Наша девочка и дырка в сердце
Наша девочка вкусила прелесть йоги уже в утробе матери. Едва развив моторику, она стала принимать замысловатые позы, которым позавидовала бы опытная тренерша. На любом ультразвуковом сканировании озадаченные лаборантки видели натуральную эльфийскую змею, распутать которую для снимка в нужном ракурсе было нереально. Девочка закрывала локтями голову, прятала глаза за шрам от кесарева и кокетливо брыкала пятками каждый раз, когда медсестре удавалось взять прицел.
Однажды мне позвонила акушерка. Я только что прошла ультразвук на выявление анатомических аномалий: пальцы там пересчитать, ушки и усики. Расчетами занимались целых две лаборантки. Они сосредоточенно смотрели в экран, переговариваясь тихими голосами и перебрасываясь медицинскими терминами, что дало мне заблаговременное предупреждение. Когда позвонила акушерка, я была готова к неприятным сюрпризам.
- У малышки подозревают дырку в сердце, - сообщила акушерка. - Небольшую, в полсантиметра. Между двумя верхними камерами.
- И что из этого следует? - спросила я.
Девочка стукнула ножкой, как будто ей тоже было интересно.
- Мы вас отправляем на более серьезное обследование в госпиталь, - сообщила акушерка. - Там специалисты определят, есть проблема или нет. В обычной лаборатории было плохо видно, ребенок лежал неудобно.
Девочка удовлетворенно бултыхнулась, гордясь своей способностью обращать на себя внимание.
- И если проблему подтвердят, - продолжала я, - чем это грозит?
- Возможно, что ничем, - сказала акушерка. - Маленькие отверстия в перепонке между правым и левым отделениями сердца обычно заживают после рождения. Но если дырка окажется большая - больше сантиметра - то по рождению начинается смешение крови. Кровь из легких, насыщенная кислородом, смешивается с венозной. Сердце получает слишком сильную нагрузку. В таком случае нужна будет операция после того, как ребенок родится.
- Понятно, - сказала я, потому что больше тут сказать было нечего.
- Есть надежда, что все обойдется, - бодрым тоном заявила акушерка. - Генетические дефекты, если они есть, редко проявляются только в одном месте. Обычно они приводят к комплексу проблем. А у вашей малышки все остальные показатели в полном порядке.
Девочка потанцевала. Это меня утешило, но ненамного. Акушерка была незнакомая, сменная. Я тогда еще не знала, что у нее самой восемь детей и ее слову можно верить.
Зато я верила слову мужа, который, выслушав мой сбивчивый рассказ, не спешил впадать рядом со мной в панику.
- Мало ли что лаборантка там углядела, - пожал плечами он. - Ребенок лежал в неудобной для теста позе. По статистике, процент неправильных диагнозов при обследованиях, где полагаются не на анализы, а на зрительную оценку симптомов от наблюдателя, достигает 25%. Повторно проверить, конечно, надо, но волноваться я бы подождал.
Через неделю я пошла на “серьезное обследование в госпитале”, теперь уже с Витькой в качестве независимого наблюдателя и душевной поддержки. История повторилась. Девочка опять лежала в замысловатой позе. Две лаборантки танцевали вокруг моего живота и так и сяк, не хватало только бубна и медведей с цыганами, а все равно ничего намерять не смогли.
Неизвестно, чем бы это закончилось, но тут на сцену вышла кардиологша. Встречи с ней у меня изначально не планировалось, но меня сумели впихнуть в ее плотный график. Кардиологша была полненькой, очень милой и приветливой женщиной азиатской наружности. Люблю врачей, которые располагают к себе с первого взгляда.
Я честно рассказала, что меня беспокоит. Кардиологша внимательно выслушала, но, когда я остановилась, на ее лице отобразилось удивление. Нечто среднее между “а где проблема?” и “зачем меня сюда позвали?” Дальнейшую ее речь дословно я передать не берусь, я не врач и могу переврать термины и акценты. Но суть сводилась к следующему. До рождения ребенка отверстия между сердечными камерами - не редкость и не патология. Зародыш не дышит в полном смысле этого слова. Кислород ему поставляет мать. Поэтому пути потоков крови могут быть другие, чем для родившегося малыша.
- Но ничего, - сказала кардиологша под конец, - сейчас я вас посмотрю, как будто ничего из вашей предыстории не знаю, и мы увидим, есть ли повод волноваться.
Следующие пять минут на экране компьютера мелькали геометрически ровные волны, а по комнате летело мерное эхо жизнерадостного стука сердца, оно же пламенный мотор. Кардиологша осмотрела спорный орган вдоль и поперек (замысловатая поза владелицы органа ей нисколько не мешала), и сказала: все нормально. Совершенно обычное, здоровое сердце.
Мы с Витькой выдохнули по системе бобров, поблагодарили и отправились по домам, то есть по работам.
Мораль истории для меня была такова: среди различных плановых тестов, которые надо проходить беременным, самые надежные - это анализы. Тесты, где выводы делаются на основании наблюдений лаборанта, дают большую погрешность. Если проблему нельзя подтвердить или опровергнуть анализами, и требуется взгляд специалиста, то это должен быть именно специалист. А лаборанты… ну… они стараются. Учатся. Но и ошибаются чаще.
Однажды мне позвонила акушерка. Я только что прошла ультразвук на выявление анатомических аномалий: пальцы там пересчитать, ушки и усики. Расчетами занимались целых две лаборантки. Они сосредоточенно смотрели в экран, переговариваясь тихими голосами и перебрасываясь медицинскими терминами, что дало мне заблаговременное предупреждение. Когда позвонила акушерка, я была готова к неприятным сюрпризам.
- У малышки подозревают дырку в сердце, - сообщила акушерка. - Небольшую, в полсантиметра. Между двумя верхними камерами.
- И что из этого следует? - спросила я.
Девочка стукнула ножкой, как будто ей тоже было интересно.
- Мы вас отправляем на более серьезное обследование в госпиталь, - сообщила акушерка. - Там специалисты определят, есть проблема или нет. В обычной лаборатории было плохо видно, ребенок лежал неудобно.
Девочка удовлетворенно бултыхнулась, гордясь своей способностью обращать на себя внимание.
- И если проблему подтвердят, - продолжала я, - чем это грозит?
- Возможно, что ничем, - сказала акушерка. - Маленькие отверстия в перепонке между правым и левым отделениями сердца обычно заживают после рождения. Но если дырка окажется большая - больше сантиметра - то по рождению начинается смешение крови. Кровь из легких, насыщенная кислородом, смешивается с венозной. Сердце получает слишком сильную нагрузку. В таком случае нужна будет операция после того, как ребенок родится.
- Понятно, - сказала я, потому что больше тут сказать было нечего.
- Есть надежда, что все обойдется, - бодрым тоном заявила акушерка. - Генетические дефекты, если они есть, редко проявляются только в одном месте. Обычно они приводят к комплексу проблем. А у вашей малышки все остальные показатели в полном порядке.
Девочка потанцевала. Это меня утешило, но ненамного. Акушерка была незнакомая, сменная. Я тогда еще не знала, что у нее самой восемь детей и ее слову можно верить.
Зато я верила слову мужа, который, выслушав мой сбивчивый рассказ, не спешил впадать рядом со мной в панику.
- Мало ли что лаборантка там углядела, - пожал плечами он. - Ребенок лежал в неудобной для теста позе. По статистике, процент неправильных диагнозов при обследованиях, где полагаются не на анализы, а на зрительную оценку симптомов от наблюдателя, достигает 25%. Повторно проверить, конечно, надо, но волноваться я бы подождал.
Через неделю я пошла на “серьезное обследование в госпитале”, теперь уже с Витькой в качестве независимого наблюдателя и душевной поддержки. История повторилась. Девочка опять лежала в замысловатой позе. Две лаборантки танцевали вокруг моего живота и так и сяк, не хватало только бубна и медведей с цыганами, а все равно ничего намерять не смогли.
Неизвестно, чем бы это закончилось, но тут на сцену вышла кардиологша. Встречи с ней у меня изначально не планировалось, но меня сумели впихнуть в ее плотный график. Кардиологша была полненькой, очень милой и приветливой женщиной азиатской наружности. Люблю врачей, которые располагают к себе с первого взгляда.
Я честно рассказала, что меня беспокоит. Кардиологша внимательно выслушала, но, когда я остановилась, на ее лице отобразилось удивление. Нечто среднее между “а где проблема?” и “зачем меня сюда позвали?” Дальнейшую ее речь дословно я передать не берусь, я не врач и могу переврать термины и акценты. Но суть сводилась к следующему. До рождения ребенка отверстия между сердечными камерами - не редкость и не патология. Зародыш не дышит в полном смысле этого слова. Кислород ему поставляет мать. Поэтому пути потоков крови могут быть другие, чем для родившегося малыша.
- Но ничего, - сказала кардиологша под конец, - сейчас я вас посмотрю, как будто ничего из вашей предыстории не знаю, и мы увидим, есть ли повод волноваться.
Следующие пять минут на экране компьютера мелькали геометрически ровные волны, а по комнате летело мерное эхо жизнерадостного стука сердца, оно же пламенный мотор. Кардиологша осмотрела спорный орган вдоль и поперек (замысловатая поза владелицы органа ей нисколько не мешала), и сказала: все нормально. Совершенно обычное, здоровое сердце.
Мы с Витькой выдохнули по системе бобров, поблагодарили и отправились по домам, то есть по работам.
Мораль истории для меня была такова: среди различных плановых тестов, которые надо проходить беременным, самые надежные - это анализы. Тесты, где выводы делаются на основании наблюдений лаборанта, дают большую погрешность. Если проблему нельзя подтвердить или опровергнуть анализами, и требуется взгляд специалиста, то это должен быть именно специалист. А лаборанты… ну… они стараются. Учатся. Но и ошибаются чаще.