План Бжезинского
План Бжезинского, которого путинская пропаганда подаёт не иначе как лютого врага, мне нравится куда больше другого распиаренного в РФ-ии плана. Даже я удивлён корректностью и миролюбием, в отношении другой России - без путина.
Оригинал взят у blackstonebite в Доктор Бжезинский о конфронтации с путинским шовинизмом
Збигнев Бжезинский выступил на конференции CSIS, посвященной коллапсу усилий по интеграции России в западные структуры.
Представляя Бжезинского Хизер Конли сказала: Доктор Бжезинский обосновал стратегическое видение интеграции России в трансатлантические структуры. Я думаю, эта книга была опубликована два года назад. И теперь мы нуждаемся в новом стратегическом видении - мы столкнулись с совершенно другой Россией.
Бжезинский:
Реализация этого видения будет отложена на несколько лет. Но это все равно случится. Просто потому, что большинство русских - не самоубийцы. И тропа, на которую они вступили, не ведет к стабильности или прогрессу. Альтернатива - превратиться в вассала Китая не очень привлекательна. Если вы проанализируете альтернативы - что им остается? - Так будьте терпеливы, но будьте уверены в себе.
Передо мной поставили задачу говорить о России и международной системе. Это, конечно, очень обширная тема. Когда мы говорим о России и международной системе - перед нами феномен скорее демонстративного выражения взгляда на эти отношения, взгляда, в котором Россия стремится к самоутверждению, самоутверждению в весьма драматическом масштабе. Исследование этого феномена требует от нас некоторых комментариев относительно роли идеологии, роли стратегии и роли тактики. Я скажу несколько слов о каждой из них.
Идеология теперь реально созрела и расцвела. Это идеология, связанная с путинским режимом. Это нечто, чего не было в самом начале, это что-то, чего не было в русском восприятии мира с 90-х годов, с начала 90-х, и предшествовавшая тому периоду идеология была все более иррелевантной. Но теперь у нас есть идеология, и это амбициозная идеология. Те из вас, кто внимательно следит за этим, знакомы с ее содержанием, потому что это было провозглашено - ее автором, описано им очень подробно, в его речах - в феврале и в марте, после захвата силой и в одностороннем порядке Крыма, а также на ежегодной валдайской встрече, в ходе которой он решил посвятить скорее весьма обширный сегмент речи своему видению современной Америки.
То, что вырисовывается из этого - некая любопытная комбинация историцизма, исторического детерминизма, идеализма, но прежде всего - национального шовинизма. Это рифмуется с другой версией национализма, который мы знали в прошлом. И это, конечно, беспокоит. Это также усиливается случайными наблюдениями и оговорками о состоянии мировых дел, которые обличают внутреннее содержание этой идеологии. Например, его недавняя частичная защита - но все-таки, защита пакта Гитлера-Сталина 1939 года.
Это не тривиальная проблема. Это пакт, который привел к чрезвычайно тяжелой и кровавой войне, к де-факто уничтожению в процессе нескольких обществ, и к миллионам жертв. И я хочу сказать немного о том, во что эта идеология превращается. Она превращается в идеологию, характеризующуюся великими заблуждениями относительно собственного потенциала России - потому что она видит Россию в качестве одного из выдающихся игроков на мировой сцене, который несет релевантное обращение, посыл к этому очень разнообразному и целеустремленному образованию, которое мы называем миром. Эта идеология основана на интегральном национализме, который очень узок в своей концепции и идентификации.
Он также базируется на утверждении о том, что правительство в Москве говорит за всех русских - и тех, кто является резидентом России, и тех, кто таковыми не является. Это, конечно, звенит зловеще для тех, кто имеет русских, и тех, кто расположен оп соседству с Россией, и я говорю об Эстонии и Латвии, у которых есть большие группы русских, живущих в этих демократических странах. Сюда включены даже русские, живущие на Брайтон-Бич, на Лонг-Айленд. Так что мы сталкиваемся здесь, в этой стране с неожиданной реализацией того, что сотни тысяч бывших или будущих граждан - независимо от их гражданства имеют первичную обязанность по отношению к стране, находящейся столь далеко отсюда. И это страна, у которой чрезвычайно негативный взгляд на Америку и ее общество.
То, что было интересно для меня, читая эту речь - насколько критична, даже враждебна презентация в ней Америки. И эта идеология стремится, в конечном счете, к преобладанию в мировых делах - позиции, которую, хотя бы и частично, удалось занять Советскому Союзу. Так что есть программа, которая имеет значительные негативные последствия не только для внутренней политики, но и для роли России в мире - или в качестве силы, вносящей вклад в большую стабильность, либо в большую нестабильность. И это следует тщательно оценить. И рекомендую всем, кто следит за российскими делами почитать эту речь очень внимательно.
Я могу об этом долго говорить. В этой речи много чего есть. В ней есть специфическое определение российской идентичности, у этого есть территориальные следствия, и она предоставляет базу для тех, которые сейчас, возможно, заколебались в вопросе присоединения к Евразийскому Союзу. Они начали немного беспокоиться - как мы наблюдаем в случае Казахстана, который готов стать членом при выполнении определенных условий. Но он не в восторге от того, что ему сообщили - людям в Кремле известен тот факт, что западный Казахстан населен, главным образом, русскими.
Я думаю, что это сильно повлияло на настойчивость Назарбаева, добившегося, чтобы все это предприятие переименовали в Евразийский Экономический Союз - из "Евразийского союза", со столицей, предположительно, в Кремле. Это сделано благодаря открытой настойчивости Назарабаева, но это было поддержано и белорусами , которые все больше озабочены своей независимостью, и узбеками, всегда выступавшими за свою независимость. Эта идеология полностью сформирована, конкурента, напориста, воинственна. Она очень связана - это хорошая часть - с одной индивидуальностью. Это хорошо, поскольку это не даст ей просуществовать слишком долго. У нее нет той широты и захвата, которые позволят ей выжить и соревноваться с идеологиями других. Коммунизм, как бы к нему не относится, был серьезной идеологией, альтернативным взглядом на жизнь.
У китайцев есть идеология. Идеология собственного сдерживания, которая не несет никаких идей или посланий другим о том, как им следует трансформировать самих себя. На этом основании Китай может сотрудничать с Соединенными Штатами, опираясь на фундамент совместного экономического и финансового успеха. И это прорастает из реализации того, что на деле масштабный экономический и финансовый кризис навредит обеим государствам. И лидеры обоих государств это знают. В случае России речь идет о странной и самоизолирующей идеологии.
И это приведет меня ко второй проблеме - и это вопрос стратегии. И здесь снова следует отметить несколько вещей - некоторые случайны, и некоторые более точные и явные. Случайные, вроде упомянутого пакта Сталина-Гитлера показывают неожиданную страсть в военно-воздушным экспедициям. Российские военные самолеты летящие в никуда, и возвращающиеся домой - но в процессе они оказываются достаточно близко к территории не только непосредственных соседей России, которые уже знакомы с этой проблемой, с этим типом России , который не вселяет никакого энтузиазма, но оказываются замешанными и некоторые страны, которые от России, скорее далеки.
В европейском контексте, если вы, например, возьмете Португалию, зачем российский военный самолет подлетает к Португалии? Если посмотреть на карту, он летит в никуда. Куда может этот самолет направляться, кроме как домой? Или, если они не рассчитали свою территорию, быть сбитыми.
Итак, перед нами любопытный тип стратегии, но ее фундаментальная суть, по моему убеждению, направлена, во-первых, на запугивание Европы, и я уверен, что именно это и есть стратегический расчет здесь - эксплуатировать, воспользоваться преимуществом в ситуации, оценить, можно ли запугать Европу. И это основано на предположении о том, что Европа не настолько интегрирована, что ее составные части не разделяют своей совместной стратегической судьбы - с той близостью, которой бы хотелось, и что, по меньшей мере, порции Европы могут быть запуганы. И я думаю, каждый из нас может идентифицировать те страны, которые я имею в виду. Запугивание Европы - один из важных аспектов, но кроме этого, и связано с этим желание разделить Европу. Потому что некоторые части Европы окажутся более запуганными, и некоторые менее, и окажутся те, что вообще невозможно запугать, как в случае некоторых стран, которые я тоже могу назвать - страны, которые невозможно запугать, даже в том случае, если сами они не выживут. В этом случае речь идет о совершенно иной игре. Но в любом случае, раздел Европы посредством запугивания и раскола, очевидно является стратегической целью, которая сознательно распространяется через то что было сказано, через то, что было сделано - даже если это не более, чем символическое действие, и является частью этого более масштабного плана.
Во-вторых , и на самом деле, в третьих, стратегия нацелена на отделение Европы от Америки, и это, конечно же, связано с ранее упомянутыми стремлениями, стратегическими устремлениями. Это, несомненно, подорвет сами принципы североатлантического альянса, в качестве игрока, долговременного стратегического игрока. Это не та цель, которую кто-то может рассчитывать достигнуть быстро, даже если этот кто-то амбициозен настолько, насколько амбициозен архитектор всей этой стратегии в России - но, несомненно, это цель, связанная с политическими осложнениями, усталостью, и отсутствием интереса в США, и, возможно, большой долей невежества в США в отношении к текущим проблемам Европы. Это, к сожалению, факт жизни, и, конечно, это применимо и к тем, кто ближе к России, к границам России. Все это вместе взятое в реальности создает некий само-паралич, оцепенение в альянсе. Это - важная цель, и ее нельзя сбрасывать со счетов. И это, несомненно, лишь усиливает раскол Европы, в смысле ее согласованной политической позиции, примером которой является ЕС.
С этим же связано возрождение страха перед ядерной войной. Почему, ни с того ни с сего, Путин начинает бросать все эти замечания, напоминать о том, что у России есть гигантский ядерный арсенал? Нам всем известен этот факт. Но если он бросает подобные замечания достаточно часто в подобном контексте, это дает основания спросить - боже мой, мы на грани ядерной войны, и в этом случае, перед лицом этой монументальной катастрофы не следует заниматься мелочами и другими проблемами, которые могут привести к нарастанию вероятности ядерной войны.
Это скорее рискованная инициатива, в особенности, если осознавать, что другие державы, специфически, США, располагают ядерным оружием. Но за последние несколько десятилетий мы привыкли к мысли о том, что в ядерном суициде никто не заинтересован, и игра с этим, как в русскую рулетку с револьвером - не самая умная стратегия. И мы видим, что во всем этом есть очень большой элемент личного риска, и я думаю, что комбинация новой идеологии и ее содержимого с этими стратегическими манифестациями дают некоторые основания для тщательного размышления о личности и характере главного лидера.
Я не собираюсь заходить слишком далеко, но определенно, доминантный лидер, которые все более и более доминирует на политической сцене, навязывает свои личные качества не только в форме, но и в содержании на то, что преследуется - идеологически и стратегически. Я думаю, что есть некоторые аспекты Путина, которые намекают на значительную самооценку, самооценку на очень высоком уровне, и возможно подходящее слово здесь - мегаломания, выражающаяся в несколько необычных формах поведения и самоудовлетворения в форме разных трюков, которые он выкинул. Очевидно, что он ощущает некое чувство особой миссии. Никто не знает, как это измерить, никто не знает, как это определить, но, несомненно, это дает пищу для размышлений.
И, в третьих, у нас есть вопрос тактики. И тактика, в данном случае, относится к Украине. Это - тест. И я думаю что тактика, которую Россия в нынешних обстоятельствах решила применять - тактика сознательного истощения, сознательного истощения Украины, политического и финансового истощения. Речь идет о давлении, которое, с течением времени, подорвет единство страны, бросит вызов ее стремлениям, которые, как представляется, сейчас широко поддерживаются. Выборный процесс показал, что есть реальное подтверждение украинской идентичности, реальное подтверждение стремлению быть и независимой, и европейской. В начале это не сопровождалось никакой ненавистью в отношении России. Но этот аспект изменяется в связи с внезапным односторонним захватом Крыма и разжиганием огня в Донбассе. И поэтому Украина в процессе становится более враждебной в отношении к России.
Целью России является создание ситуации, в которой внутренние условия провоцируют неуправляемое нарастание издержек поддержания и сохранения независимости. Очевидно, что в случае дезорганизации экономики, большие сегменты которой ориентированы на экспорт на Восток, она становится источником локальных конфликтов и нестабильности. Все это влияет на целостность и функционирование государства, и на благосостояние его граждан. И если через некоторое время независимость все более и более ассоциируется с социальной дезорганизацией, личным дискомфортом, распространением нищеты, то возникнут вопросы о желательности и возможности подобной независимости, несмотря на искренность и интенсивность первоначального порыва.
Среди прочего, это породит более негативные чувства относительно России, но их может оказаться недостаточно, в особенности в стране, настолько ослабленной, что она неспособна даже на правдоподобное сопротивление. Не побеждающее сопротивление в тотальной войне - из-за несравнимости сил, но такое сопротивление, которое превратит все, что не является тотальной войной в невыгодное предприятие для сильной стороны. Именно поэтому я полагаю, что война на истощение, где-то силой, где-то - дезорганизацией - та ставка, которую сделал Путин. И это означает что Запад, и в этом отношении я прежде всего имею в виду Европу, будет сталкиваться со все большей и большей ценой продолжения чрезвычайных мер помощи Украине. Чрезвычайные меры в нашем расчете, в нашем чувстве ответственности, на которые Украина может рассчитывать для того, чтобы выжить, продвигаться вперед в процессе вступления в Европу, и этот процесс будет затяжным, а не поспешным, но этот процесс который будет накладывать на Европу все более и более дорогие последствия.
В этой ситуации цель раскола Европы становится более достижимой. И поэтому подобная стратегия представляется мне опасной. Несомненно, могут возникнуть обстоятельства, в которых описанный процесс приведет к лобовому столкновению. Путин в своем непринужденном разговоре с Бароссо уже намекал, что в его представлении, подобное столкновение может иметь только один результат: быстрая военная победа российских вооруженных сил. Проблема будет разрешена силой, но есть риск - и он это осознает, что весь прогресс, достигнутый данной стратегией в деле раскола между Европой и Америкой, пойдет насмарку - потому что лобовая атака, несомненно, объединит американцев и европейцев. Это, возможно, произойдет слишком поздно для того, чтобы успеть помочь украинцам. И это уже наша дилемма.
И потому с моей точки зрения совершенно необходимо - и все так говорят, чтобы мы поддерживали крепкие связи с европейцами, чтобы мы опирались на лидеров Европы, которые в состоянии оказывать влияние на своих соседей, таким образом, что это иногда важнее нашего собственного прямого влияния. Именно поэтому я так приветствую лидерство, демонстрируемое госпожой Ангелой Меркель. Это чрезвычайно важный аспект нынешней коалиции, пытающейся найти позитивное решение проблемы, порожденной односторонними мерами, которые нарушили европейскую международную систему. У этого есть свои последствия. Осязаемые последствия, одно из них - вопрос о санкциях. Я думаю, что структурные санкции, в случае если нынешние нарушения и дезорганизация продолжатся будут совершенно необходимы. И этот бой необходимо буде вести со всем тем влиянием , которым располагают те, кто готов занять принципиальную позицию.
Сюда же относится необходимость заняться проблемой украинской способности отбить охоту к эскалации войны. Это означает постепенное улучшение украинской способности к самозащите. Я с самого начала выступал за предоставление оборонительных вооружений украинцам. Вооружений, в буквальном смысле оборонительных - то есть таких, используя которые, вы не можете атаковать. И речь идет, в первую очередь о вооружениях, необходимых в защите городов. Для установления политического господства над Украиной необязательно, чтобы сотни танков ездили по полям пшеницы. Необходимо оккупировать города, установить в них новую политическую власть. Защита города от внешней атаки, атака против защищаемого города, если его не сравняли с землей атомной бомбой - очень трудная задача для атакующего.
Город следует рассматривать как набор укреплений, которые могут быть использованы в целях самообороны, и оружие самообороны дает в этом состязании преимущество защитникам. Когда русские атаковали Чечню, главнокомандующий российскими силами сказал, что война закончится за три дня. Они сразу атаковали столицу, и у них ушло три месяца на то, чтобы сокрушить сопротивление в городе. Во время второй мировой войны было Варшавское восстание, которое продолжалось 63 дня. Поляки с минимальным стрелковым оружием были в состоянии отбиваться от нацистов. Это значит, что вы должны брать каждое укрепление - одно за другим, и каждый дом может быть укреплением. И с современным вооружением может оказаться чрезвычайно тяжело использовать танки, артиллерию и прочее. И вы можете освободить или покорить страну лишь после того, как вы просто сравняете ее с землей. В этом случае чем отличается использование атомной бомбы? Защита городов - нечто, о чем не следует забывать.
Я предполагаю, что в нынешней обстановке, поскольку Запад решил не разжигать конфликт открытыми поставками защитных вооружений Украине, правильно было бы сказать так: в случае значительного и массивного нарушения о прекращении огня, у Запада не будет иного выхода, как поставить оборонительные вооружения. Я думаю, при любом раскладе это будет средством устрашения. В то время как Путин заведует всем этим предприятием, и является его архитектором, он не одинок. Есть группа руководителей вокруг него. Есть интеллигентные экономисты и прочие специалисты. И они тоже могут оценить возможные последствия для России того, что может превратиться в нечто затяжное и дорогостоящее, и опасное. Их расчет не окажется слишком многообещающим для России.
Итак, есть вещи, которые мы можем сделать, и, помимо этого, мы можем сделать еще одну вещь. О которой я говорил уже в феврале - а именно, чтобы мы публично заявили, и я знаю, что это вызывает полемику - в то время, как мы полностью поддерживаем длинный путь Украины к полному членству в ЕС, , мы не подразумеваем, что за этим последует украинское членство в НАТО. Если посмотреть на карту, сразу становится понятным почему. С точки зрения русских, российского восприятия мира, это будет серьезным вызовом., российскому чувству целостности и безопасности. И я думаю, что мы ничего особенного от этого не выиграем. Фактически, негласная формула "финляндизации", из-за которой так много финнов разозлились, но я вам говорю о финляндизации, а не о Финляндии. С моей точки зрения , это необходимо сделать. И это нужно было сделать с самого начала. Если русские поймут, что их оперативные издержки только нарастают, и эти издержки порождают опасность распространения конфликта, то некоторые гарантии русским совершенно не помешают и весьма желательны.
Позвольте мне остановится на маргинальном пункте, который тем не менее, со всем этим связан. Путин и его соратники очень рассчитывают на китайскую поддержку. И они выпрыгивают из себя ради того, чтобы продемонстрировать существование "стратегических отношений", "стратегического партнерства" между Россией и Китаем. И действительно, они правы, существует совместное упоминание о подобном согласовании. Проблема в том, что нет определения, что стоит за этим стратегическим партнерством. И, определенно, нет никаких признаков того, что китайцы намерены наполнить его сколько-нибудь существенным содержанием. В ООН они не поддержали Россию. И в частных разговорах с нами высокопоставленные официальные лица не делали никаких усилий для того, чтобы скрыть то, что они думают о применении силы русскими. Они тотально против этого. Я повторяю - тотально. Но они не против того, чтобы подписать с Россией выгодные сделки. И когда русские говорят о новых отношениях, за этим стоят новые сделки - на условиях, которые куда более выгодны китайцам, чем в прошлом. Так что есть цена и этому усилию, направленному на демонстрацию того, что Китай поддерживает Россию в ее нынешнем стратегическом приключении.
Поэтому я снова и снова - осторожно оптимистичен. Если мы проявим стойкость. Если наши европейские друзья будут стоять с нами, если мы захотим сделать что-то большее для украинцев, и если украинцы будут держаться, и будут серьезно трансформировать, а также и защищать свою страну, на максимуме своих возможностей, я думаю, что склонность Кремля к поиску некоего среднесрочного решения в очень большой степени возрастет. Я не жду более оптимистичного результата, сценария в котором Россия встанет на колени и вернет Крым. Я думаю, что самое большее, на что можно рассчитывать - фактическое, но не писанное соглашение, в котором придется смириться с оккупацией Крыма, в которой придется жить с Россией, принимающей существующие границы Украины с неким специальным статусом для районов, за которые сегодня идут бои. Это, с моей точки зрения, будет позитивным итогом.
Я надеюсь, что мои украинские друзья не прейдут в ярость от того, что я сейчас скажу, и я друг Украины с детства, и , определенно, с момента получения Украиной независимости, Я не думаю, что у нас есть какое-то реальное обязательство, долг - преследовать цель возвращения Крыма - по меньшей мере, пока обстоятельства кардинальным образом не изменятся, и произойдет возвращение, в том или ином виде, России в европейское сообщество. Тогда можно будет говорить о некоем кондоминиуме относительно России и Украины в Крыму. Но факты в том, что когда русские организовали свой путч в Крыму, там находилось примерно 12 тысяч вооруженных украинских солдат. Ни один из них не стрелял, пока люди без знаков различия и в масках, поддержанные бандами мародеров постепенно не захватили все. Ни один из них не стрелял.
Я нахожу это очень трудным для понимания - возможно из-за моего этнического происхождения. Факт в том, что сопротивления не было. И я не думаю, что на международном сообществе есть обязательство брать на себя высокий риск, высокую цену ради того, чтобы решить эту проблему силой. Но если когда-нибудь будет достигнуто согласие, то в интересах самой России - в особенности если нынешний тренд, нынешняя идеология не принесут того, на что рассчитывают русские - а именно, союза с Китаем против Америки, то Россия столкнется с внутренними трудностями, набирающим по соседству силу Китаем, у нее просто не будет иного выбора - двигаться навстречу Европе. И ей придется это делать через Украину. И это будет следующей стадией, в которой конструктивное разрешение данной проблемы будет достигнуто.
Большое вам спасибо.
Оригинал взят у blackstonebite в Доктор Бжезинский о конфронтации с путинским шовинизмом
Збигнев Бжезинский выступил на конференции CSIS, посвященной коллапсу усилий по интеграции России в западные структуры.
Представляя Бжезинского Хизер Конли сказала: Доктор Бжезинский обосновал стратегическое видение интеграции России в трансатлантические структуры. Я думаю, эта книга была опубликована два года назад. И теперь мы нуждаемся в новом стратегическом видении - мы столкнулись с совершенно другой Россией.
Бжезинский:
Реализация этого видения будет отложена на несколько лет. Но это все равно случится. Просто потому, что большинство русских - не самоубийцы. И тропа, на которую они вступили, не ведет к стабильности или прогрессу. Альтернатива - превратиться в вассала Китая не очень привлекательна. Если вы проанализируете альтернативы - что им остается? - Так будьте терпеливы, но будьте уверены в себе.
Передо мной поставили задачу говорить о России и международной системе. Это, конечно, очень обширная тема. Когда мы говорим о России и международной системе - перед нами феномен скорее демонстративного выражения взгляда на эти отношения, взгляда, в котором Россия стремится к самоутверждению, самоутверждению в весьма драматическом масштабе. Исследование этого феномена требует от нас некоторых комментариев относительно роли идеологии, роли стратегии и роли тактики. Я скажу несколько слов о каждой из них.
Идеология теперь реально созрела и расцвела. Это идеология, связанная с путинским режимом. Это нечто, чего не было в самом начале, это что-то, чего не было в русском восприятии мира с 90-х годов, с начала 90-х, и предшествовавшая тому периоду идеология была все более иррелевантной. Но теперь у нас есть идеология, и это амбициозная идеология. Те из вас, кто внимательно следит за этим, знакомы с ее содержанием, потому что это было провозглашено - ее автором, описано им очень подробно, в его речах - в феврале и в марте, после захвата силой и в одностороннем порядке Крыма, а также на ежегодной валдайской встрече, в ходе которой он решил посвятить скорее весьма обширный сегмент речи своему видению современной Америки.
То, что вырисовывается из этого - некая любопытная комбинация историцизма, исторического детерминизма, идеализма, но прежде всего - национального шовинизма. Это рифмуется с другой версией национализма, который мы знали в прошлом. И это, конечно, беспокоит. Это также усиливается случайными наблюдениями и оговорками о состоянии мировых дел, которые обличают внутреннее содержание этой идеологии. Например, его недавняя частичная защита - но все-таки, защита пакта Гитлера-Сталина 1939 года.
Это не тривиальная проблема. Это пакт, который привел к чрезвычайно тяжелой и кровавой войне, к де-факто уничтожению в процессе нескольких обществ, и к миллионам жертв. И я хочу сказать немного о том, во что эта идеология превращается. Она превращается в идеологию, характеризующуюся великими заблуждениями относительно собственного потенциала России - потому что она видит Россию в качестве одного из выдающихся игроков на мировой сцене, который несет релевантное обращение, посыл к этому очень разнообразному и целеустремленному образованию, которое мы называем миром. Эта идеология основана на интегральном национализме, который очень узок в своей концепции и идентификации.
Он также базируется на утверждении о том, что правительство в Москве говорит за всех русских - и тех, кто является резидентом России, и тех, кто таковыми не является. Это, конечно, звенит зловеще для тех, кто имеет русских, и тех, кто расположен оп соседству с Россией, и я говорю об Эстонии и Латвии, у которых есть большие группы русских, живущих в этих демократических странах. Сюда включены даже русские, живущие на Брайтон-Бич, на Лонг-Айленд. Так что мы сталкиваемся здесь, в этой стране с неожиданной реализацией того, что сотни тысяч бывших или будущих граждан - независимо от их гражданства имеют первичную обязанность по отношению к стране, находящейся столь далеко отсюда. И это страна, у которой чрезвычайно негативный взгляд на Америку и ее общество.
То, что было интересно для меня, читая эту речь - насколько критична, даже враждебна презентация в ней Америки. И эта идеология стремится, в конечном счете, к преобладанию в мировых делах - позиции, которую, хотя бы и частично, удалось занять Советскому Союзу. Так что есть программа, которая имеет значительные негативные последствия не только для внутренней политики, но и для роли России в мире - или в качестве силы, вносящей вклад в большую стабильность, либо в большую нестабильность. И это следует тщательно оценить. И рекомендую всем, кто следит за российскими делами почитать эту речь очень внимательно.
Я могу об этом долго говорить. В этой речи много чего есть. В ней есть специфическое определение российской идентичности, у этого есть территориальные следствия, и она предоставляет базу для тех, которые сейчас, возможно, заколебались в вопросе присоединения к Евразийскому Союзу. Они начали немного беспокоиться - как мы наблюдаем в случае Казахстана, который готов стать членом при выполнении определенных условий. Но он не в восторге от того, что ему сообщили - людям в Кремле известен тот факт, что западный Казахстан населен, главным образом, русскими.
Я думаю, что это сильно повлияло на настойчивость Назарбаева, добившегося, чтобы все это предприятие переименовали в Евразийский Экономический Союз - из "Евразийского союза", со столицей, предположительно, в Кремле. Это сделано благодаря открытой настойчивости Назарабаева, но это было поддержано и белорусами , которые все больше озабочены своей независимостью, и узбеками, всегда выступавшими за свою независимость. Эта идеология полностью сформирована, конкурента, напориста, воинственна. Она очень связана - это хорошая часть - с одной индивидуальностью. Это хорошо, поскольку это не даст ей просуществовать слишком долго. У нее нет той широты и захвата, которые позволят ей выжить и соревноваться с идеологиями других. Коммунизм, как бы к нему не относится, был серьезной идеологией, альтернативным взглядом на жизнь.
У китайцев есть идеология. Идеология собственного сдерживания, которая не несет никаких идей или посланий другим о том, как им следует трансформировать самих себя. На этом основании Китай может сотрудничать с Соединенными Штатами, опираясь на фундамент совместного экономического и финансового успеха. И это прорастает из реализации того, что на деле масштабный экономический и финансовый кризис навредит обеим государствам. И лидеры обоих государств это знают. В случае России речь идет о странной и самоизолирующей идеологии.
И это приведет меня ко второй проблеме - и это вопрос стратегии. И здесь снова следует отметить несколько вещей - некоторые случайны, и некоторые более точные и явные. Случайные, вроде упомянутого пакта Сталина-Гитлера показывают неожиданную страсть в военно-воздушным экспедициям. Российские военные самолеты летящие в никуда, и возвращающиеся домой - но в процессе они оказываются достаточно близко к территории не только непосредственных соседей России, которые уже знакомы с этой проблемой, с этим типом России , который не вселяет никакого энтузиазма, но оказываются замешанными и некоторые страны, которые от России, скорее далеки.
В европейском контексте, если вы, например, возьмете Португалию, зачем российский военный самолет подлетает к Португалии? Если посмотреть на карту, он летит в никуда. Куда может этот самолет направляться, кроме как домой? Или, если они не рассчитали свою территорию, быть сбитыми.
Итак, перед нами любопытный тип стратегии, но ее фундаментальная суть, по моему убеждению, направлена, во-первых, на запугивание Европы, и я уверен, что именно это и есть стратегический расчет здесь - эксплуатировать, воспользоваться преимуществом в ситуации, оценить, можно ли запугать Европу. И это основано на предположении о том, что Европа не настолько интегрирована, что ее составные части не разделяют своей совместной стратегической судьбы - с той близостью, которой бы хотелось, и что, по меньшей мере, порции Европы могут быть запуганы. И я думаю, каждый из нас может идентифицировать те страны, которые я имею в виду. Запугивание Европы - один из важных аспектов, но кроме этого, и связано с этим желание разделить Европу. Потому что некоторые части Европы окажутся более запуганными, и некоторые менее, и окажутся те, что вообще невозможно запугать, как в случае некоторых стран, которые я тоже могу назвать - страны, которые невозможно запугать, даже в том случае, если сами они не выживут. В этом случае речь идет о совершенно иной игре. Но в любом случае, раздел Европы посредством запугивания и раскола, очевидно является стратегической целью, которая сознательно распространяется через то что было сказано, через то, что было сделано - даже если это не более, чем символическое действие, и является частью этого более масштабного плана.
Во-вторых , и на самом деле, в третьих, стратегия нацелена на отделение Европы от Америки, и это, конечно же, связано с ранее упомянутыми стремлениями, стратегическими устремлениями. Это, несомненно, подорвет сами принципы североатлантического альянса, в качестве игрока, долговременного стратегического игрока. Это не та цель, которую кто-то может рассчитывать достигнуть быстро, даже если этот кто-то амбициозен настолько, насколько амбициозен архитектор всей этой стратегии в России - но, несомненно, это цель, связанная с политическими осложнениями, усталостью, и отсутствием интереса в США, и, возможно, большой долей невежества в США в отношении к текущим проблемам Европы. Это, к сожалению, факт жизни, и, конечно, это применимо и к тем, кто ближе к России, к границам России. Все это вместе взятое в реальности создает некий само-паралич, оцепенение в альянсе. Это - важная цель, и ее нельзя сбрасывать со счетов. И это, несомненно, лишь усиливает раскол Европы, в смысле ее согласованной политической позиции, примером которой является ЕС.
С этим же связано возрождение страха перед ядерной войной. Почему, ни с того ни с сего, Путин начинает бросать все эти замечания, напоминать о том, что у России есть гигантский ядерный арсенал? Нам всем известен этот факт. Но если он бросает подобные замечания достаточно часто в подобном контексте, это дает основания спросить - боже мой, мы на грани ядерной войны, и в этом случае, перед лицом этой монументальной катастрофы не следует заниматься мелочами и другими проблемами, которые могут привести к нарастанию вероятности ядерной войны.
Это скорее рискованная инициатива, в особенности, если осознавать, что другие державы, специфически, США, располагают ядерным оружием. Но за последние несколько десятилетий мы привыкли к мысли о том, что в ядерном суициде никто не заинтересован, и игра с этим, как в русскую рулетку с револьвером - не самая умная стратегия. И мы видим, что во всем этом есть очень большой элемент личного риска, и я думаю, что комбинация новой идеологии и ее содержимого с этими стратегическими манифестациями дают некоторые основания для тщательного размышления о личности и характере главного лидера.
Я не собираюсь заходить слишком далеко, но определенно, доминантный лидер, которые все более и более доминирует на политической сцене, навязывает свои личные качества не только в форме, но и в содержании на то, что преследуется - идеологически и стратегически. Я думаю, что есть некоторые аспекты Путина, которые намекают на значительную самооценку, самооценку на очень высоком уровне, и возможно подходящее слово здесь - мегаломания, выражающаяся в несколько необычных формах поведения и самоудовлетворения в форме разных трюков, которые он выкинул. Очевидно, что он ощущает некое чувство особой миссии. Никто не знает, как это измерить, никто не знает, как это определить, но, несомненно, это дает пищу для размышлений.
И, в третьих, у нас есть вопрос тактики. И тактика, в данном случае, относится к Украине. Это - тест. И я думаю что тактика, которую Россия в нынешних обстоятельствах решила применять - тактика сознательного истощения, сознательного истощения Украины, политического и финансового истощения. Речь идет о давлении, которое, с течением времени, подорвет единство страны, бросит вызов ее стремлениям, которые, как представляется, сейчас широко поддерживаются. Выборный процесс показал, что есть реальное подтверждение украинской идентичности, реальное подтверждение стремлению быть и независимой, и европейской. В начале это не сопровождалось никакой ненавистью в отношении России. Но этот аспект изменяется в связи с внезапным односторонним захватом Крыма и разжиганием огня в Донбассе. И поэтому Украина в процессе становится более враждебной в отношении к России.
Целью России является создание ситуации, в которой внутренние условия провоцируют неуправляемое нарастание издержек поддержания и сохранения независимости. Очевидно, что в случае дезорганизации экономики, большие сегменты которой ориентированы на экспорт на Восток, она становится источником локальных конфликтов и нестабильности. Все это влияет на целостность и функционирование государства, и на благосостояние его граждан. И если через некоторое время независимость все более и более ассоциируется с социальной дезорганизацией, личным дискомфортом, распространением нищеты, то возникнут вопросы о желательности и возможности подобной независимости, несмотря на искренность и интенсивность первоначального порыва.
Среди прочего, это породит более негативные чувства относительно России, но их может оказаться недостаточно, в особенности в стране, настолько ослабленной, что она неспособна даже на правдоподобное сопротивление. Не побеждающее сопротивление в тотальной войне - из-за несравнимости сил, но такое сопротивление, которое превратит все, что не является тотальной войной в невыгодное предприятие для сильной стороны. Именно поэтому я полагаю, что война на истощение, где-то силой, где-то - дезорганизацией - та ставка, которую сделал Путин. И это означает что Запад, и в этом отношении я прежде всего имею в виду Европу, будет сталкиваться со все большей и большей ценой продолжения чрезвычайных мер помощи Украине. Чрезвычайные меры в нашем расчете, в нашем чувстве ответственности, на которые Украина может рассчитывать для того, чтобы выжить, продвигаться вперед в процессе вступления в Европу, и этот процесс будет затяжным, а не поспешным, но этот процесс который будет накладывать на Европу все более и более дорогие последствия.
В этой ситуации цель раскола Европы становится более достижимой. И поэтому подобная стратегия представляется мне опасной. Несомненно, могут возникнуть обстоятельства, в которых описанный процесс приведет к лобовому столкновению. Путин в своем непринужденном разговоре с Бароссо уже намекал, что в его представлении, подобное столкновение может иметь только один результат: быстрая военная победа российских вооруженных сил. Проблема будет разрешена силой, но есть риск - и он это осознает, что весь прогресс, достигнутый данной стратегией в деле раскола между Европой и Америкой, пойдет насмарку - потому что лобовая атака, несомненно, объединит американцев и европейцев. Это, возможно, произойдет слишком поздно для того, чтобы успеть помочь украинцам. И это уже наша дилемма.
И потому с моей точки зрения совершенно необходимо - и все так говорят, чтобы мы поддерживали крепкие связи с европейцами, чтобы мы опирались на лидеров Европы, которые в состоянии оказывать влияние на своих соседей, таким образом, что это иногда важнее нашего собственного прямого влияния. Именно поэтому я так приветствую лидерство, демонстрируемое госпожой Ангелой Меркель. Это чрезвычайно важный аспект нынешней коалиции, пытающейся найти позитивное решение проблемы, порожденной односторонними мерами, которые нарушили европейскую международную систему. У этого есть свои последствия. Осязаемые последствия, одно из них - вопрос о санкциях. Я думаю, что структурные санкции, в случае если нынешние нарушения и дезорганизация продолжатся будут совершенно необходимы. И этот бой необходимо буде вести со всем тем влиянием , которым располагают те, кто готов занять принципиальную позицию.
Сюда же относится необходимость заняться проблемой украинской способности отбить охоту к эскалации войны. Это означает постепенное улучшение украинской способности к самозащите. Я с самого начала выступал за предоставление оборонительных вооружений украинцам. Вооружений, в буквальном смысле оборонительных - то есть таких, используя которые, вы не можете атаковать. И речь идет, в первую очередь о вооружениях, необходимых в защите городов. Для установления политического господства над Украиной необязательно, чтобы сотни танков ездили по полям пшеницы. Необходимо оккупировать города, установить в них новую политическую власть. Защита города от внешней атаки, атака против защищаемого города, если его не сравняли с землей атомной бомбой - очень трудная задача для атакующего.
Город следует рассматривать как набор укреплений, которые могут быть использованы в целях самообороны, и оружие самообороны дает в этом состязании преимущество защитникам. Когда русские атаковали Чечню, главнокомандующий российскими силами сказал, что война закончится за три дня. Они сразу атаковали столицу, и у них ушло три месяца на то, чтобы сокрушить сопротивление в городе. Во время второй мировой войны было Варшавское восстание, которое продолжалось 63 дня. Поляки с минимальным стрелковым оружием были в состоянии отбиваться от нацистов. Это значит, что вы должны брать каждое укрепление - одно за другим, и каждый дом может быть укреплением. И с современным вооружением может оказаться чрезвычайно тяжело использовать танки, артиллерию и прочее. И вы можете освободить или покорить страну лишь после того, как вы просто сравняете ее с землей. В этом случае чем отличается использование атомной бомбы? Защита городов - нечто, о чем не следует забывать.
Я предполагаю, что в нынешней обстановке, поскольку Запад решил не разжигать конфликт открытыми поставками защитных вооружений Украине, правильно было бы сказать так: в случае значительного и массивного нарушения о прекращении огня, у Запада не будет иного выхода, как поставить оборонительные вооружения. Я думаю, при любом раскладе это будет средством устрашения. В то время как Путин заведует всем этим предприятием, и является его архитектором, он не одинок. Есть группа руководителей вокруг него. Есть интеллигентные экономисты и прочие специалисты. И они тоже могут оценить возможные последствия для России того, что может превратиться в нечто затяжное и дорогостоящее, и опасное. Их расчет не окажется слишком многообещающим для России.
Итак, есть вещи, которые мы можем сделать, и, помимо этого, мы можем сделать еще одну вещь. О которой я говорил уже в феврале - а именно, чтобы мы публично заявили, и я знаю, что это вызывает полемику - в то время, как мы полностью поддерживаем длинный путь Украины к полному членству в ЕС, , мы не подразумеваем, что за этим последует украинское членство в НАТО. Если посмотреть на карту, сразу становится понятным почему. С точки зрения русских, российского восприятия мира, это будет серьезным вызовом., российскому чувству целостности и безопасности. И я думаю, что мы ничего особенного от этого не выиграем. Фактически, негласная формула "финляндизации", из-за которой так много финнов разозлились, но я вам говорю о финляндизации, а не о Финляндии. С моей точки зрения , это необходимо сделать. И это нужно было сделать с самого начала. Если русские поймут, что их оперативные издержки только нарастают, и эти издержки порождают опасность распространения конфликта, то некоторые гарантии русским совершенно не помешают и весьма желательны.
Позвольте мне остановится на маргинальном пункте, который тем не менее, со всем этим связан. Путин и его соратники очень рассчитывают на китайскую поддержку. И они выпрыгивают из себя ради того, чтобы продемонстрировать существование "стратегических отношений", "стратегического партнерства" между Россией и Китаем. И действительно, они правы, существует совместное упоминание о подобном согласовании. Проблема в том, что нет определения, что стоит за этим стратегическим партнерством. И, определенно, нет никаких признаков того, что китайцы намерены наполнить его сколько-нибудь существенным содержанием. В ООН они не поддержали Россию. И в частных разговорах с нами высокопоставленные официальные лица не делали никаких усилий для того, чтобы скрыть то, что они думают о применении силы русскими. Они тотально против этого. Я повторяю - тотально. Но они не против того, чтобы подписать с Россией выгодные сделки. И когда русские говорят о новых отношениях, за этим стоят новые сделки - на условиях, которые куда более выгодны китайцам, чем в прошлом. Так что есть цена и этому усилию, направленному на демонстрацию того, что Китай поддерживает Россию в ее нынешнем стратегическом приключении.
Поэтому я снова и снова - осторожно оптимистичен. Если мы проявим стойкость. Если наши европейские друзья будут стоять с нами, если мы захотим сделать что-то большее для украинцев, и если украинцы будут держаться, и будут серьезно трансформировать, а также и защищать свою страну, на максимуме своих возможностей, я думаю, что склонность Кремля к поиску некоего среднесрочного решения в очень большой степени возрастет. Я не жду более оптимистичного результата, сценария в котором Россия встанет на колени и вернет Крым. Я думаю, что самое большее, на что можно рассчитывать - фактическое, но не писанное соглашение, в котором придется смириться с оккупацией Крыма, в которой придется жить с Россией, принимающей существующие границы Украины с неким специальным статусом для районов, за которые сегодня идут бои. Это, с моей точки зрения, будет позитивным итогом.
Я надеюсь, что мои украинские друзья не прейдут в ярость от того, что я сейчас скажу, и я друг Украины с детства, и , определенно, с момента получения Украиной независимости, Я не думаю, что у нас есть какое-то реальное обязательство, долг - преследовать цель возвращения Крыма - по меньшей мере, пока обстоятельства кардинальным образом не изменятся, и произойдет возвращение, в том или ином виде, России в европейское сообщество. Тогда можно будет говорить о некоем кондоминиуме относительно России и Украины в Крыму. Но факты в том, что когда русские организовали свой путч в Крыму, там находилось примерно 12 тысяч вооруженных украинских солдат. Ни один из них не стрелял, пока люди без знаков различия и в масках, поддержанные бандами мародеров постепенно не захватили все. Ни один из них не стрелял.
Я нахожу это очень трудным для понимания - возможно из-за моего этнического происхождения. Факт в том, что сопротивления не было. И я не думаю, что на международном сообществе есть обязательство брать на себя высокий риск, высокую цену ради того, чтобы решить эту проблему силой. Но если когда-нибудь будет достигнуто согласие, то в интересах самой России - в особенности если нынешний тренд, нынешняя идеология не принесут того, на что рассчитывают русские - а именно, союза с Китаем против Америки, то Россия столкнется с внутренними трудностями, набирающим по соседству силу Китаем, у нее просто не будет иного выбора - двигаться навстречу Европе. И ей придется это делать через Украину. И это будет следующей стадией, в которой конструктивное разрешение данной проблемы будет достигнуто.
Большое вам спасибо.