вместо письма
Если огрублять, то популярные (‘рассчитанные на массовую аудиторию’) тексты о музыке делятся на аналитические и интроспективные. Русские музыкальные журналисты все без исключения пишут интроспективные, так как для написания аналитических текстов нужны какое-никакое образование и мозг, с чем у русских музыкальных журналистов известные проблемы.
Интроспективные тексты писать действительно легче: по сути, единственная задача пищущего их - обеспечить с минимальными помехами передачу собственного от музыки впечатления. Помимо любви к слову журналисту здесь требуется некоторая скромность: важно осознавать, что если ты в какой-то газетёнке пишешь интроспективные тексты про музыку, так это не потому, что ты лучше других слушаешь, а исключительно потому, что ты лучше других пишешь. Это нехитрое суждение не в состоянии сделать 100% русских музыкальных журналистов, что, находя отражение в их текстах, у чувствительных читателей заставляет зашкаливать стрелку дебражелометра и далее ведёт к прекращению чтения, а в запущенных случаях - и к уединению с белым другом.
Оставив это печальное обстоятельство в стороне, заметим, что даже с первой частью задания - достоверно передать собственные впечатления от прослушанного [так, чтобы это было интересно читать] - справиться может примерно никто; в этом отношении музыкальным журналистам стоило бы поучиться у некоторых контрибьюторов известного паблика вконтакте. (Тут у меня родилась ещё гипотеза, что причина этому в том, что и для этого нехитрого задания может требоваться некоторая музыкально-когнитивная подготовка - но следствия этой гипотезы ведут ко грусти настолько беспредельной, что дальнейшее её обсуждение мы опустим.) Проблема, надо полагать, возникает на том этапе, когда впечатления типа «о, заебись, качает, нраица» музыкальный журналист должен трансформировать в текст, концептуально лежащий за пределами школьного сочинения шестого класса. Ну, ладно, одно слово «нраица» можно на три предложения растянуть, а дальше что делать? Возникает роковая необходимость проанализировать, что именно, собственно, нраица - а с аналитическими способностями, как мы помним, у товарища проблемы.
Покряхтев пять минут, русский музыкальный журналист обнаруживает, что, наверное, нраяца ему в первую очередь гитары. Но читатель существо вредное, ему если написать просто «гитары нраяца», может и не понять. Надо, видимо, написать, что гитары эти не простые, а какие-то особенные. Музыкальный журналист, в последний раз бравший в руки гитару в 2001 году, чтобы, перевирая аккорды, спеть в ночи однокурснице избранные места из «Лилового дня», раз за разом переслушивает рифф во вступлении и мучительно думает - какие же это гитары? О, блядь! эврика! нервные!
Подобными тернистыми путями и рождается тот отвратительный, заставляющий при прочтении слипаться жопу, жаргон, который, раз опознав, уже невозможно забыть и не примечать везде, как плохой кернинг из известного стрипа xkcd. Журналисты по всей стране продуктивно заимствовали друг у друга нервных и хлёстких, в результате чего всё современные русские музыкальные тексты за исключением работ одиночек с узнаваемым стилем вроде Сергея Жилкина - это чудовищный, многорукий Александр Горбачёв с огромными щупальцами, покрытыми тысячелетней зелёной слизью. Слизь его настолько едка и вездесуща, что проникает и в тексты вполне образованных и способных к аналитике товарищей.
Это было к вопросу «кто виноват». А «что делать» - на этот вопрос нам всем уже давно ответил Владимир Ильич Ленин.
На сегодня пока всё, про аналитические тексты напишу как-нибудь в другой раз.
Интроспективные тексты писать действительно легче: по сути, единственная задача пищущего их - обеспечить с минимальными помехами передачу собственного от музыки впечатления. Помимо любви к слову журналисту здесь требуется некоторая скромность: важно осознавать, что если ты в какой-то газетёнке пишешь интроспективные тексты про музыку, так это не потому, что ты лучше других слушаешь, а исключительно потому, что ты лучше других пишешь. Это нехитрое суждение не в состоянии сделать 100% русских музыкальных журналистов, что, находя отражение в их текстах, у чувствительных читателей заставляет зашкаливать стрелку дебражелометра и далее ведёт к прекращению чтения, а в запущенных случаях - и к уединению с белым другом.
Оставив это печальное обстоятельство в стороне, заметим, что даже с первой частью задания - достоверно передать собственные впечатления от прослушанного [так, чтобы это было интересно читать] - справиться может примерно никто; в этом отношении музыкальным журналистам стоило бы поучиться у некоторых контрибьюторов известного паблика вконтакте. (Тут у меня родилась ещё гипотеза, что причина этому в том, что и для этого нехитрого задания может требоваться некоторая музыкально-когнитивная подготовка - но следствия этой гипотезы ведут ко грусти настолько беспредельной, что дальнейшее её обсуждение мы опустим.) Проблема, надо полагать, возникает на том этапе, когда впечатления типа «о, заебись, качает, нраица» музыкальный журналист должен трансформировать в текст, концептуально лежащий за пределами школьного сочинения шестого класса. Ну, ладно, одно слово «нраица» можно на три предложения растянуть, а дальше что делать? Возникает роковая необходимость проанализировать, что именно, собственно, нраица - а с аналитическими способностями, как мы помним, у товарища проблемы.
Покряхтев пять минут, русский музыкальный журналист обнаруживает, что, наверное, нраяца ему в первую очередь гитары. Но читатель существо вредное, ему если написать просто «гитары нраяца», может и не понять. Надо, видимо, написать, что гитары эти не простые, а какие-то особенные. Музыкальный журналист, в последний раз бравший в руки гитару в 2001 году, чтобы, перевирая аккорды, спеть в ночи однокурснице избранные места из «Лилового дня», раз за разом переслушивает рифф во вступлении и мучительно думает - какие же это гитары? О, блядь! эврика! нервные!
Подобными тернистыми путями и рождается тот отвратительный, заставляющий при прочтении слипаться жопу, жаргон, который, раз опознав, уже невозможно забыть и не примечать везде, как плохой кернинг из известного стрипа xkcd. Журналисты по всей стране продуктивно заимствовали друг у друга нервных и хлёстких, в результате чего всё современные русские музыкальные тексты за исключением работ одиночек с узнаваемым стилем вроде Сергея Жилкина - это чудовищный, многорукий Александр Горбачёв с огромными щупальцами, покрытыми тысячелетней зелёной слизью. Слизь его настолько едка и вездесуща, что проникает и в тексты вполне образованных и способных к аналитике товарищей.
Это было к вопросу «кто виноват». А «что делать» - на этот вопрос нам всем уже давно ответил Владимир Ильич Ленин.
На сегодня пока всё, про аналитические тексты напишу как-нибудь в другой раз.