая, созданный именно для твоего творения, дивный багет. Ни одной осечки за много лет плотного сотрудничества.
Уходишь один, без твоего детища. Немного грустно, немного боязно, немного предвкушительно. Но старый мастер никогда не подводит. Через неспешный срок картина будет готова во всей своей пленительной красе.
А дома… дома терпеливо ждет станок… канва… мулине… Смена материала, как подпитка источника твоего вдохновения. Радуга ниток, клубок разноцветья. Крест, полукрест, болгарский, алжирский или рисовый шов. Я не знаю, что сегодня выберет моя муза. Но мы с ней до сих пор живем созвучно и плотное развесье, вышитых мною картин, на стенах квартиры, тому наглядное доказательство.
Это история создания одного из шедевров искусной вышивальщицы Ильиной Валентины Тимофеевны инвалида I группы, выставка которой проходит в библиотеке им. Ф. Достоевского.
Приходите посмотреть!