Сталин в первые дни войны
Оригинал взят у: aloban75 в Сталин в первые дни войны
Сталин в первые дни войны
22 июня, 15:00
Возвращаемся к теме недопонятых, а порой и выдуманных ситуаций о Великой Отечественной Войне, а именно «впадение Сталина в прострацию при нападении войск вермахта». Ряд публицистов поддерживает эту идею, а в свое время некоторые политические деятели её даже продвигали.
Все началось с XX съезда КПСС и доклада Н.С. Хрущева «О культе личности и его последствиях». В своих мемуарах он описывает период нападения войск вермахта так:
Война началась. Но каких-нибудь заявлений советского правительства или же лично Сталина пока что не было. Это производило нехорошее впечатление. Потом уже, днём в то воскресенье выступил Молотов. Он объявил, что началась война, что Гитлер напал на Советский Союз. Говорить об этом выступлении сейчас вряд ли нужно, потому что всё это уже описано и все могут ознакомиться с событиями по газетам того времени. То, что выступил Молотов, а не Сталин, - почему так получилось? Это тоже заставляло людей задумываться. Сейчас то я знаю, почему Сталин тогда не выступил. Он был совершенно парализован в своих действиях и не собрался с мыслями. Потом уже, после войны, я узнал, кто, кого- да началась война. Сталин был в Кремле. Это говорили мне Берия и Маленков. Берия рассказал следующее" когда началась война, у Сталина собрались члены Политбюро. Не знаю, все или только определённая группа, которая чаще всего собиралась у Сталина. Сталин морально был совершенно подавлен и сделал такое заявление: "Началась война, она развивается катастрофически. Ленин оставил нам пролетарское Советское государство, а мы его про… " Буквально так и выразился. " Я, - говорит, -отказываюсь от руководства", - и ушел. Ушёл, сел в машину и уехал на ближнюю дачу.
"Мы, - рассказывал Берия, - остались. Что же делать дальше? После того как Сталин так себя показал, прошло какое-то время, посовещались мы с Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым (хотя был ли там Ворошилов, не знаю, потому что в то время он находился в опале у Сталина из-за провала операции Против Финляндии). Посовещались и решили поехать к Сталину, чтобы вернуть его к деятельности, использовать его имя и способности для организации обороны страны. Когда мы приехали к нему на дачу, то я (рассказывает Берия) по его лицу увидел, что Сталин очень испугался. Полагаю, Сталин подумал, не приехали ли мы арестовать его за то, что он отказался от своей роли и ничего не предпринимает для организации отпора немецкому нашествию? Тут мы стали его убеждать, что у нас огромная страна, что мы имеем возможность организоваться, мобилизовать промышленность и людей, призвать их к борьбе, одним словом, сделать все, чтобы поднять народ против Гитлера. Сталин тут вроде бы немного пришёл в себя. Распределили мы, кто за что возьмётся по организации обороны, военной промышленности и прочего". Я не сомневаюсь, что вышесказанное -правда. Конечно, у меня не было возможности спросить Сталина, было ли это именно так. Но у меня не имелось никаких поводов и не верить этому, потому что я видел Сталина как раз перед началом войны. А тут, собственно говоря, лишь продолжение. Он находился в состоянии шока.
То есть лично Хрущев ничего не видел и все вышесказанное приводится со слов Берии. Однако сам Берия в итоге был убит по приказу Хрущева. Значит Лаврентий Павлович лично подтвердить этого ни в одних своих записях не смог. Поэтому обратимся к словам Жукова, который лично виделся и общался со Сталиным на момент начала войны. Возьмем цитату из его книги «Воспоминания и размышления»:
Говорят, что в первую неделю войны И.В. Сталин якобы так растерялся, что не мог даже выступить по радио с речью и поручил свое выступление В.М. Молотову. Это суждение не соответствует действительности. Конечно, в первые часы И. В. Сталин был растерян. Но вскоре он вошёл в норму и работал с большой энергией, правда, проявляя излишнюю нервозность, нередко выводившую нас из рабочего состояния.
А вот датированная 22 июня 1941 года запись из дневника генерального секретаря Исполкома Коминтерна Георгия Димитрова:
• В кабинете Сталина находятся Молотов, Ворошилов, Каганович, Маленков…
• Удивительное спокойствие, твёрдость, уверенность у Сталина и у всех других.
• Редактируется правительственное заявление, которое Молотов должен сделать по радио.
• Даются распоряжения для армии и флота.
• Мероприятия по мобилизации и военное положение.
• Подготовлено подземное место для работы ЦК ВКП(б) и Штаба
Выходит что Иосиф Виссарионович на даче не сидел, а очень усердно работал и принимал множество посетителей в своем кремлевском кабинете. При этом не будем опираться на слова одного лишь Жукова. Дело в том что дежурные в кремле вели журналы в которых фиксировали фамилию гостя и время проведенное им в сталинском кабинете. (Опубликую вырезки из такого журнала в конце статьи для удобства.)
Записи в журналах дают понять, что Сталин работал практически без перерывов и выходных. Причем в архиве ЦК КПСС все эти журналы оставались в распоряжении Хрущева. Вывод остается один: прострация Сталина была намеренной попыткой обмана со стороны Никиты Сергеевича.
Однако после публикации всех записей обличительная история изменила свой вид. Теперь вождь паниковал не в первые дни войны, а через неделю, узнав о сдаче Минска.
Например М.И. Мельтюхов по воспоминаниям Хрущева и Микояня пишет
Узнав 28 июня, что противник захватил Минск, Сталин заявил: «Ленин нам оставил пролетарское Советское государство, а мы его просрали» - и уехал на ближнюю дачу, где пребывал до 1 июля.
Теория звучит правдоподобно, но стоит ли верить Хрущеву, которого уже уличали во лжи. А Микоян утверждает, как мы дальше увидим, что все происходило 29 июня, то есть день уже другой.
В воскресенье 29 июня в кремлевском кабинете приема не было судя по записям из журнала. При этом Сталин присутствовал в другом месте. Об этом нам говорит Г.К. Жуков:
29 июня И.В.Сталин дважды приезжал Наркомат обороны, в Ставку Главного командования, и оба раза крайне резко реагировал на сложившуюся обстановку на западном стратегическом направлении.
Микоян же рассказывает, что 29 вечером он, Маленков, Молотов и Берия собрались в Кремле(в журналах записей, к слову, нет), где Сталин предложил поехать в Наркомат обороны всем вместе. Там их встретили Жуков, Ватутин и Тимошенко. Сталин был спокоен, задавал вопросы о прорыве немцев, как идет наладка связи с белорусским фронтом. Видимо, неудовлетворенный ответами Жукова вождь взорвался и обругал того, что какой Жуков начальник штаба раз связи нет, когда и как наладится не знает. Жуков был потрясен таким окриком и расплакался. («1941 год в 2 кн. Книга 2»).
Наконец, как утверждает Николай Зенькович, Иван Стаднюк рассказал ему со слов Молотова следующую версию данного события:
Ссора вспыхнула тяжелейшая, с матерщиной и угрозами. Сталин материл Тимошенко, Жукова и Ватутина, обзывал их бездарями, ничтожествами, ротными писаришками, портяночниками. Нервное напряжение сказалось и на военных. Тимошенко с Жуковым тоже наговорили сгоряча немало оскорбительного в адрес вождя. Кончилось тем, что побелевший Жуков послал Сталина по матушке и потребовал немедленно покинуть кабинет и не мешать им изучать обстановку и принимать решения. Изумлённый такой наглостью военных, Берия пытался вступиться за вождя, но Сталин, ни с кем не попрощавшись, направился к выходу. Затем он тут же поехал на дачу.
Видимо в этот момент Сталин и впал в ту самую «прострацию».
Чтобы понять, как все происходило на самом деле восстановим картину последних июньских дней согласно записям из журналов.
Отсюда мы видим, что Сталин посещал свой кабинет регулярно и не по точному графику. Он мог приехать на своё рабочее место и рано утром и поздно вечером. То есть однозначно можно сказать, что времени отсиживаться на даче у него не оставалось.
А как же быть с тем, что 22 июня по радио выступил не Сталин, а Молотов? Начнем с того что, речь Молотова была ничем иным как коллективным трудом членов Политбюро, собравшихся 22 июня 1941 года в кабинете Сталина. Это подтверждают записи из дневника Георгия Димитрова, которые я привел выше.
Об этом говорит и сам Молотов в интервью с Феликсом Чуевым:
- Почему я, а не Сталин? Он не хотел выступать первым, нужно, чтобы была более ясная картина, какой тон и какой подход. Он, как автомат, сразу не мог на все ответить, это невозможно. Человек ведь. Но не только человек - это не совсем точно. Он и человек, и политик. Как политик, он должен был и выждать, и кое-что посмотреть, ведь у него манера выступлений была очень четкая, а сразу сориентироваться, дать четкий ответ в то время было невозможно. Он сказал, что подождет несколько дней и выступит, когда прояснится положение на фронтах.
- Ваши слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит, победа будет за нами», - стали одним из главных лозунгов войны.
- Это официальная речь. Составлял ее я, редактировали, участвовали все члены Политбюро. Поэтому я не могу сказать, что это только мои слова, там были и поправки, и добавки, само собой.
- Сталин участвовал?
- Конечно, еще бы! Такую речь просто не могли пропустить без него, чтоб утвердить, а когда утверждают, Сталин очень строгий редактор. Какие слова он внес, первые или последние, я не могу сказать. Но за редакцию этой речи он тоже отвечает.
Сталин вообще редко выступал с речами где-либо. Так, за весь 1936 год он выступил с всего одной публичной речью - « О проекте конституции…». А учитывая то, что речь для выступления Сталин всегда писал сам, перед ним стоял выбор: либо готовиться к выступлению перед гражданами СССР, либо дать отпор вторжению немецких войск. Выбор был очевиден.
В результате в первые часы войны Сталин утвердил текст директивы N92 военным советам приграничных округов и ВМФ о внезапном нападении Германии и боевых задачах войск, проект Указа Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации военнообязанных и ряд других документов 25. А вот с речью выступил лишь 11 дней спустя.
В чем состояли реальные мотивы попыток очернить Сталина со стороны Хрущева и других сказать трудно. Тут и «хрущевская оттепель» и переход страны на путь "демократизации", а возможно и личные мотивы.
Журнал посещений Сталинского кабинета в Кремле:
[Нажмите, чтобы прочитать журнал полностью]
[Источники]
Сталин в первые дни войны
22 июня, 15:00
Возвращаемся к теме недопонятых, а порой и выдуманных ситуаций о Великой Отечественной Войне, а именно «впадение Сталина в прострацию при нападении войск вермахта». Ряд публицистов поддерживает эту идею, а в свое время некоторые политические деятели её даже продвигали.
Все началось с XX съезда КПСС и доклада Н.С. Хрущева «О культе личности и его последствиях». В своих мемуарах он описывает период нападения войск вермахта так:
Война началась. Но каких-нибудь заявлений советского правительства или же лично Сталина пока что не было. Это производило нехорошее впечатление. Потом уже, днём в то воскресенье выступил Молотов. Он объявил, что началась война, что Гитлер напал на Советский Союз. Говорить об этом выступлении сейчас вряд ли нужно, потому что всё это уже описано и все могут ознакомиться с событиями по газетам того времени. То, что выступил Молотов, а не Сталин, - почему так получилось? Это тоже заставляло людей задумываться. Сейчас то я знаю, почему Сталин тогда не выступил. Он был совершенно парализован в своих действиях и не собрался с мыслями. Потом уже, после войны, я узнал, кто, кого- да началась война. Сталин был в Кремле. Это говорили мне Берия и Маленков. Берия рассказал следующее" когда началась война, у Сталина собрались члены Политбюро. Не знаю, все или только определённая группа, которая чаще всего собиралась у Сталина. Сталин морально был совершенно подавлен и сделал такое заявление: "Началась война, она развивается катастрофически. Ленин оставил нам пролетарское Советское государство, а мы его про… " Буквально так и выразился. " Я, - говорит, -отказываюсь от руководства", - и ушел. Ушёл, сел в машину и уехал на ближнюю дачу.
"Мы, - рассказывал Берия, - остались. Что же делать дальше? После того как Сталин так себя показал, прошло какое-то время, посовещались мы с Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым (хотя был ли там Ворошилов, не знаю, потому что в то время он находился в опале у Сталина из-за провала операции Против Финляндии). Посовещались и решили поехать к Сталину, чтобы вернуть его к деятельности, использовать его имя и способности для организации обороны страны. Когда мы приехали к нему на дачу, то я (рассказывает Берия) по его лицу увидел, что Сталин очень испугался. Полагаю, Сталин подумал, не приехали ли мы арестовать его за то, что он отказался от своей роли и ничего не предпринимает для организации отпора немецкому нашествию? Тут мы стали его убеждать, что у нас огромная страна, что мы имеем возможность организоваться, мобилизовать промышленность и людей, призвать их к борьбе, одним словом, сделать все, чтобы поднять народ против Гитлера. Сталин тут вроде бы немного пришёл в себя. Распределили мы, кто за что возьмётся по организации обороны, военной промышленности и прочего". Я не сомневаюсь, что вышесказанное -правда. Конечно, у меня не было возможности спросить Сталина, было ли это именно так. Но у меня не имелось никаких поводов и не верить этому, потому что я видел Сталина как раз перед началом войны. А тут, собственно говоря, лишь продолжение. Он находился в состоянии шока.
То есть лично Хрущев ничего не видел и все вышесказанное приводится со слов Берии. Однако сам Берия в итоге был убит по приказу Хрущева. Значит Лаврентий Павлович лично подтвердить этого ни в одних своих записях не смог. Поэтому обратимся к словам Жукова, который лично виделся и общался со Сталиным на момент начала войны. Возьмем цитату из его книги «Воспоминания и размышления»:
Говорят, что в первую неделю войны И.В. Сталин якобы так растерялся, что не мог даже выступить по радио с речью и поручил свое выступление В.М. Молотову. Это суждение не соответствует действительности. Конечно, в первые часы И. В. Сталин был растерян. Но вскоре он вошёл в норму и работал с большой энергией, правда, проявляя излишнюю нервозность, нередко выводившую нас из рабочего состояния.
А вот датированная 22 июня 1941 года запись из дневника генерального секретаря Исполкома Коминтерна Георгия Димитрова:
• В кабинете Сталина находятся Молотов, Ворошилов, Каганович, Маленков…
• Удивительное спокойствие, твёрдость, уверенность у Сталина и у всех других.
• Редактируется правительственное заявление, которое Молотов должен сделать по радио.
• Даются распоряжения для армии и флота.
• Мероприятия по мобилизации и военное положение.
• Подготовлено подземное место для работы ЦК ВКП(б) и Штаба
Выходит что Иосиф Виссарионович на даче не сидел, а очень усердно работал и принимал множество посетителей в своем кремлевском кабинете. При этом не будем опираться на слова одного лишь Жукова. Дело в том что дежурные в кремле вели журналы в которых фиксировали фамилию гостя и время проведенное им в сталинском кабинете. (Опубликую вырезки из такого журнала в конце статьи для удобства.)
Записи в журналах дают понять, что Сталин работал практически без перерывов и выходных. Причем в архиве ЦК КПСС все эти журналы оставались в распоряжении Хрущева. Вывод остается один: прострация Сталина была намеренной попыткой обмана со стороны Никиты Сергеевича.
Однако после публикации всех записей обличительная история изменила свой вид. Теперь вождь паниковал не в первые дни войны, а через неделю, узнав о сдаче Минска.
Например М.И. Мельтюхов по воспоминаниям Хрущева и Микояня пишет
Узнав 28 июня, что противник захватил Минск, Сталин заявил: «Ленин нам оставил пролетарское Советское государство, а мы его просрали» - и уехал на ближнюю дачу, где пребывал до 1 июля.
Теория звучит правдоподобно, но стоит ли верить Хрущеву, которого уже уличали во лжи. А Микоян утверждает, как мы дальше увидим, что все происходило 29 июня, то есть день уже другой.
В воскресенье 29 июня в кремлевском кабинете приема не было судя по записям из журнала. При этом Сталин присутствовал в другом месте. Об этом нам говорит Г.К. Жуков:
29 июня И.В.Сталин дважды приезжал Наркомат обороны, в Ставку Главного командования, и оба раза крайне резко реагировал на сложившуюся обстановку на западном стратегическом направлении.
Микоян же рассказывает, что 29 вечером он, Маленков, Молотов и Берия собрались в Кремле(в журналах записей, к слову, нет), где Сталин предложил поехать в Наркомат обороны всем вместе. Там их встретили Жуков, Ватутин и Тимошенко. Сталин был спокоен, задавал вопросы о прорыве немцев, как идет наладка связи с белорусским фронтом. Видимо, неудовлетворенный ответами Жукова вождь взорвался и обругал того, что какой Жуков начальник штаба раз связи нет, когда и как наладится не знает. Жуков был потрясен таким окриком и расплакался. («1941 год в 2 кн. Книга 2»).
Наконец, как утверждает Николай Зенькович, Иван Стаднюк рассказал ему со слов Молотова следующую версию данного события:
Ссора вспыхнула тяжелейшая, с матерщиной и угрозами. Сталин материл Тимошенко, Жукова и Ватутина, обзывал их бездарями, ничтожествами, ротными писаришками, портяночниками. Нервное напряжение сказалось и на военных. Тимошенко с Жуковым тоже наговорили сгоряча немало оскорбительного в адрес вождя. Кончилось тем, что побелевший Жуков послал Сталина по матушке и потребовал немедленно покинуть кабинет и не мешать им изучать обстановку и принимать решения. Изумлённый такой наглостью военных, Берия пытался вступиться за вождя, но Сталин, ни с кем не попрощавшись, направился к выходу. Затем он тут же поехал на дачу.
Видимо в этот момент Сталин и впал в ту самую «прострацию».
Чтобы понять, как все происходило на самом деле восстановим картину последних июньских дней согласно записям из журналов.
Отсюда мы видим, что Сталин посещал свой кабинет регулярно и не по точному графику. Он мог приехать на своё рабочее место и рано утром и поздно вечером. То есть однозначно можно сказать, что времени отсиживаться на даче у него не оставалось.
А как же быть с тем, что 22 июня по радио выступил не Сталин, а Молотов? Начнем с того что, речь Молотова была ничем иным как коллективным трудом членов Политбюро, собравшихся 22 июня 1941 года в кабинете Сталина. Это подтверждают записи из дневника Георгия Димитрова, которые я привел выше.
Об этом говорит и сам Молотов в интервью с Феликсом Чуевым:
- Почему я, а не Сталин? Он не хотел выступать первым, нужно, чтобы была более ясная картина, какой тон и какой подход. Он, как автомат, сразу не мог на все ответить, это невозможно. Человек ведь. Но не только человек - это не совсем точно. Он и человек, и политик. Как политик, он должен был и выждать, и кое-что посмотреть, ведь у него манера выступлений была очень четкая, а сразу сориентироваться, дать четкий ответ в то время было невозможно. Он сказал, что подождет несколько дней и выступит, когда прояснится положение на фронтах.
- Ваши слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит, победа будет за нами», - стали одним из главных лозунгов войны.
- Это официальная речь. Составлял ее я, редактировали, участвовали все члены Политбюро. Поэтому я не могу сказать, что это только мои слова, там были и поправки, и добавки, само собой.
- Сталин участвовал?
- Конечно, еще бы! Такую речь просто не могли пропустить без него, чтоб утвердить, а когда утверждают, Сталин очень строгий редактор. Какие слова он внес, первые или последние, я не могу сказать. Но за редакцию этой речи он тоже отвечает.
Сталин вообще редко выступал с речами где-либо. Так, за весь 1936 год он выступил с всего одной публичной речью - « О проекте конституции…». А учитывая то, что речь для выступления Сталин всегда писал сам, перед ним стоял выбор: либо готовиться к выступлению перед гражданами СССР, либо дать отпор вторжению немецких войск. Выбор был очевиден.
В результате в первые часы войны Сталин утвердил текст директивы N92 военным советам приграничных округов и ВМФ о внезапном нападении Германии и боевых задачах войск, проект Указа Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации военнообязанных и ряд других документов 25. А вот с речью выступил лишь 11 дней спустя.
В чем состояли реальные мотивы попыток очернить Сталина со стороны Хрущева и других сказать трудно. Тут и «хрущевская оттепель» и переход страны на путь "демократизации", а возможно и личные мотивы.
Журнал посещений Сталинского кабинета в Кремле:
[Нажмите, чтобы прочитать журнал полностью]
[Источники]