Космонавт Сергей Рязанский в интервью «Ъ FM» часть 1
«Самое сложное для космонавта - ждать назначения в полет»
Что самое сложное в работе космонавта? Как справляются участники МКС с физиологическими и психологическими трудностями? На эти и другие вопросы летчик-космонавт Сергей Рязанский ответил ведущему «Коммерсантъ FM» Анатолию Кузичеву.
- Итак, сегодня у нас в гостях Сергей Рязанский, космонавт, если строго представлять - российский космонавт-испытатель отряда космонавтов «Роскосмоса», 535-й космонавт мира и 117-й космонавт России, Герой Российской Федерации и летчик-космонавт Российской Федерации. Вот так будет правильно, да?
- Здравствуйте.
- Здравствуйте, Сергей Николаевич. Даже не знаю, с чего начать. У вас нет клаустрофобии?
- Нет, таких не берут в космонавты.
- Таких не берут в космонавты. Мы когда шли, у нас просто друзья со студии в таком помещении, несколько закрытом во всех смыслах и без окон. Сергей чувствует себя здесь совершенно как в своей тарелке. А что самое сложное на орбите?
- Самое интересное, что все сложности остаются на Земле. И самое сложное для космонавта - ждать назначения в полет. То есть ты тренируешься, тренируешься, тренируешься, а летают почему-то другие. Когда ты улетел и работаешь уже на станции, ты занимаешься, на самом деле, привычным делом, к которому ты готов. Но те сложности, которые остались на Земле, - ты не можешь никак помочь своим родным, друзьям, какие-то проблемы решить, ведь здесь ты глава семейства, а там ты в командировке на удаленной связи. И тут ты себя чувствуешь беспомощным.
- Да, интересно. Я где-то читал, мне попалось какое-то определение, там тоже большое количество регалий и титулов, потом определение - «нелетавший космонавт». И я подумал: господи, вот это, наверное, у человека драма судьбы, то есть он готовился, он по всем параметрам - по подготовке, по навыкам - космонавт, но не летавший.
- Это, наверное, самое сложное, что вообще есть у нас в профессии, потому что, во-первых, приходят взрослые люди, уже где-то достигшие определенного уровня, то есть это инженер, например, из корпорации «Энергия», который себя зарекомендовал, ученый, кандидат наук, как я, или военный летчик, командир звена. Он приходит, он готовится несколько лет или около 10 лет. И дальше получается, что обратно он вернуться не может, потому что он фактически утратил свой предыдущий профессиональный уровень, он уже отошел от каких-то актуальных вопросов. И он фактически ставит все на одну карту.
- То есть в каком-то смысле это лотерея - пойти в космонавты? Ты можешь полететь, а можешь стать нелетающим космонавтом.
- Да. И всю жизнь проготовиться, и дальше по каким-то причинам - раньше это были политические, сейчас чаще всего это, конечно, по здоровью, бывает по неуспеваемости - людей не ставят в экипаж, а потом отчисляют.
- В смысле либо здоровье, либо неуспеваемость, либо успехи какие-то, а политические причины какие могут быть?
- Это раньше было, в советские времена.
- Не проходил по каким-то анкетным параметрам?
- По-моему, история была, когда один из космонавтов, будучи в приподнятом, предпраздничном настроении, поцапался с военным патрулем, который в то время был, и за такое поведение, не соответствующее духу советского космонавта, был жестко отчислен. Поэтому такие воспитательные меры.
- Ну, вам повезло, не то что повезло - вы сделали все, чтобы стать космонавтом, вы им стали, летавшим и летающим космонавтом?
- Да, причем, я бы сказал, что и повезло тоже. И конечно, пришлось очень сильно потрудиться, потому что я единственный ученый, который у нас в отряде космонавтов есть сейчас. И ученым пробиться было гораздо сложнее, потому что в основном у нас, конечно, военные летчики и инженеры.
- А вы биохимик?
- Да, я закончил биофак МГУ и работал в Институте медико-биологических проблем. И набор, в который я попал, проводился в Академию наук. А ученые бывают либо умные, либо здоровые. Я здоровый.
- Понятно. Мне коллеги массу дали поручений - задать вам вопросы о жизни на космической станции. Большую часть вопросов мне и задать-то неловко.
- Спрашивайте.
- Правда, любые?
- Абсолютно.
- Мы тогда подвесим тизер: во второй части нашей программы, друзья, все неловкие вопросы. Можете детей пока отвлечь от приемника, а мы с Сергеем Николаевичем все эти вопросы обсудим. Ну, тогда действительно вы приготовьтесь. Ребята у нас без комплексов в редакции, они мне написали списочек. Но прежде еще один общий вопрос. Я помню, в советские времена была такая легенда, а может не легенда, понятно, что космонавт - это уже не легенда, космонавт был реально герой, космонавт - это нечто было невероятно романтическое, героическое и красивое, плюс им давали еще «Волгу» по возвращении. Вы наверняка общались с космонавтами старшего поколения, так и было, да?
- Да, там было достаточно серьезное гособеспечение. То есть не было проблем с квартирами, не было проблем опять же с каким-то обеспечением материальным. Сейчас это, в общем-то, нормальная профессия, я бы сказал, достойная зарплаты, а дальше ты сам.
- А интересно, у вас на орбите идет с каким-то космическим коэффициентом, или просто какая-то есть зарплата, как это, вы когда возвращаетесь? Сколько вы были в полете?
- 167 суток.
- 166 суток 6 часов 26 минут, Сергей Николаевич, тут у нас бухгалтерия, все точно. Вот вы за это время получили некую зарплату, то есть 166 поделить на количество месяцев?
- Есть зарплата, а есть премия.
- А по итогам полета еще и премия?
- Ты можешь летать плохо, как-нибудь накосячить. Но у нас, слава богу, все летают хорошо.
- Зарплата на Земле еще обсуждается?
- Да.
- Она измеряется в тысячах долларов, десятках, сотнях, миллионах?
- Тысячах.
- Тысячах долларов. Так, а как можно накосячить на орбите - убить всех дрозофил?
- Дело в том, что работа на станции очень разноплановая, разнопрофильная, то есть никто не смотрит, кто ты - военный летчик или биолог, или инженер. Ты абсолютно универсальный специалист. Во-первых, ты выполняешь достаточно большой объем работы по обслуживанию самой станции. Станция - живой организм: постоянно что-то щелкает, включается, выключается, ломается, и это надо обслуживать, регламентное обслуживание.
Плюс, станция - это огромная научная лаборатория: ты проводишь эксперименты и по химии, и этим занимается тоже каждый, это возможные ручные стыковки и грузовиков, и перестыковка с узла на узел, то есть навыки пилотажника. И понятно, что каждая эта операция, во-первых, рискованная, каждый научный эксперимент, который проводится на станции, стоит больших денег, чтобы его подготовить, и это труд большого количества людей здесь, на Земле, чтобы подготовить, чтобы отправить в космос, чтобы создать все это специальное оборудование. Поэтому очень ответственная работа, и ошибиться ни в одном случае нельзя.
- Понятно. Нет у вас не то чтобы ностальгии, но вы ощущаете, что отношение к космонавтам несколько изменилось, что, извините за этот каламбур, может быть, дурацкий, чуть более приземлено стали их, вас воспринимать? Повторяю, в моем детстве, конечно, космонавт - это было нечто совершенно фантастическое и космическое.
- Мне кажется, что так, как воспринимают их сейчас, - это нормально. Примерно год назад я был в Китае и посмотрел, как в Китае рвут на кучу маленьких космонавтиков любого космонавта, тайконавта, который вышел на улицу.
- Но их там немного.
- Их, во-первых, немного, во-вторых, там проводится достаточно серьезная государственная реклама того, что это нужно, это достойно, это круто. И каждый китайский ребенок, как когда-то каждый советский, мечтает стать космонавтом. Мы же можем нормально ездить на метро, ходить по улицам, и это спокойно, плюс все-таки чувствуется отношение наших людей к космосу, какое-то романтическое, так и осталось. И вот это очень здорово, потому что куда бы ты ни пришел - к школьникам, к студентам - это всегда много народу, это всегда куча вопросов, это действительно романтика, наверное, которая у нас в душе каждого советского, российского человека, она все равно живет, даже несмотря на то, что появилось новое поколение, которое сидит в компьютерах, в интернете, по-другому воспринимает информацию, потому что информации переизбыток, даже в них живет эта романтическая идея полета в космос.
- Есть концепт русского космизма. Именно поэтому еще и рифма с реальным космическими достижениями очень важна для русского космизма. Таким образом они объясняют большое внимание русских к космосу.
- Плюс еще космонавтика развивается, и если раньше, предположим, мы воспринимали первых космонавтов как талантливых военных летчиков, которые здоровы и красивы, и они должны летать на корабле, сейчас профессия космонавта фактически включает в себя кучу других профессий. В космонавтике нужны и врачи, и инженеры, и учителя, и астрономы, и ученые различные.
- Биохимики нужны.
- Биологи, да. Поэтому и идут в космонавтику разные люди, и требования стали гораздо больше уже к работе мозга, головы, и интерес появился у большего количества людей, потому что каждый себя может увидеть и в космонавтике.
- Кстати, один из наших коллег был на встрече с вами, совершенно возбужденный вернулся, собственно, он и предложил нам вас на эфир, мы, естественно, с радостью, я просто был счастлив, и согласились. Так вот, кроме такого рода встреч, кроме такого рода интервью, все наше знание о космосе, о том, как сейчас там все устроено, откуда оно? Из фильмов, даже не из интернета. Я вспоминаю одну из серий популярного американского сериала «Теория большого взрыва», и там один из героев полетел на космическую станцию, где его русские космонавты бесконечно гнобили - как молодого матроса посылали то гальюн чистить, то еще. И он несчастный по углам в невесомости забивался, а русские его находили, за шкирку и еще куда-то. Есть дедовщина на орбите, скажите, пожалуйста?
- Как у нас шутят, «дедовщину в армии никто не отменял». Хотя всякие подобные операции, конечно, делаются всем экипажем. У нас уборка в субботу, и обычно как-то распределяются обязанности, причем в основном…
- Как на корабле, кстати, на боевом, там тоже по субботам большая приборка.
- В основном идет ротация, поэтому здесь такого нет. Понятно, что человек с опытом полета имеет голос, имеет больший вес, потому что на станции, надо помнить, толщина стенки станции - 1,5 мм, ты должен быть постоянно готов к …
- Как 1,5 мм? Подождите.
- Ну, вот так.
- Так это же меняет, подождите, все.
- Ты должен быть постоянно готов к какой-то нештатной ситуации…
- 1,5 миллиметра?
- Да.
- Стенка станции внешняя. Так.
- Потому что если она будет толще, потребуются очень мощные ракеты, чтобы подобную массу вывести, поэтому у нас такая вафельная конструкция с ребрами жесткости, но толщина достаточно маленькая. Конечно, станция покрыта такой тряпочкой…
- А, ну это успокаивает.
- Вакуумная теплоизоляция и дальше противометеоритная защита. Раз станция летает, раз она летает уже столько времени, значит, все-таки конструкция надежная.
- А я вспоминаю закат где-то на экваторе. Один мичман у нас на корабле сидел и пел под гитару: «за семью миллиметрами стали, десять тысяч метров воды...». 7 мм стали - корабль, 1,5 мм - космическая станция. Вот и думай, где служить.
Естественные надобности. Все-таки в коллективе очень узком, и в фигуральном, и в буквальном смыслах, в этом ограниченном пространстве нет некой неловкости? Как это все происходит? Какой-то кодекс, наверное, вырабатываете, есть особый этикет в этом смысле на станции?
- На станции, когда живешь в замкнутом пространстве, надо соблюдать и порядок, и гигиену. К сожалению, на станции нет душа. Поэтому помывочные процедуры. Например, на станции приходится заниматься каждый день физкультурой, при этом, если на Земле с нас пот капает, то тут пот летает вокруг. Единственный способ помыться - это влажное полотенце, которым ты себя протираешь. На станции есть туалетная комната. Как правильный ответ кандидата в космонавты на экзамене по системам жизнеобеспечения - принцип работы туалета по принципу пылесос. Это достаточно надежная конструкция. Американцы не смогли придумать что-нибудь лучше, поэтому на станции два российских туалета - и на российском сегменте, и на американском сегменте.
- Сегменты разные?
- Сегменты у нас разные, потому что разные страны ответственны за компоновку, за электрообеспечение и прочие нюансы. У нас есть достаточно серьезный большой российский сегмент, есть американский сегмент, в который входят один европейский модуль, два японских и три американских.
- В гости вы друг к другу ходите?
- Постоянно ходим в гости. Как бы станция общая. Просто на каждом сегменте есть свой ответственный, который знает, в какую розетку что можно включить, оборудование сейчас работает и не выключается. Из этих ответственных один является командиром станции, и этот пост постоянно меняется, на каждой экспедиции - то американец, то русский, то европеец. Когда мы улетали, мы как раз передали командование первому японскому командиру станции Коити Ваката. Все японцы были очень горды: первый командир международной станции.
продолжение следует
ссылка на источник