Новость: "просто зашибись"
Тут на ФБ массово пишут, что в РФ очевидцам, которые ещё живые и которые жили при фашистах, массово высылают повестки на допрос. Потом пошла инфа, что их (очевидцев) проверят на полиграфе. Вдруг кто на фашистов работал.
Последний день Ивана Ивановича
«СК начал вызывать на допросы пожилых людей, которые могли стать очевидцами нацистских преступлений во время ВОВ» (из новостей)
- Откройте дверь! Повесточка вам!
Иван Иванович чуть не рассмеялся. Несмотря на свои 92 года, он был еще достаточно бодр и за словом в карман не лез.
- Какая еще к лешему повестка? В военкомат что ли? Так я уже свое отслужил!
- Да нет, к следователю.
Тут Иван Ивановичу стало не до смеха. Курьер молча протянул повестку. Иван Иванович расписался в получении, захлопнул дверь, стал медленно, видел плохо даже в очках, читать повестку. «Вызывается на допрос к следователю». Прихватило сердце. Старик опустился на табуретку.
- Валька-медсестра, сука настучала. Больше некому.
(Пенсионер жил одиноко. Дети давно разъехались, жена умерла. Раз в неделю проведать его приходила медсестра из районной поликлиники. Делала уколы, мерила давление).
- Вот дурак старый. Совсем нюх потерял. Выключил при ней телевизор, когда Путина показывали, и сказал, что до Сталина ему далеко. А она, видать, настучала сразу куда надо.
Иван Иванович вспомнил свои прошлые встречи с органами. Ничем хорошим они не заканчивались.
- Побьют - еще ничего, а если посадят?
И ведь везло ему всегда по жизни, обходила беда стороной. А вот на старости лет умудрился так вляпаться. Когда раскулачивание было, семью не выслали, только отняли все и загнали в колхоз ишачить за трудодни. Потом, когда голод был, он не погиб как соседские дети. На фронт его 1928-й год рождения не попал. Всех в деревне, кто на два-четыре года старше был, погнали как скот на убой, никто не возвратился. А он отсиделся под немцами. Пришлось правда про это всю жизнь в анкетах писать, но не беда, зато живой.
После войны сбежал от голодухи в город на завод, сразу койко-место в общаге дали. Женился, дети пошли - отдельную комнату в бараке пролетарская власть выделила. 15 метров - красота, гуляй не хочу.
Нет, посидеть пришлось. Ну как всем. А что такого, не русские люди что ли. Но ведь пустяшный срок дали - полтора года всего. И дело пустяшное. Не подумайте, болтать чего против советской власти - не болтал никогда и другим не давал. Посадили за опоздания. Барак и завод в разных концах города были. Трамваи ходили плохо. Вот и опоздал несколько раз. Сталинский закон суров, но справедлив. Опоздал - изволь посидеть.
Приходилось и потом с людьми в погонах сталкиваться. Били везде: следователи, надзиратели, офицеры в армии, милиционеры, когда в участок или вытрезвитель по пьяному делу попадешь. А как иначе, не бей нашего брата - порядка не будет.
Но всё это мелочи, мы люди привычнее, на российском человеке, как на собаке, всё быстро заживает. А вот сказывали бывшие сидельцы, политических-то не просто бьют - китайскими пытками мучат. Угораздило же на старости лет в политические попасть. Эх пропал, за три копейки пропал.
Старик глухо захрипел и сразу как-то обмяк…
Полицейские, взломавшие через неделю дверь, увидели труп пенсионера со скомканной бумажкой, сжатой в одеревеневшей руке. Старший в группе прочитал повестку и промычал разочарованно: «Эх жаль, не успел старик о фашистских зверствах рассказать».
Игорь Эйдман
Последний день Ивана Ивановича
«СК начал вызывать на допросы пожилых людей, которые могли стать очевидцами нацистских преступлений во время ВОВ» (из новостей)
- Откройте дверь! Повесточка вам!
Иван Иванович чуть не рассмеялся. Несмотря на свои 92 года, он был еще достаточно бодр и за словом в карман не лез.
- Какая еще к лешему повестка? В военкомат что ли? Так я уже свое отслужил!
- Да нет, к следователю.
Тут Иван Ивановичу стало не до смеха. Курьер молча протянул повестку. Иван Иванович расписался в получении, захлопнул дверь, стал медленно, видел плохо даже в очках, читать повестку. «Вызывается на допрос к следователю». Прихватило сердце. Старик опустился на табуретку.
- Валька-медсестра, сука настучала. Больше некому.
(Пенсионер жил одиноко. Дети давно разъехались, жена умерла. Раз в неделю проведать его приходила медсестра из районной поликлиники. Делала уколы, мерила давление).
- Вот дурак старый. Совсем нюх потерял. Выключил при ней телевизор, когда Путина показывали, и сказал, что до Сталина ему далеко. А она, видать, настучала сразу куда надо.
Иван Иванович вспомнил свои прошлые встречи с органами. Ничем хорошим они не заканчивались.
- Побьют - еще ничего, а если посадят?
И ведь везло ему всегда по жизни, обходила беда стороной. А вот на старости лет умудрился так вляпаться. Когда раскулачивание было, семью не выслали, только отняли все и загнали в колхоз ишачить за трудодни. Потом, когда голод был, он не погиб как соседские дети. На фронт его 1928-й год рождения не попал. Всех в деревне, кто на два-четыре года старше был, погнали как скот на убой, никто не возвратился. А он отсиделся под немцами. Пришлось правда про это всю жизнь в анкетах писать, но не беда, зато живой.
После войны сбежал от голодухи в город на завод, сразу койко-место в общаге дали. Женился, дети пошли - отдельную комнату в бараке пролетарская власть выделила. 15 метров - красота, гуляй не хочу.
Нет, посидеть пришлось. Ну как всем. А что такого, не русские люди что ли. Но ведь пустяшный срок дали - полтора года всего. И дело пустяшное. Не подумайте, болтать чего против советской власти - не болтал никогда и другим не давал. Посадили за опоздания. Барак и завод в разных концах города были. Трамваи ходили плохо. Вот и опоздал несколько раз. Сталинский закон суров, но справедлив. Опоздал - изволь посидеть.
Приходилось и потом с людьми в погонах сталкиваться. Били везде: следователи, надзиратели, офицеры в армии, милиционеры, когда в участок или вытрезвитель по пьяному делу попадешь. А как иначе, не бей нашего брата - порядка не будет.
Но всё это мелочи, мы люди привычнее, на российском человеке, как на собаке, всё быстро заживает. А вот сказывали бывшие сидельцы, политических-то не просто бьют - китайскими пытками мучат. Угораздило же на старости лет в политические попасть. Эх пропал, за три копейки пропал.
Старик глухо захрипел и сразу как-то обмяк…
Полицейские, взломавшие через неделю дверь, увидели труп пенсионера со скомканной бумажкой, сжатой в одеревеневшей руке. Старший в группе прочитал повестку и промычал разочарованно: «Эх жаль, не успел старик о фашистских зверствах рассказать».
Игорь Эйдман