ещё о молоке
14 июня 2011 года я сдал последний экзамен, шёл к общаге дворами и распевал «Живи хорошо-2», узурпировав детские качели, а вечером засиделся с Ниной в Пирогах - тогда, кстати, началась история студенческой команды «Эрудиты» в сезоне 2011-2012, то есть история нисхождения её на океанское дно - ровно до 0:45, то есть до времени, когда на проникновение за двери метро оставались комфортные 15 минут. Нине было на верх зелёной ветки, и она каким-то парадоксальным образом успела (сейчас я не вполне понимаю, до какой зелёной станции она могла бы дойти, учитывая, что разошлись мы в разные стороны), а я пошёл садиться на Лубянку и в 51 минуту обнаружил, что дверь закрыта с полодиннадцатого, а к моменту, когда я дошёл до Кузнецкого моста, закрыто было уже и там, и я отправился домой пешком.
Москвы я тогда совсем не знал, ведомая мне область представляла собой несвязные эпсилон-окрестности немногочисленных посещённых мной станций метро, а надо всем остальным распростёрся натуральный fog of war, что, примешиваясь к моему топографическому кретинизму, делало окружающую местность virtually неориентабельной. Меня спасла тогда Алёна, гуглившая из Саранска карты и присылавшая смс с указаниями на мой безынтернетный телефон (кажется, ещё старая Моторола). Я шёл медленно - ретроспективно кажется даже (на деле очевидно было не так), что я держался за стены домов в попытках зацепиться за осязаемые, не из компьютерной игры, которой, как видно из текста выше, представлялось мне любое ориентирование на местности, объекты; уходящие вдаль улицы и переулки одновременно манили сладостью ошибки и предостерегали, грозя тёмными пальцами. Алёну я отпустил спать в момент, когда направление движения стало понятно, и к концу пути в её лице я потерял совершенно всякую связь с реальностью; каждые сто-двести метров начиная от Воробьёвых гор я отжимался от асфальта, что с висящей на плече сумкой было не очень-то удобно, но для меня в том состоянии и в то время уже почти безразлично. Тогда я не знал про то, что для прохода в ДСВ ночью требуется нажать на кнопку звонка - впрочем, тот раз был единственным, когда я имел шанс этой опцией воспользоваться - и молотил в дверь, пока заспанный охранник не обматерил меня и не сказал, что второго раза не будет, оказавшись удивительно для заспанного человека правым. Придя домой, упал в кровать, а на следующее утро уже ехал в поезде на Пермь, склонившись над блокнотом и записывая одно из самых до сих пор милых моему сердцу дурных стихотворений.
Сегодня я сделал почти то же самое: не успел совсем немного после закрытия на Чистые пруды и проделал пеший путь до Парка культуры - может быть, недостаточно сравнимо по расстоянию, но вполне сравнимо концептуально. За прошедшие два с половиной года я исходил пешком без преувеличения всю красную ветку, туман рассеялся, теперь я хожу быстро, широкими шагами, создавая иллюзию человека, знающего, куда он идёт.
На деле же всё обстояло ровно наоборот: два с половиной года назад, идя по незнакомому городу, я знал, что иду для того, чтобы поспать несколько часов, сесть в поезд, приехать в город более знакомый, а через месяц уехать из него в экспедицию, где узнать-таки, что таит эта хитрая лингвистика.
Сейчас у меня перед глазами лишь цветные пятна, и кажущееся знание о том, что через три с половиной часа мне надо встать с кровати, умыться и везти детей в Переславль, не делает будущее хоть сколько-нибудь более осмысленным. Тогда жизнь казалась ещё не начатой - теперь она кажется законченной; записав сны, я, кажется, выполнил то, ради чего мне чисто теоретически стоило здесь находиться, и вполне готов ко встрече с резвым кирпичом или неосторожным водителем.
Всю дорогу в голове звучала, смешиваясбь с припевом песни про самого популярного героя доты, строчка «ты никогда не свободен от себя» - невдохновенный трюизм, достойный увековечения в паблике вконтакте «Великие мысли Ильи Чёрта» или подобном, даром что отличить их без ярлыков совершенно невозможно - достойный саундтрек для мыслей без начала, конца и успокоительного результата.
Москвы я тогда совсем не знал, ведомая мне область представляла собой несвязные эпсилон-окрестности немногочисленных посещённых мной станций метро, а надо всем остальным распростёрся натуральный fog of war, что, примешиваясь к моему топографическому кретинизму, делало окружающую местность virtually неориентабельной. Меня спасла тогда Алёна, гуглившая из Саранска карты и присылавшая смс с указаниями на мой безынтернетный телефон (кажется, ещё старая Моторола). Я шёл медленно - ретроспективно кажется даже (на деле очевидно было не так), что я держался за стены домов в попытках зацепиться за осязаемые, не из компьютерной игры, которой, как видно из текста выше, представлялось мне любое ориентирование на местности, объекты; уходящие вдаль улицы и переулки одновременно манили сладостью ошибки и предостерегали, грозя тёмными пальцами. Алёну я отпустил спать в момент, когда направление движения стало понятно, и к концу пути в её лице я потерял совершенно всякую связь с реальностью; каждые сто-двести метров начиная от Воробьёвых гор я отжимался от асфальта, что с висящей на плече сумкой было не очень-то удобно, но для меня в том состоянии и в то время уже почти безразлично. Тогда я не знал про то, что для прохода в ДСВ ночью требуется нажать на кнопку звонка - впрочем, тот раз был единственным, когда я имел шанс этой опцией воспользоваться - и молотил в дверь, пока заспанный охранник не обматерил меня и не сказал, что второго раза не будет, оказавшись удивительно для заспанного человека правым. Придя домой, упал в кровать, а на следующее утро уже ехал в поезде на Пермь, склонившись над блокнотом и записывая одно из самых до сих пор милых моему сердцу дурных стихотворений.
Сегодня я сделал почти то же самое: не успел совсем немного после закрытия на Чистые пруды и проделал пеший путь до Парка культуры - может быть, недостаточно сравнимо по расстоянию, но вполне сравнимо концептуально. За прошедшие два с половиной года я исходил пешком без преувеличения всю красную ветку, туман рассеялся, теперь я хожу быстро, широкими шагами, создавая иллюзию человека, знающего, куда он идёт.
На деле же всё обстояло ровно наоборот: два с половиной года назад, идя по незнакомому городу, я знал, что иду для того, чтобы поспать несколько часов, сесть в поезд, приехать в город более знакомый, а через месяц уехать из него в экспедицию, где узнать-таки, что таит эта хитрая лингвистика.
Сейчас у меня перед глазами лишь цветные пятна, и кажущееся знание о том, что через три с половиной часа мне надо встать с кровати, умыться и везти детей в Переславль, не делает будущее хоть сколько-нибудь более осмысленным. Тогда жизнь казалась ещё не начатой - теперь она кажется законченной; записав сны, я, кажется, выполнил то, ради чего мне чисто теоретически стоило здесь находиться, и вполне готов ко встрече с резвым кирпичом или неосторожным водителем.
Всю дорогу в голове звучала, смешиваясбь с припевом песни про самого популярного героя доты, строчка «ты никогда не свободен от себя» - невдохновенный трюизм, достойный увековечения в паблике вконтакте «Великие мысли Ильи Чёрта» или подобном, даром что отличить их без ярлыков совершенно невозможно - достойный саундтрек для мыслей без начала, конца и успокоительного результата.