Рассказец № 71
Накануне вечером Парамонову позвонил Баландин.
- Привет, старик! Ты как завтра? Понимаешь, приехала Татьяна из Омска. Помнишь ее?
- Училка, которая на вопрос: «сколько времени?» отвечает: «я замужем»?
- Да, - рассмеялся Баландиню. - Мне завтра с утра ехать на интервью, а я давно обещал свозить ее в Измайлово. Выручи, будь другом. Она в среду уже отбывает.
- Хорошо, - подумав, согласился Парамонов. - Татьяна хороший человечек. В десять я буду ждать ее там, у выхода из метро.
- Спасибо, дружище! - обрадовался Баландин. - А оттуда давайте к нам на пирог с капустой. Бухло не бери. У меня капитанский джин.
- Заметано.
Парамонов вышел из метро в назначенное время. Татьяна уже ждала его и заметно нервничала. День обещал быть знойным, на солнце стены зданий выглядели ослепительно белыми, и отраженный ими свет ложился на листву молочным налетом.
После приветствия и обмена комплиментами Парамонов повел Татьяну на Вернисаж.
Последний раз он приезжал сюда очень давно, еще когда пестрая, художественная братия только обживала эту территорию, празднуя небывалые в этой стране перемены. И Парамонов был неприятно поражен, увидев, что Вернисаж обнесли высоким забором, над которым явно не хватало колючей проволоки и фаянсовых изоляторов. Не меньше его разочаровал и сам блошиный рынок с ряжеными билетерами у входа. От былого духа самодеятельного музея под открытым небом не осталось и следа. Орущая, ярмарочная пестрота Вернисажа с его пряничными палатами только раздражала Парамонова. Прямо от забора вглубь тянулись бесконечные ряды матрешечников и торговцев сувенирами на экспорт. Эксцентричных непризнанных гениев, одна внешность которых в те времена создавала атмосферу некоего безумного театрального действа, сменили скучающие продавцы с непроницаемыми лицами. То, чем они торговали, наводило тоску: тщательно вылизанные пейзажи, кустодиевские барышни, купола и самовары.
- Вот за что я не люблю коммерческий перфекционизм, - покачал головой Парамонов и на немой вопрос Татьяны, пояснил: - Все очень быстро меняется. Только появится что-то живое, симпатичное, смотришь, а оно уже осамоварилось и стало называться one hundred dollars.
Часа два они бродили меж цветастых прилавков, и когда Татьяна останавливалась, чтобы подержать в руках или прицениться к какой-нибудь безделушке, Парамонову приходилось изображать любопытство и в шутливой форме обсуждать ее выбор. Правда, это получалось у него вполне убедительно.
Солнце начинало припекать, в глазах рябило от бликующих безделушек, а Парамонову хотелось спать или хотя бы сменить декорации на более спокойные по тону.
- Не Москва, а тропики какие-то, - без всякой надежды на то, что Татьяна поймет намек, сказал Парамонов, а та, взглянув на него, сразу откликнулась:
- Сейчас. Еще немножко и пойдем. - Но, не доходя до выхода, она все же задержалась перед прилавком, на котором была представлена едва ли не вся объемная геометрия в отшлифованном до алмазного блеска стекле. Внимание Татьяны привлек стеклянный шар величиной с голову новорожденного младенца. Шар покоился на таком же сияющем постаменте и впечатлял не столько размерами, сколько отменной шлифовкой, благодаря которой ничто не отражалось на его поверхности, но возникало внутри в виде неясных таинственных теней.
Торговец оживился и начал расхваливать товар. Затем, сообразив, что покупательница не одна, а с мужем, лицо которого было непредсказуемо равнодушным. Поэтому он предложил шар поменьше.
- Этот слишком большой и дорогой, - сказал он, обращаясь скорее к Парамонову. - Возьмите вот тот.
- И кто же из него вылупится? - пошутил Парамонов.
- Это шар ясновидцев, разгадывает сны и предсказывает будущее, - пояснил торговец, теперь уже для Татьяны. - Магический кристалл. Еще его называют магическим зеркалом. Папюса читали? - Татьяна неопределенно мотнула головой, и торговец продолжил: - Научитесь им пользоваться, узнаете все, что захотите.
- Я куплю? - осторожно сжимая тяжелый шар в ладонях, Татьяна повернулась к Парамонову.
- Зачем ты спрашиваешь? - ответил Парамонов и обратился к продавцу: - Мы его берем.
Но Татьяна вдруг вернула колдовскую игрушку на место, взяла Парамонова под руку, и они двинулись к воротам.
- Он такой красивый, - словно оправдываясь, сказала Татьяна.
- Ну, можно я тебе его подарю? - без всякого энтузиазма спросил Парамонов.
- Большой театр тоже красивый. Мы же не тащим его домой.
Они вышли за ворота и медленно направились к метро. После посещения Вернисажа Татьяна сделалась задумчивой, в интонации появилась какая-то отрешенность.
- Ты умеешь разгадывать сны? - спросила она.
- Смотря какие, - ответил Парамонов.
- Мне сегодня приснился кошмар. - Татьяна стала пересказывать сон, но Парамонов ее почти не слушал. Иногда он выхватывал отдельные слова, и, как это не странно, их было достаточно, чтобы представить ее ночное видение: темная ночь, тени, железнодорожная платформа, крысы и проносящиеся поезда. От жары сознание Парамонова то меркло, то вновь он, как поплавок, выныривал на поверхность реального мира и чаще невпопад что-нибудь говорил.
- Сны бесполезно разгадывать, - сказал Парамонов, когда Татьяна закончила. - Сон - это сон, и когда человек спит, его душа просто бродит по подвалам собственого "Я". Ищет несуществующие ответы на самые простые вопросы. Все-таки надо было купить этот шар. Давай вернемся?
- Нет, - ответила она. - Возвращаться - плохая примета.
- Тогда зайдем в ресторанчик. Тань я не успел позавтракать. Хотя бы кофейку.
- Потерпи. - Татьяна оживилась и даже повеселела. - Сейчас поедем домой. Я испекла пирог с капустой и яйцом, если Баландины его еще не слопали.
- Во сколько он вернется? - спросил Парамонов.
- Откуда? - удивилась Татьяна.
- Он же поехал на интервью. - Парамонов даже остановился, посмотрел на спутницу, и та смутилась. Они пошли дальше, и Парамонов поинтересовался: - А почему ты без мужа? Где Сергей?
- Он умер, - после небольшой паузы ответила Татьяна. - Месяц назад.
- Извини, - сказал Парамонов. - Мои соболезнования.
Не доходя до метро Парамонов вызвал такси, пояснил, что ему напекло голову. До дома Баландина доехали быстро. В машине ему позвонил Кугель, и Парамонов воспользовался этим. Когда такси подъехало к подъезду, Парамонов как-то неуклюже извинился, соврал, что звонок был из редакции, просили приехать. Татьяна понимающе кивнула и вышла из машины.