Тени из прошлого
Фантастический роман.
Начало
Первая советская атомная бомба
2
Тридцать, сорок, пятьдесят, пятьдесят. Стрелка гальванометра застыла на месте. Не больше пятидесяти. Сергей Федоров, двадцативосьмилетний физик работающий на атомном проекте не выдержал и постучал ногтем по стеклу прибора. Нет, не залипла. Чтобы окончательно разочароваться он посмотрел на лаборанта.
- Павел, соединение с генератором мощности точно нормальное?
Сергей понимал, это бессмысленно, стрелка-то дергается. Это понимал и Павел. Тем не менее, он быстро выбежал в соседний кабинет и тут же вернулся.
- Там нормально. Контактит.
Две недели работы. Все, что они насчитали с Андрюшкой Сахаровым в Москве, шло псу под хвост. Теория не сходилась с практикой. Значит решать придется экспериментально. А это, как минимум, еще две недели работы.
Впрочем, оставалась надежда на Курчатова, может он подскажет. Федоров живо представил себе сцену в Физическом институте. Они с Андрюшкой и Старик - партийная кличка сорокашестилетнего Курчатова в их коллективе кому до тридцати, более зрелые сослуживцы величали Игоря Васильевича “Бородой”, за этот неизменный атрибут на лице. Так вот, бородатый Старик вещает, Андрей восхищается.
Надо быть очень наивным человеком, типа Андрюшки, чтобы не понять, Старик заранее знает ответы. Узнаёт он их, вероятно, от американцев, точнее наших разведчиков, работающих там. Янки всё это уже решили. Так что вопрос - ответ.
А вот с термоядом завал. Чего не спросишь, решения нет ни через неделю, ни через две. Именно благодаря этой разнице в прозорливости Курчатова Федоров и вычислил неоценимый вклад разведки. Здесь первопроходцы или первопроходимцы, как назвал Сергея Тамм, уже мы. Все-таки Андрюшка глуповат, что за все это время так этого и не понял. Хотя, физик способный, а больше от него и не требуется.
Федоров перевел взгляд на Павла, тот смотрел на него с нескрываемым не то чтобы восхищением, но почтением уж точно. Хоть это приятно, похоже, он для него такой же идол как Тамм или Курчатов для Сахарова. Эти инфантильные домашние ребята из хороших семей очень схожи, не могут без идеала.
Неожиданно в лабораторию постучали.
- Кого черт принес? - громко поинтересовался Сергей. Гость должен понять, что дела не клеятся и задерживаться здесь с какими-то праздными разговорами ему нет смысла, а по делу заходить некому - все близкие по теме сейчас или в Москве, или в Озерске.
Посетителем оказался новенький майор из группы обеспечения. На форму накинут белый халат, неуверенность в голосе.
- Сергей Валентинович. Телефонограмма из Москвы. Вас срочно вызывают. Самолет уже ждет.
Федорову нравилось, когда его называли по отчеству, хоть он это и скрывал. Да не просто скрывал, а запрещал себя так называть, хотелось быть демократичным. С тем же Павлом, с майором этим, который его еще и боится.
Впрочем, понятно, одного слова Сергея будет достаточно, чтобы офицер оказался на следующий день там, куда Макар телят не гонял. А у него семья, вон кольцо на пальце блестит.
Военное руководство проекта уважало Федорова больше чем кого-то бы ни было из научного персонала. Биография располагала. Фронтовик начавший войну добровольцем-ополченцем под Москвой, затем старший лейтенант в дивизионе гвардейских минометов в простонародии называемых “катюшами” отозванный прямо с передовой 1943 года по флеровскому призыву в атомные лаборатории.
Сергей подошел к майору и пожал ему руку.
- Спасибо. Отправляюсь немедленно.
Отдав воинскую честь, вояка быстро ретировался.
Что касалось работы, то командировка была очень некстати. Тема буксовала и конца-края ей было не видно, хотя, вроде Курчатов как раз в Москве, там и обговорят. Федоров перевел взгляд на лаборанта.
- Павел, ищи Немировского. Вместе работайте с контрольными точками. Будет ныть, скажешь что Федоров тоже теоретик и ничего, жив пока. Если Старик не поможет, то сам видишь, завал полный. А гарантии что он разберется нет.
Дав ценные указания и взглянув напоследок на непослушный прибор, Сергей спустился к уже ожидавшей его машине. На аэродром.
3
Вообще, научным сотрудникам было запрещено летать на самолетах. Мера безопасности. Хотя, время от времени приходилось. Необходимость срочного присутствия на каком-либо объекте не всегда позволяла передвигаться на поезде. Но в этот раз произошло нечто особенное - за все свое пребывание в славном городе Саров, в будущем известном как Арзамас-16, месте создания советского ядерного и термоядерного меча, Федоров никогда не удостаивался чести лететь в одиночку. Такое было впервые.
Летчиков же это нисколько не смутило. Еще бы, любой дворник в СССР знал - своя атомная бомба сейчас важнее хлеба, чтобы опять не повторился 41 год, но уже с другим финалом, не менее беспощадным и куда более скорым. Тем более ценны люди делающие ее.
Надев с помощью пилотов парашюты (экипаж головой отвечал за Сергея и в случае аварии был обязан любой ценой десантировать его живым и здоровым), Федоров устроился поудобнее и кивнул экипажу. Он готов, можно лететь. Настроение немного улучшилось, прямо как мультимиллионер какой-то. Полностью вжиться в роль эксплуататора трудового народа мешали давящие на спину и грудь парашюты - основной и запасной.
Причина срочного вызова стала ему ясна сразу как только он понял, что летит один. Вопрос не научный, тогда бы их было несколько, а административный. С Курчатовым что-то случилось. И Сергею придется его заменить. Никаких других разумных объяснений просто не было. Другой вопрос - что именно?
Снят с руководства проекта - вряд ли, все практически готово. В этом году точно взорвем. Оставалось одно, в смысле два - серьезно болен или уже умер, что, в общем, не неожиданно - в прошлом году тот схватил большую дозу. Значит, не обошлось.
Счастье Сергея, что погода тогда была нелетная, и он не смог вылететь в Озерск на реактор. Как выяснилось, там скоррозировали трубки охлаждения, стала просачиваться вода, и персоналу пришлось вручную присосками извлекать блоки. Естественно, Старик не мог бросить своих подчиненных. Ну и схлопотал положенное за проявленные мужество и героизм, а с учетом, что он главный начальник, то дополнительно и за личную порядочность с благородством.
- Товарищ ученый, сейчас трясти начнет.
Голос пилота оторвал Федорова от грустных мыслей. Тряска всегда ему нравилась. Прямо как аттракцион какой-то. Вволю натрясясь, Сергей начал думать о том как изменятся его обязанности.
Придется оценивать правильность полученных разведкой материалов, заниматься постановкой задач для этой самой разведки. Разбираться в кляузах и доносах друг на друга. А если учесть свой возраст - двадцать восемь лет и то, что придется руководить и пятидесятилетними... Надо отказываться. Ни житья ни работы не будет. Да не так уж и жалко, единственный плюс - часто придется бывать в Москве, а не только в уже обрыдших ему Сарове и Озерске. Но это того не стоит. В общем, как его привезут, так завтра и увезут. А сегодня он обратно, хоть убей, не вернется, надо же хоть один вечер как человеку провести, погулять по большому городу, проветриться, раз уж такая возможность подвернулась.
Неожиданно в голову пришла мысль почему-то никогда не посещавшая его раньше - а ведь это сами американцы передают нам секреты, никакая не разведка. Невозможно поверить, что нация грамотно уничтожившая коренное население, сформулировавшая доктрину Монро и так удачно влезшая в обе мировые войны не умеет хранить свои тайны.
Какая-то сила там, за океаном, заставляет национальное правительство предавать свою страну, передавая бесценные данные потенциальному противнику. Он давно не пионер чтобы поверить в обеспокоенных западных ученых и прочих людей доброй воли. Нет, в них он верит, но передавать подобную информацию в таких объемах, тем более конкретные ответы на конкретные вопросы без контроля спецслужб невозможно.
И ведь данные точные, не дезинформация. Все подтверждается экспериментально, экономя стране Советов миллионы, если не миллиарды рублей, а главное - время. Хотя цель благая - будет у обоих, никто и не начнет. Если, конечно, у них действительно только такая цель.
В неудобном самолетном кресле с парашютами за спиной и на животе, да еще после тряски, заболела спина, и Сергей лениво потянулся. Все-таки в МИДе, наверно, интересно работать, если, конечно, они там такие вопросы решают. Разведке, которая однозначно решала подобные задачи, он не завидовал - слишком рискованно. Вкус опасности и страха Федоров хорошо узнал на фронте, и они ему активно не понравились.
Продолжение