Земля с погружением
В музее ROM открыли новую выставку. Называется ‘Earth: An Immersive Journey’, Земля с погружением.
Выставочный зал представляет собой лабиринт чёрных занавесей. Где-то наверху искрится свет. Переходы полны ароматов, странных, будоражащих и разных. Я не думаю, что запахи отражают настоящее диколесье или дикотравье, но меня очень радует, что обонятельную составляющую используют вовсю.
Переходы ведут из зала в зал. В каждом зале можно сесть на пол и погружаться. В одном ты как будто в лифте, медленно спускающемся от верхушек девственного леса к его корням. Флора настолько густа и пушиста, что вводит в состоянии полной дезориентации. Вроде и видно, что скользим вдоль ствола огромного дерева - а предсказать, когда достигнем земли, не представляется возможным.
Алинка в зале долго не сидит, ей сам процесс блуждания по переходам нравится. Выставка напоминает ей дом с привидениями, который она полюбила на острове принца Эдуарда и помнит до сих пор. Здесь тоже можно бродить в полутьме и делать таинственные фотографии.
В следующем зале мы видим подземный мир. Под самым потолком - травяной покров, из которого ведут норы и растут корни. В норе копается крот, среди корней передвигаются черви, где-то вылупляются личинки, где-то проклёвываются грибы.
Девочка отводит меня в новый зал, где показаны всякие насекомые в человеческий рост. Бабочка, богомол, жук, гусеница… я делаю фотографии, чтобы показать Алерохе. Это нашего натуралиста должно заинтересовать.
Коридоры меняют палитру - они теперь белые! Алинке настолько нравится перемена атмосферы, что она принимается танцевать. Сквозь голубоватое сияние мы выходим в последний зал, он же подводный мир. А иногда надводный, что тоже красиво.
Алинка объявляет зал самым лучшим в мире и прочно в нём обосновывается. Здесь можно сидеть на неправильных многоугольниках, имитирующих осколки айсберга. Девочка не просто сидит - она лежит на спине, задрав ноги к потолку, и читает мне лекцию о способах расслабления и самоуспокоения.
- Нас в школе учили, - сообщает дочь. - Нужно представить, будто делаешь сканирование всего тела, от пальцев на ногах до макушки, и определяешь, как тело себя чувствует.
- Очень полезное упражнение, - одобряю я. - Уметь прислушиваться к физическим ощущениям действительно важно.
У меня такого умения до сорока лет не было. Меня натасквали на другое - игнорировать физические ощущения, терпеть дискомфорт и не питюкать.
- Ещё нас учили дышать животом, - вещает девочка. - Люди, когда пытаются глубоко дышать, задирают плечи вверх, это неправильно. Ты, мама, сядь. Положи руку на живот. На свой живот! Теперь дыши. Эй, ты плечи задрала!
Я опускаю плечи и делаю вдох, одновременно держа осанку. Живот становится круглым и выпячивается, потом опадает. Вспоминаются уроки йоги. Когда они были? Пять лет назад в последний раз.
На экране плывут киты. Катится с бока айсберга ледовая лавина. Мельтешат чайки. Действительно, погружение. Сразу и в себя, и в красоту мира, который больше, чем дом, чем музей, чем Торонто.
Хорошая выставка. Чувствую, будем туда заворачивать в каждый визит.
Выставочный зал представляет собой лабиринт чёрных занавесей. Где-то наверху искрится свет. Переходы полны ароматов, странных, будоражащих и разных. Я не думаю, что запахи отражают настоящее диколесье или дикотравье, но меня очень радует, что обонятельную составляющую используют вовсю.
Переходы ведут из зала в зал. В каждом зале можно сесть на пол и погружаться. В одном ты как будто в лифте, медленно спускающемся от верхушек девственного леса к его корням. Флора настолько густа и пушиста, что вводит в состоянии полной дезориентации. Вроде и видно, что скользим вдоль ствола огромного дерева - а предсказать, когда достигнем земли, не представляется возможным.
Алинка в зале долго не сидит, ей сам процесс блуждания по переходам нравится. Выставка напоминает ей дом с привидениями, который она полюбила на острове принца Эдуарда и помнит до сих пор. Здесь тоже можно бродить в полутьме и делать таинственные фотографии.
В следующем зале мы видим подземный мир. Под самым потолком - травяной покров, из которого ведут норы и растут корни. В норе копается крот, среди корней передвигаются черви, где-то вылупляются личинки, где-то проклёвываются грибы.
Девочка отводит меня в новый зал, где показаны всякие насекомые в человеческий рост. Бабочка, богомол, жук, гусеница… я делаю фотографии, чтобы показать Алерохе. Это нашего натуралиста должно заинтересовать.
Коридоры меняют палитру - они теперь белые! Алинке настолько нравится перемена атмосферы, что она принимается танцевать. Сквозь голубоватое сияние мы выходим в последний зал, он же подводный мир. А иногда надводный, что тоже красиво.
Алинка объявляет зал самым лучшим в мире и прочно в нём обосновывается. Здесь можно сидеть на неправильных многоугольниках, имитирующих осколки айсберга. Девочка не просто сидит - она лежит на спине, задрав ноги к потолку, и читает мне лекцию о способах расслабления и самоуспокоения.
- Нас в школе учили, - сообщает дочь. - Нужно представить, будто делаешь сканирование всего тела, от пальцев на ногах до макушки, и определяешь, как тело себя чувствует.
- Очень полезное упражнение, - одобряю я. - Уметь прислушиваться к физическим ощущениям действительно важно.
У меня такого умения до сорока лет не было. Меня натасквали на другое - игнорировать физические ощущения, терпеть дискомфорт и не питюкать.
- Ещё нас учили дышать животом, - вещает девочка. - Люди, когда пытаются глубоко дышать, задирают плечи вверх, это неправильно. Ты, мама, сядь. Положи руку на живот. На свой живот! Теперь дыши. Эй, ты плечи задрала!
Я опускаю плечи и делаю вдох, одновременно держа осанку. Живот становится круглым и выпячивается, потом опадает. Вспоминаются уроки йоги. Когда они были? Пять лет назад в последний раз.
На экране плывут киты. Катится с бока айсберга ледовая лавина. Мельтешат чайки. Действительно, погружение. Сразу и в себя, и в красоту мира, который больше, чем дом, чем музей, чем Торонто.
Хорошая выставка. Чувствую, будем туда заворачивать в каждый визит.