Миф о "мистере No "
Миф о "мистере No "
Айзен Тайчо перепечатал из sobesednik.ru 7 октября 2015, 08:38
История СССР покрыта множеством либеральных мифов, разгребать которые дело довольно тяжелое. Но еще тяжелее разбирать мифы составляемые патриотами.
Борясь с либерализмом, граждане нашей страны временами героизируют совсем не тех людей которых надо делать героями в общественном сознании.
Фото: liveinternet.ru
Один из самых крепких и живучих мифов - миф о "мистере нет", об Андрее Андреевиче Громыко, министре иностранных дел СССР
Суть мифа
Миф состоит в том что Андрей Громыко крепко накрепко отстаивал внешнеполитические позиции СССР, никогда не давал спуску американцам и всегда говорил "нет"
Не чета тем либералам вроде Шеварнадзе и Козырева, сливавшим все внешнеполитические позиции России. Вот в противовес либералам-предателям и родился миф о "мистере нет".
Но если трезво судить то это лишь миф и вот почему.
Во первых--Анатолий Громыко при всем своем влиянии был только министром ИД и одним из членов Политбюро. Он не мог принимать никакие решения шедшие в разрез с установками высшего руководства страны.
Так что нравилось Громыко или нет- а вот слово "нет" ему приходилось говорить на международных встречах
Во вторых--сейчас любят повторять, что американцы прозвали Громыко Мистер Нет - за его любимый ответ во время переговоров.
На самом деле сперва его называли Мистер Голос - за его низкий баритон, звучавший во время ооновских заседаний. Потом появились клички Андрей-волк, Робот-мизантроп, Человек без лица, Современный неандерталец и даже Человек-йог.
Мистер No появился позже. В 1962 году на американские экраны вышел первый фильм бондианы «Доктор No» - так в нем звали главного злодея. Вот это имя и приклеилось к Громыко, который в разгар Карибского кризиса был для янки витриной советской угрозы. Но не угрозо
Во третьих-жизненный быт, личные связи и пристрастия выдавали в Андрее Громыко либерала
Кем был Андрей Громыко
Если бы в НКВД не прошляпили анкетные данные деревенского паренька, то его карьера не была бы столь бозоблачной.
Андрей Громыко родился 5 июля 1909 года на Гомельщине, на белорусских землях в деревне Старые Громыки, Могилёвской губернии Российской империи (ныне Светиловичского сельсовета Ветковского района Гомельской области в Белоруссии)
В официальных биографиях указывалось крестьянское происхождение и то, что его отец был крестьянином, работавшим на заводе. Но это ложь, происхождение его было не такое уж и крестьянское, как сам Громыко указывал в биографии
Андрей Громыко начал свою карьеру с фальсификации биографии.
Семью Андрея Андреевича называли Бурмаковыми. Происходили Бурмаковы из белорусского шляхетского рода, большая часть которого во времена Российской империи была переведена в податные сословия крестьян и мещан
А отец Громыко за шесть лет до рождения сына и вовсе уезжал на заработки в Америку.
Словом, сермяжно чистым пролетарием будущий министр точно не был. Даже любил вспоминать, как в три года бабушка Марфа дала ему соответствующее прозвище:
«Не помню, в чем я провинился, но она мне погрозила пальцем и сказала: «Ах ты демократ! Чего шалишь?»
Да и позже типично советским номенклатурщиком подросший «демократ» не стал. Шумным застольям предпочитал чтение книжек капиталистических авторов, регулярно ссорился с главой международного отдела ЦК Борисом Пономаревым, выступая за большую самостоятельность иностранных компартий, и даже при случае осенял себя совсем не партийным крестным знамением, чтобы избавиться, к примеру, от аэрофобии, которой страдал.
Словом, на ортодоксального коммуниста не тянул.
Работа
Громыко несказанно повезло. Репрессии расчистили ему стартовую площадку. Через несколько месяцев его вызвали к Сталину, что было фантастической редкостью.
Даже среди полпредов лишь немногие имели счастье лицезреть генерального секретаря. В кабинете вождя присутствовал Молотов. Он, собственно, и устроил эти смотрины - показывал Сталину понравившегося ему новичка.
В октябре 1939 года Громыко отправился в Вашингтон, где старательно изучал не только английский язык, но и историю, экономику и политику Соединенных Штатов. Андрей Андреевич не терял времени даром и не позволял себе наслаждаться заграничной жизнью. Это помогло ему стать выдающимся дипломатом и сделать блистательную карьеру. Конечно, к этому следует добавить его особое везение.
Советник полпредства в Вашингтоне Громыко руководил Бюро технической информации при полпредстве, созданном в 1939 году для сбора легальными средствами сведений, важных для отечественной промышленности, в первую очередь военной. Бюро было тем не менее засекречено.
Надо полагать, Сталин и Молотов посылали Громыко на смену тогдашнему полпреду Константину Уманскому, в котором они уже несколько разочаровались.
Но началась война, отношения с Вашингтоном внезапно приобрели особую важность, и послом (указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 мая 1941 года полпредов заменили чрезвычайные и полномочные послы) в Соединенных Штатах назначили Литвинова. Максиму Максимовичу молодой Громыко не понравился.
Во время работы в США Громыко завел дружбу с финансовыми олигархами, на фото он с Бернардом Барухом (слева)
Позже Громыко пошлет своего любимого сына Анатолия работать в США, Андрей Андреевич считал что сын просто обязан работать именно в США
Громыко проработал за океаном девять лет. В 1948 году его вернули домой.
Молотов назначил Андрея Андреевича еще одним первым заместителем министра. Вячеслав Михайлович открыто покровительствовал Громыко, а Вышинский столь же откровенно не любил быстро растущего соперника, который к тому же был на четверть века моложе.
Молотов считал его честным человеком, но он ошибался.
На фото слева направо:
государственный секретарь США Эдвард Стеттиниус (Edward Reilly Stettinius), посол СССР в США Андрей Андреевич Громыко, Нарком иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов и неизвестный сотрудник Наркомата иностранных дел СССР.
Молотов доверял Громыко, Громыко многим был ему обязан но.....Гроыко хладнокровно его предал.
Так "крестьянин" Громыко с 54 года начнет поддерживать другого "крестьянина" Хрущева
Андрей Андреевич понимал, что своей карьерой целиком и полностью обязан Молотову. Но чувство благодарности нисколько не помешало ему участвовать в устроенной Хрущевым кампании дискредитации Молотова.
На собрании партийного актива МИД в 1955 году первый заместитель министра Громыко резко критиковал своего начальника, говорил о необходимости обновления внешней политики. Молотов сидел в президиуме, вместе со всеми хлопал оратору и ничуть не обиделся на своего выдвиженца, поскольку в собственной долгой жизни сам часто поступал точно так же.
А уж когда Молотова громили на пленуме ЦК в 1957 году, его любимец Громыко поспешил бросить свою горсть земли в политическую могилу Вячеслава Михайловича.
Андрей Андреевич даже пытался шутить, чего за ним вообще не водилось. Он со всей силой обличал Молотова, Маленкова и Кагановича:
" Эти люди всех нас считают подростками, которые, как говорят, под стол пешком ходят. Верно, многие из нас моложе некоторых участников антипартийной группы. Но согласитесь, что это не наша вина. Если уж и есть чья-либо в этом вина, то скорее наших родителей…
Товарищи, даже буржуазия не может себе позволить такой роскоши, когда человек, потерявший всякую ценность для государственного руководства, занимает место. Пример: Черчилль. Он неплохо отслужил в интересах колониальной Британской империи, но, когда он потерял ценность, его отправили рисовать пейзажи.
Я думаю, что тройку, а может быть, и некоторых из тех, которые блокировались с этой тройкой, нужно тоже отправить рисовать пейзажи."
Зал весело смеялся.
Громыко говорил о том, что именно Хрущев руководит внешней политикой и все импульсы исходят от него и что он просто «преклоняется перед той огромной работой большой государственной важности», которую проводит Никита Сергеевич:
" Я не стесняюсь об этом говорить, хотя возглавляю в настоящее время наше дипломатическое ведомство. Если бы я не хотел и не желал об этом говорить, то ложно понимал бы престиж МИД"
И напоследок Громыко еще раз прошелся по своему крестному отцу:
" Хорошо, если бы Молотов мысленно отошел в середину зала и посмотрел на себя, говорящего с трибуны. Он увидел бы, какая это жалкая картина. Я не буду говорить о замечаниях Молотова; они надерганы в попытке вылить грязь на голову первого секретаря. Но Молотов не замечает, а может быть, сейчас и замечает, что он испачкался этой грязью сам с головы до ног."
Когда Молотова в июне 1956 года во второй раз убрали из МИД, Громыко рассчитывал, что на сей раз уж точно он станет министром. Но Хрущев прислал на Смоленскую площадь Дмитрия Трофимовича Шепилова.
Для Громыко это стало ударом. Его сын, Анатолий Андреевич Громыко, рассказывал мне, что в тот день отец, который был фантастически сдержанным человеком, дал волю своим чувствам - взял грабли и пошел убирать двор на даче во Внукове…
Открытому, веселому Шепилову скучноватый первый зам не понравился. В его секретариате ждали, что Андрея Андреевича вот-вот уберут. Громыко, говорят, уже стал подбирать себе место в Академии наук.
На работе он не был так компетентен и добросовестен.
Доходило даже до того, что еще до назначения министром, во время работы в Штатах послом и полпредом, Громыко либо затягивал отправление отчетов о своей работе в Москву, либо в письмах своему шефу Молотову относил Эйзенхауэра к «менее агрессивным элементам» в американском истеблишменте.
Того самого Эйзенхауэра, который в первые годы своего президентства развернул охоту на коммунистов. Так что если Громыко и был страшилкой для Запада, то лишь на словах. \
Громыко также стоял в стороне от Карибского кризиса
Андрея Громыко часто называют человеком, который спас мир во время Карибского кризиса от третьей мировой войны.
Рассказал бывший посол Союза в ООН Виктор Исраэлян:
" Громыко не был мастером находить выходы из спорных ситуаций
Неслучайно во время Карибского кризиса 1962 года Кремль поручил вести сложные переговоры с американцами не Громыко, а Кузнецову (замминистра).
То же самое произошло в 1968 году во время кризиса в Чехословакии. А в 1973-м, когда началась ближневосточная война, я сам стал свидетелем того, как Громыко уклонился от поездки в Каир, уступив эту незавидную миссию Косыгину. "
Косыгин и Громыко, их отношения были почти враждебные. Косыгину временами приходилось выполнять работу Громыко
Косыгин по убеждениям бы сталинистом, Громыко либералом
Считает и работавший в то время в секретариате замминистра Борис Поклад:
" В дело мирного разрешения Карибского кризиса неоценимый вклад внес Василий Кузнецов. Так же было во время венгерских событий 1956 года и чехословацких событий 1968 года, согласования и принятия резолюции Совбеза по Ближнему Востоку в 1967 году, проведения советско-китайских переговоров в 1969-1970-м… "
По идее министром должен был стать Кузнецов, но амбициозному Хрущеву было приятней видеть на посту главы МИД именно Громыко, неповоротливого, но исполнительного. Говорил даже:
«Заставь Громыко снять в морозный день штаны и сесть… на лед, он и это сделает».
Громыко вместе с Андроповым и Устиновым является одним из виновников афганской войны.
Именно его подпись стоит под документом о вводе войск в Афганистан. Поводы для этого вроде как были. В 1979 году НАТО решило напичкать Европу ракетами «Першинг», а тут еще и американцы взялись поддерживать оппозицию в Кабуле, угрожая интересам Союза не только с Запада, но и с Востока.
Вот Громыко и начал войну. Казалось бы, янки впору локти кусать, но нет.
Бывший советник президента США по национальной безо-пасности Збигнев Бжезинский вспоминал:
" Президент Картер подписал первую директиву о тайной помощи противникам просоветского режима в Кабуле 3 июля 1979 года. Мы не заставили русских вмешаться, мы просто увеличили возможность того, что они это сделают. Эта секретная операция была отличной идеей.
Ее целью было заманить русских в афганскую ловушку. В тот день, когда Советы официально перешли границу, я написал президенту Картеру вкратце: «У нас теперь есть возможность дать СССР свою вьетнамскую войну"
Ну и наконец выдвинул Горбачева.
Косыгин и Громыко
Между Алексеем Косыгиным и Анлреем Громыко царила очень тяжелая атомосфера
В январе 1966 года в Ташкенте Косыгин почти две недели пытался сблизить позиции президента Пакистана Айюб Хана и премьер-министра Индии Лал Бахадур Шастри. Две страны бесконечно воевали между собой. Советский Союз хотел играть роль посредника.
Косыгина, разумеется, сопровождал Громыко. Надо было ехать на переговоры, рассказывал Виктор Суходрев, вдруг Громыко вспомнил, что оставил в комнате папку - наверное, в первый и последний раз в жизни. Министр просил Косыгина минуту подождать и побежал за папкой.
Но Алексей Николаевич преспокойно сел в машину и уехал. Появился Громыко и обнаружил, что его никто не ждет. Он не знал, что делать... В результате ему пришлось ехать на «Волге» вместе с переводчиками. Косыгин посмотрел на появившегося Громыко с нескрываемым ехидством:
" Ну что? Папку забыл? Все секреты, небось, разгласил... "
Громыко не смел отвечать тем же, пока не стал членом политбюро, но сделал все, чтобы отодвинуть главу правительства от внешней политики. Знал, что Брежневу не нравится внешнеполитическая активность Косыгина.
Карен Брутенц находился в Волынском-1 и присутствовал при телефонном разговоре Брежнева с Зимяниным.
Леонид Ильич недовольно выговаривал главному редактору «Правды»:
"Зачем сообщение о ташкентской встрече дали на первой полосе?"
А ведь Косыгин выполнял важнейшую миссию - мирил Индию с Пакистаном. И ему удалось добиться успеха, была подписана Ташкентская декларация, но, к несчастью, в эту же ночь индийский премьер-министр умер.
Косыгину же в июне 1967 года поручили встретиться с американским президентом Линдоном Джонсоном - после шестидневной войны на Ближнем Востоке, когда Израиль разгромил арабские армии.
В мире решили, что надо иметь дело именно с Косыгиным, он в Москве старший. К нему на прием просились послы, ему адресовали свои послания руководители других государств, его воспринимали как наследника Хрущева на посту главы правительства.
Косыгин почти открыто высказывал недоверие Громыко, считая что действия Громыко могут подрывать безопасность СССР
Когда умер президент Египта Гамаль Абд аль-Насер, на похороны в Каир прилетел Косыгин. Он сказал сопровождавшему его Борису Леонидовичу Колоколову, будущему заместителю министра иностранных дел России, руководившему тогда протокольным отделом МИДа:
- Надо сегодня же посетить вдову.
Египетские дипломаты обещали это устроить:
- Встреча состоится завтра утром ориентировочно в одиннадцать часов.
На следующее утро Косыгин попросил переводчика прочитать ему заголовки египетских газет. Выяснилось, что накануне руководители Алжира Хуари Бумедьен и Судана Джафар Мухаммед Нимейри уже побывали на вилле покойного Насера.
- А почему мы не посетили вчера семью Насера? - спросил Косыгин Колоколова.
Один из наших дипломатов подсказал: «В газете написано, что они посетили семью как братья».
Колоколов повторил.
" А мы кто? - возмутился Косыгин. - Мы разве не братья арабам? Вы понимаете важность всего происходящего?. Вы понимаете политическую несостоятельность вашей акции?".
После этих слов все присутствующие предпочли ретироваться. Остались только начальник Генерального штаба маршал Матвей Васильевич Захаров и помощник Косыгина Борис Терентьевич Бацанов.
" Я вам не могу доверять такое большое дело, - жестко заключил Косыгин. - Вам не следует заниматься больше протоколом"
Борис Колоколов помчался к египтянам. Оказалось, что Косыгин напрасно гневался. Президентов Алжира и Судана принял сын покойного Насера. Его вдова накануне ни с кем не могла разговаривать.
Утром она пришла в себя и, как обещала, встретилась с Косыгиным. Алексей Николаевич не счел нужным выразить сожаление по поводу неоправданной вспышки гнева...
Министр иностранных дел Громыко, не раздумывая, сделал ставку на Брежнева и не прогадал. Но утвердить себя в новом руководстве было не просто.
Когда Андрей Андреевич готовился к выступлению на первом при Брежневе XXIII съезде партии, то помощникам министра пришлось написать семнадцать вариантов речи. Он никак не мог сообразить, о чем правильнее и выгоднее всего говорить.
Андрей Громыко всегда стремился быть преданным прежде всего самому себе. Министр внешней торговли Николай Семенович Патоличев, который в середине 1950-х работал в МИДе, однажды сказал главному мидовскому германисту Валентину Михайловичу Фалину:
" Знай, Валентин, в правительстве не любят и не уважают твоего Громыко... Салтыкова бы Щедрина на него..."
Зато Брежнев оценил преданность Громыко. Они быстро перешли на «ты», и Леонид Ильич к министру иностранных дел очень прислушивался.
Косыгин отдавать иностранные дела не хотел, возмущался, если внешнеполитические вопросы обсуждали без него. Брежнев раздражался.
Громыко не любил, когда послы обращались к Брежневу, минуя министра, даже запрещал им это делать. Впрочем, могущественный Андрей Андреевич не всегда был властен над послами в крупных странах, позволявшими себе своевольничать. Некоторых послов назначали без участия Громыко.
Громыко и Шевченко
Аркадий Николаевич Шевченко - советский дипломат, Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР, в 1973-1978 годах заместитель Генерального секретаря ООН по политическим вопросам и делам Совета Безопасности ООН.. В 1978 году перешёл на Запад. Первый перебежчик - советский дипломат, чиновник самого высокого ранга из числа перешедших на Запад в годы Холодной войны. В СССР заочно был приговорен к высшей мере наказания за измену Родине
Аркадий Шевченко, лучший друг А.Громыко
был весьма честолюбивым человеком и переживал, что своим назначением в ООН он был обязан своей жене Леонгине, которая за это подарила супруге А. А. Громыко брошь с 56 бриллиантами. В итоге он получил место в ООН
В те времена недостаточно было быть талантливым человеком (Шевченко закончил МГИМО с красным дипломом). Для достижения высшего дипломатического ранга и поездки в хорошую страну, нужно было также иметь высоких покровителей или делать подарки.
Заместитель начальника службы безопасности МИДа, полковник КГБ И. К. Перетрухин вспоминает, что Лидия Дмитриевна Громыко
"по свидетельству очевидцев, многие десятилетия оказывала серьезное влияние на расстановку дипломатических кадров в министерстве своего мужа."
К тому же она была большой любительницей принимать различного рода подношения, особенно при поездках за границу». Но и высокие международные чиновники не гнушались принимать дорогие подарки.
На измену Шевченко пошел обдуманно и самостоятельно, отказавшись от работы в международном отделе ЦК КПСС и от поста главы делегации СССР в Комитете по разоружению в Женеве
Высокопоставленный сотрудник ЦРУ О. Эймс, завербованный в 1985 г. советской разведкой и разоблаченный в 1994 г., признал, что Шевченко имел невероятный доступ к секретнейшей советской информации. ЦРУ только задавало вопросы.
Конечно, в КГБ ощущали, что откуда-то «сверху» идет мощная утечка информации.
«Уже в 1975-1976 гг., - пишет резидент КГБ в Нью-Йорке Ю. И. Дроздов, - мы чувствовали, что в составе советской колонии в Нью-Йорке есть предатель… Круг осведомленных сузился до нескольких человек. Среди них был и Шевченко».
Дроздов не называет других фамилий, но подозревали трех высокопоставленных дипломатов - постоянного представителя СССР при ООН О. А. Трояновского, посла СССР в США А. Ф. Добрынина и заместителя Генерального секретаря ООН А. Н. Шевченко.
Громыко раз за разом защищал Шевченко требуя прекратить следить за ним
Для Громыко Шевченко был просто самым важным советником по вопросам работы с КГБ и западными правительствами
В дальнейшем, как пишет посол О. А. Гриневский, Громыко не смог вспомнить, был ли у него помощник по фамилии Шевченко, в ответ на вопрос в Политбюро
Тогда заместитель начальника Второго главного управления КГБ СССР (контрразведка) положил на стол своего шефа семейные фотографии, изъятые при обыске на квартире у Шевченко, на которых он вместе с женой поедает шашлыки на даче у Громыко.
Действительно, как далее отмечает Гриневский, Шевченко был не помощником Громыко, а его доверенным советником, в том числе по связям с КГБ. Через него на стол министра попадали особо важные документы из этого ведомства. Такими советниками всегда были близкие люди Громыко, сделавшие потом блестящую карьеру.
Сын Шевчеко вспоминал:
"Интересно, что в 1976 г., когда отец уже год работал на ЦРУ, моя мама водила жену Громыко по магазинам Нью-Йорка и на деньги отца покупала ей дорогие подарки.
Как отмечает контрразведчик полковник И. К. Перетрухин, дорогие вещи моя мама «чаще пересылала через других жене министра для последующей перепродажи в Москве по основательно завышенным ценам»"
Л.Д. Громыко, А.А. Громыко, И.С. Глазунов, Н.А. Виноградова-Бенуа
Эта фотография чистых либералов, Глазунов себя проявил как махровый антисоветчик, а жена Громыко очень любила отовариватся в магазинах Нью-Йорка на чудие деньги
Еще раз о Горбачеве
Выбор Андрея Гомыко в пользу Горбачева был предопределен
Все это время американские друзья Горбачева заранее знали что он будет генеральным секретарем.Советский дипломат Исраэлян пишет о своей встреча с Д.Бушем в Швейцарии:
"Я в ту пору работал представителем Советского Союза на Женевской конференции по разоружению. Моим американским коллегой по конференции был посол Льюис Филдс, о котором говорили, что он протеже вице-президента Буша. Да и сам он при случае с удовольствием подчеркивал это.
В марте 1984 года Филдс отправился в Вашингтон для консультаций. Вернувшись, он сказал, что в апреле в Женеву прибывает вице-президент Буш. С Бушем я был достаточно хорошо знаком с начала 1970-х.
Он работал тогда постоянным представителем США при ООН, я же занимал пост первого заместителя представителя СССР в ООН. До сих пор мы поддерживаем связь с Барбарой и Джорджем Буш.
После сообщения о приезде Буша в Женеву, Филдс попросил меня о встрече. Я пригласил его в резиденцию нашей делегации, но он предложил встретиться «на нейтральной почве» в одном из загородных ресторанов. О предстоящем выступлении Буша, который должен был представить проект конвенции о запрещении химического оружия, Филдс говорил в самых общих чертах. После обеда он неожиданно предложил: «Давай пройдемся по парку.
Мне есть что тебе сказать. Боюсь, разговор, который нам предстоит, нельзя доверять даже стенам ресторана».
Когда мы вышли, посол продолжал: «В Вашингтоне хотели бы установить серьезный деловой контакт с кремлевским руководством. Вице-президент Буш готов встретиться в Женеве с одним из новых советских лидеров. Только эта встреча должна носить строго конфиденциальный характер».
Господин Филдс однозначно ответил, что вице-президент Буш хотел бы встретиться с Михаилом Горбачевым как наиболее вероятным будущим лидером Советского Союза.
По правде сказать, я удивился: почему американцы заинтересовались кандидатурой Горбачева, который в то время занимался, в основном, вопросами сельского хозяйства и почему такое важное предложение делалось не по обычным дипломатическим каналам - через посла Добрынина в Вашингтоне или посла Гартмана в Москве?
О том, что содержание нашей беседы будет сообщено в Москву, я сразу же сказал Филдсу. Не скрою, этим разговором я был крайне озадачен. Внешне ситуация выглядела простой - нужно было только передать в Москву изложенную Филдсом идею, и дело с концом.
Но когда я представил возможную реакцию центра на мою шифровку, у меня возникли колебания. Только что скончался Юрий Андропов.
У руля государства оказался Константин Черненко. Мой доклад о планах проведения встречи с «будущим советским лидером» оказался бы, по меньшей мере, несвоевременным. Опасался я и того, что американская идея может быть воспринята в Москве как провокация, направленная на раскол в советском руководстве, что осложнило бы и без того крайне натянутые отношения между нашими двумя странами.
Вот почему я решил повременить с официальным докладом в Москву, ожидая дальнейшего развития событий. Кстати, Филдс больше никогда не возвращался к теме встречи вице-президента США с Горбачевым.
Когда же в апреле 1984-го в Женеву прибыл Джордж Буш, накануне его выступления на конференции по разоружению (а именно 17 апреля) мне позвонил принц Садруддин ага-Хан и сказал, что со мной хотел бы встретиться «наш общий друг». Ага-Хан был видным международным деятелем, в течение многих лет выполнявшим различные ответственные и деликатные дипломатические поручения. Он был близок к Бушу.
Кстати, вице-президент США во время своих визитов в Швейцарию останавливался именно в резиденции Ага-Хана.
Беседу мы начали втроем. Буш кратко коснулся главной цели своего визита в Женеву - внести проект конвенции о запрещении химического оружия.
Затем он вспомнил наше совместное сотрудничество в ООН, общих знакомых.
Когда мы перешли к другим вопросам, принц покинул нас, и мы остались вдвоем. Джордж Буш сразу же перевел разговор на возможность проведения неофициальной советско-американской встречи.
Не могу забыть, как Джордж Буш сказал:
«Вашим следующим лидером будет Горбачев».
Он еще раз повторил это, и в его голосе звучала уверенность."
Джордж Герберт Уокер Буш был верен что следующим правителем СССР станет Горбачев
Джордж Буш весной 1984 года был твердо уверен что следующим главой СССР станет М.Горбачев. Андрей Громыко знал об этом и взял это на заметку.
........
"Мистер нет" это большой, живучий миф. Его образ в народе лжив, он был не патриотом, а искусным оборотнем. Он втерся в доверие к Сталину и Молотову, сумев обмануть их, а затем предал их.
Затем он в разной степени начал вредить внешнеполитическим интересам СССР, а к концу 70-х годов стал играть важную роль в внутренней политике СССР.
Он если не был агентом западных спецслужб, то точно был агентом влияния запада, агентом глубокого залегания, который должен был наносить вред интересам СССР
Кому-то это покажется чем-то невероятным, но это и есть ответ на вопрос почему Громыко поддержал Горбачева
http://maxpark.com/community/14/content/3731012
Айзен Тайчо перепечатал из sobesednik.ru 7 октября 2015, 08:38
История СССР покрыта множеством либеральных мифов, разгребать которые дело довольно тяжелое. Но еще тяжелее разбирать мифы составляемые патриотами.
Борясь с либерализмом, граждане нашей страны временами героизируют совсем не тех людей которых надо делать героями в общественном сознании.
Фото: liveinternet.ru
Один из самых крепких и живучих мифов - миф о "мистере нет", об Андрее Андреевиче Громыко, министре иностранных дел СССР
Суть мифа
Миф состоит в том что Андрей Громыко крепко накрепко отстаивал внешнеполитические позиции СССР, никогда не давал спуску американцам и всегда говорил "нет"
Не чета тем либералам вроде Шеварнадзе и Козырева, сливавшим все внешнеполитические позиции России. Вот в противовес либералам-предателям и родился миф о "мистере нет".
Но если трезво судить то это лишь миф и вот почему.
Во первых--Анатолий Громыко при всем своем влиянии был только министром ИД и одним из членов Политбюро. Он не мог принимать никакие решения шедшие в разрез с установками высшего руководства страны.
Так что нравилось Громыко или нет- а вот слово "нет" ему приходилось говорить на международных встречах
Во вторых--сейчас любят повторять, что американцы прозвали Громыко Мистер Нет - за его любимый ответ во время переговоров.
На самом деле сперва его называли Мистер Голос - за его низкий баритон, звучавший во время ооновских заседаний. Потом появились клички Андрей-волк, Робот-мизантроп, Человек без лица, Современный неандерталец и даже Человек-йог.
Мистер No появился позже. В 1962 году на американские экраны вышел первый фильм бондианы «Доктор No» - так в нем звали главного злодея. Вот это имя и приклеилось к Громыко, который в разгар Карибского кризиса был для янки витриной советской угрозы. Но не угрозо
Во третьих-жизненный быт, личные связи и пристрастия выдавали в Андрее Громыко либерала
Кем был Андрей Громыко
Если бы в НКВД не прошляпили анкетные данные деревенского паренька, то его карьера не была бы столь бозоблачной.
Андрей Громыко родился 5 июля 1909 года на Гомельщине, на белорусских землях в деревне Старые Громыки, Могилёвской губернии Российской империи (ныне Светиловичского сельсовета Ветковского района Гомельской области в Белоруссии)
В официальных биографиях указывалось крестьянское происхождение и то, что его отец был крестьянином, работавшим на заводе. Но это ложь, происхождение его было не такое уж и крестьянское, как сам Громыко указывал в биографии
Андрей Громыко начал свою карьеру с фальсификации биографии.
Семью Андрея Андреевича называли Бурмаковыми. Происходили Бурмаковы из белорусского шляхетского рода, большая часть которого во времена Российской империи была переведена в податные сословия крестьян и мещан
А отец Громыко за шесть лет до рождения сына и вовсе уезжал на заработки в Америку.
Словом, сермяжно чистым пролетарием будущий министр точно не был. Даже любил вспоминать, как в три года бабушка Марфа дала ему соответствующее прозвище:
«Не помню, в чем я провинился, но она мне погрозила пальцем и сказала: «Ах ты демократ! Чего шалишь?»
Да и позже типично советским номенклатурщиком подросший «демократ» не стал. Шумным застольям предпочитал чтение книжек капиталистических авторов, регулярно ссорился с главой международного отдела ЦК Борисом Пономаревым, выступая за большую самостоятельность иностранных компартий, и даже при случае осенял себя совсем не партийным крестным знамением, чтобы избавиться, к примеру, от аэрофобии, которой страдал.
Словом, на ортодоксального коммуниста не тянул.
Работа
Громыко несказанно повезло. Репрессии расчистили ему стартовую площадку. Через несколько месяцев его вызвали к Сталину, что было фантастической редкостью.
Даже среди полпредов лишь немногие имели счастье лицезреть генерального секретаря. В кабинете вождя присутствовал Молотов. Он, собственно, и устроил эти смотрины - показывал Сталину понравившегося ему новичка.
В октябре 1939 года Громыко отправился в Вашингтон, где старательно изучал не только английский язык, но и историю, экономику и политику Соединенных Штатов. Андрей Андреевич не терял времени даром и не позволял себе наслаждаться заграничной жизнью. Это помогло ему стать выдающимся дипломатом и сделать блистательную карьеру. Конечно, к этому следует добавить его особое везение.
Советник полпредства в Вашингтоне Громыко руководил Бюро технической информации при полпредстве, созданном в 1939 году для сбора легальными средствами сведений, важных для отечественной промышленности, в первую очередь военной. Бюро было тем не менее засекречено.
Надо полагать, Сталин и Молотов посылали Громыко на смену тогдашнему полпреду Константину Уманскому, в котором они уже несколько разочаровались.
Но началась война, отношения с Вашингтоном внезапно приобрели особую важность, и послом (указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 мая 1941 года полпредов заменили чрезвычайные и полномочные послы) в Соединенных Штатах назначили Литвинова. Максиму Максимовичу молодой Громыко не понравился.
Во время работы в США Громыко завел дружбу с финансовыми олигархами, на фото он с Бернардом Барухом (слева)
Позже Громыко пошлет своего любимого сына Анатолия работать в США, Андрей Андреевич считал что сын просто обязан работать именно в США
Громыко проработал за океаном девять лет. В 1948 году его вернули домой.
Молотов назначил Андрея Андреевича еще одним первым заместителем министра. Вячеслав Михайлович открыто покровительствовал Громыко, а Вышинский столь же откровенно не любил быстро растущего соперника, который к тому же был на четверть века моложе.
Молотов считал его честным человеком, но он ошибался.
На фото слева направо:
государственный секретарь США Эдвард Стеттиниус (Edward Reilly Stettinius), посол СССР в США Андрей Андреевич Громыко, Нарком иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов и неизвестный сотрудник Наркомата иностранных дел СССР.
Молотов доверял Громыко, Громыко многим был ему обязан но.....Гроыко хладнокровно его предал.
Так "крестьянин" Громыко с 54 года начнет поддерживать другого "крестьянина" Хрущева
Андрей Андреевич понимал, что своей карьерой целиком и полностью обязан Молотову. Но чувство благодарности нисколько не помешало ему участвовать в устроенной Хрущевым кампании дискредитации Молотова.
На собрании партийного актива МИД в 1955 году первый заместитель министра Громыко резко критиковал своего начальника, говорил о необходимости обновления внешней политики. Молотов сидел в президиуме, вместе со всеми хлопал оратору и ничуть не обиделся на своего выдвиженца, поскольку в собственной долгой жизни сам часто поступал точно так же.
А уж когда Молотова громили на пленуме ЦК в 1957 году, его любимец Громыко поспешил бросить свою горсть земли в политическую могилу Вячеслава Михайловича.
Андрей Андреевич даже пытался шутить, чего за ним вообще не водилось. Он со всей силой обличал Молотова, Маленкова и Кагановича:
" Эти люди всех нас считают подростками, которые, как говорят, под стол пешком ходят. Верно, многие из нас моложе некоторых участников антипартийной группы. Но согласитесь, что это не наша вина. Если уж и есть чья-либо в этом вина, то скорее наших родителей…
Товарищи, даже буржуазия не может себе позволить такой роскоши, когда человек, потерявший всякую ценность для государственного руководства, занимает место. Пример: Черчилль. Он неплохо отслужил в интересах колониальной Британской империи, но, когда он потерял ценность, его отправили рисовать пейзажи.
Я думаю, что тройку, а может быть, и некоторых из тех, которые блокировались с этой тройкой, нужно тоже отправить рисовать пейзажи."
Зал весело смеялся.
Громыко говорил о том, что именно Хрущев руководит внешней политикой и все импульсы исходят от него и что он просто «преклоняется перед той огромной работой большой государственной важности», которую проводит Никита Сергеевич:
" Я не стесняюсь об этом говорить, хотя возглавляю в настоящее время наше дипломатическое ведомство. Если бы я не хотел и не желал об этом говорить, то ложно понимал бы престиж МИД"
И напоследок Громыко еще раз прошелся по своему крестному отцу:
" Хорошо, если бы Молотов мысленно отошел в середину зала и посмотрел на себя, говорящего с трибуны. Он увидел бы, какая это жалкая картина. Я не буду говорить о замечаниях Молотова; они надерганы в попытке вылить грязь на голову первого секретаря. Но Молотов не замечает, а может быть, сейчас и замечает, что он испачкался этой грязью сам с головы до ног."
Когда Молотова в июне 1956 года во второй раз убрали из МИД, Громыко рассчитывал, что на сей раз уж точно он станет министром. Но Хрущев прислал на Смоленскую площадь Дмитрия Трофимовича Шепилова.
Для Громыко это стало ударом. Его сын, Анатолий Андреевич Громыко, рассказывал мне, что в тот день отец, который был фантастически сдержанным человеком, дал волю своим чувствам - взял грабли и пошел убирать двор на даче во Внукове…
Открытому, веселому Шепилову скучноватый первый зам не понравился. В его секретариате ждали, что Андрея Андреевича вот-вот уберут. Громыко, говорят, уже стал подбирать себе место в Академии наук.
На работе он не был так компетентен и добросовестен.
Доходило даже до того, что еще до назначения министром, во время работы в Штатах послом и полпредом, Громыко либо затягивал отправление отчетов о своей работе в Москву, либо в письмах своему шефу Молотову относил Эйзенхауэра к «менее агрессивным элементам» в американском истеблишменте.
Того самого Эйзенхауэра, который в первые годы своего президентства развернул охоту на коммунистов. Так что если Громыко и был страшилкой для Запада, то лишь на словах. \
Громыко также стоял в стороне от Карибского кризиса
Андрея Громыко часто называют человеком, который спас мир во время Карибского кризиса от третьей мировой войны.
Рассказал бывший посол Союза в ООН Виктор Исраэлян:
" Громыко не был мастером находить выходы из спорных ситуаций
Неслучайно во время Карибского кризиса 1962 года Кремль поручил вести сложные переговоры с американцами не Громыко, а Кузнецову (замминистра).
То же самое произошло в 1968 году во время кризиса в Чехословакии. А в 1973-м, когда началась ближневосточная война, я сам стал свидетелем того, как Громыко уклонился от поездки в Каир, уступив эту незавидную миссию Косыгину. "
Косыгин и Громыко, их отношения были почти враждебные. Косыгину временами приходилось выполнять работу Громыко
Косыгин по убеждениям бы сталинистом, Громыко либералом
Считает и работавший в то время в секретариате замминистра Борис Поклад:
" В дело мирного разрешения Карибского кризиса неоценимый вклад внес Василий Кузнецов. Так же было во время венгерских событий 1956 года и чехословацких событий 1968 года, согласования и принятия резолюции Совбеза по Ближнему Востоку в 1967 году, проведения советско-китайских переговоров в 1969-1970-м… "
По идее министром должен был стать Кузнецов, но амбициозному Хрущеву было приятней видеть на посту главы МИД именно Громыко, неповоротливого, но исполнительного. Говорил даже:
«Заставь Громыко снять в морозный день штаны и сесть… на лед, он и это сделает».
Громыко вместе с Андроповым и Устиновым является одним из виновников афганской войны.
Именно его подпись стоит под документом о вводе войск в Афганистан. Поводы для этого вроде как были. В 1979 году НАТО решило напичкать Европу ракетами «Першинг», а тут еще и американцы взялись поддерживать оппозицию в Кабуле, угрожая интересам Союза не только с Запада, но и с Востока.
Вот Громыко и начал войну. Казалось бы, янки впору локти кусать, но нет.
Бывший советник президента США по национальной безо-пасности Збигнев Бжезинский вспоминал:
" Президент Картер подписал первую директиву о тайной помощи противникам просоветского режима в Кабуле 3 июля 1979 года. Мы не заставили русских вмешаться, мы просто увеличили возможность того, что они это сделают. Эта секретная операция была отличной идеей.
Ее целью было заманить русских в афганскую ловушку. В тот день, когда Советы официально перешли границу, я написал президенту Картеру вкратце: «У нас теперь есть возможность дать СССР свою вьетнамскую войну"
Ну и наконец выдвинул Горбачева.
Косыгин и Громыко
Между Алексеем Косыгиным и Анлреем Громыко царила очень тяжелая атомосфера
В январе 1966 года в Ташкенте Косыгин почти две недели пытался сблизить позиции президента Пакистана Айюб Хана и премьер-министра Индии Лал Бахадур Шастри. Две страны бесконечно воевали между собой. Советский Союз хотел играть роль посредника.
Косыгина, разумеется, сопровождал Громыко. Надо было ехать на переговоры, рассказывал Виктор Суходрев, вдруг Громыко вспомнил, что оставил в комнате папку - наверное, в первый и последний раз в жизни. Министр просил Косыгина минуту подождать и побежал за папкой.
Но Алексей Николаевич преспокойно сел в машину и уехал. Появился Громыко и обнаружил, что его никто не ждет. Он не знал, что делать... В результате ему пришлось ехать на «Волге» вместе с переводчиками. Косыгин посмотрел на появившегося Громыко с нескрываемым ехидством:
" Ну что? Папку забыл? Все секреты, небось, разгласил... "
Громыко не смел отвечать тем же, пока не стал членом политбюро, но сделал все, чтобы отодвинуть главу правительства от внешней политики. Знал, что Брежневу не нравится внешнеполитическая активность Косыгина.
Карен Брутенц находился в Волынском-1 и присутствовал при телефонном разговоре Брежнева с Зимяниным.
Леонид Ильич недовольно выговаривал главному редактору «Правды»:
"Зачем сообщение о ташкентской встрече дали на первой полосе?"
А ведь Косыгин выполнял важнейшую миссию - мирил Индию с Пакистаном. И ему удалось добиться успеха, была подписана Ташкентская декларация, но, к несчастью, в эту же ночь индийский премьер-министр умер.
Косыгину же в июне 1967 года поручили встретиться с американским президентом Линдоном Джонсоном - после шестидневной войны на Ближнем Востоке, когда Израиль разгромил арабские армии.
В мире решили, что надо иметь дело именно с Косыгиным, он в Москве старший. К нему на прием просились послы, ему адресовали свои послания руководители других государств, его воспринимали как наследника Хрущева на посту главы правительства.
Косыгин почти открыто высказывал недоверие Громыко, считая что действия Громыко могут подрывать безопасность СССР
Когда умер президент Египта Гамаль Абд аль-Насер, на похороны в Каир прилетел Косыгин. Он сказал сопровождавшему его Борису Леонидовичу Колоколову, будущему заместителю министра иностранных дел России, руководившему тогда протокольным отделом МИДа:
- Надо сегодня же посетить вдову.
Египетские дипломаты обещали это устроить:
- Встреча состоится завтра утром ориентировочно в одиннадцать часов.
На следующее утро Косыгин попросил переводчика прочитать ему заголовки египетских газет. Выяснилось, что накануне руководители Алжира Хуари Бумедьен и Судана Джафар Мухаммед Нимейри уже побывали на вилле покойного Насера.
- А почему мы не посетили вчера семью Насера? - спросил Косыгин Колоколова.
Один из наших дипломатов подсказал: «В газете написано, что они посетили семью как братья».
Колоколов повторил.
" А мы кто? - возмутился Косыгин. - Мы разве не братья арабам? Вы понимаете важность всего происходящего?. Вы понимаете политическую несостоятельность вашей акции?".
После этих слов все присутствующие предпочли ретироваться. Остались только начальник Генерального штаба маршал Матвей Васильевич Захаров и помощник Косыгина Борис Терентьевич Бацанов.
" Я вам не могу доверять такое большое дело, - жестко заключил Косыгин. - Вам не следует заниматься больше протоколом"
Борис Колоколов помчался к египтянам. Оказалось, что Косыгин напрасно гневался. Президентов Алжира и Судана принял сын покойного Насера. Его вдова накануне ни с кем не могла разговаривать.
Утром она пришла в себя и, как обещала, встретилась с Косыгиным. Алексей Николаевич не счел нужным выразить сожаление по поводу неоправданной вспышки гнева...
Министр иностранных дел Громыко, не раздумывая, сделал ставку на Брежнева и не прогадал. Но утвердить себя в новом руководстве было не просто.
Когда Андрей Андреевич готовился к выступлению на первом при Брежневе XXIII съезде партии, то помощникам министра пришлось написать семнадцать вариантов речи. Он никак не мог сообразить, о чем правильнее и выгоднее всего говорить.
Андрей Громыко всегда стремился быть преданным прежде всего самому себе. Министр внешней торговли Николай Семенович Патоличев, который в середине 1950-х работал в МИДе, однажды сказал главному мидовскому германисту Валентину Михайловичу Фалину:
" Знай, Валентин, в правительстве не любят и не уважают твоего Громыко... Салтыкова бы Щедрина на него..."
Зато Брежнев оценил преданность Громыко. Они быстро перешли на «ты», и Леонид Ильич к министру иностранных дел очень прислушивался.
Косыгин отдавать иностранные дела не хотел, возмущался, если внешнеполитические вопросы обсуждали без него. Брежнев раздражался.
Громыко не любил, когда послы обращались к Брежневу, минуя министра, даже запрещал им это делать. Впрочем, могущественный Андрей Андреевич не всегда был властен над послами в крупных странах, позволявшими себе своевольничать. Некоторых послов назначали без участия Громыко.
Громыко и Шевченко
Аркадий Николаевич Шевченко - советский дипломат, Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР, в 1973-1978 годах заместитель Генерального секретаря ООН по политическим вопросам и делам Совета Безопасности ООН.. В 1978 году перешёл на Запад. Первый перебежчик - советский дипломат, чиновник самого высокого ранга из числа перешедших на Запад в годы Холодной войны. В СССР заочно был приговорен к высшей мере наказания за измену Родине
Аркадий Шевченко, лучший друг А.Громыко
был весьма честолюбивым человеком и переживал, что своим назначением в ООН он был обязан своей жене Леонгине, которая за это подарила супруге А. А. Громыко брошь с 56 бриллиантами. В итоге он получил место в ООН
В те времена недостаточно было быть талантливым человеком (Шевченко закончил МГИМО с красным дипломом). Для достижения высшего дипломатического ранга и поездки в хорошую страну, нужно было также иметь высоких покровителей или делать подарки.
Заместитель начальника службы безопасности МИДа, полковник КГБ И. К. Перетрухин вспоминает, что Лидия Дмитриевна Громыко
"по свидетельству очевидцев, многие десятилетия оказывала серьезное влияние на расстановку дипломатических кадров в министерстве своего мужа."
К тому же она была большой любительницей принимать различного рода подношения, особенно при поездках за границу». Но и высокие международные чиновники не гнушались принимать дорогие подарки.
На измену Шевченко пошел обдуманно и самостоятельно, отказавшись от работы в международном отделе ЦК КПСС и от поста главы делегации СССР в Комитете по разоружению в Женеве
Высокопоставленный сотрудник ЦРУ О. Эймс, завербованный в 1985 г. советской разведкой и разоблаченный в 1994 г., признал, что Шевченко имел невероятный доступ к секретнейшей советской информации. ЦРУ только задавало вопросы.
Конечно, в КГБ ощущали, что откуда-то «сверху» идет мощная утечка информации.
«Уже в 1975-1976 гг., - пишет резидент КГБ в Нью-Йорке Ю. И. Дроздов, - мы чувствовали, что в составе советской колонии в Нью-Йорке есть предатель… Круг осведомленных сузился до нескольких человек. Среди них был и Шевченко».
Дроздов не называет других фамилий, но подозревали трех высокопоставленных дипломатов - постоянного представителя СССР при ООН О. А. Трояновского, посла СССР в США А. Ф. Добрынина и заместителя Генерального секретаря ООН А. Н. Шевченко.
Громыко раз за разом защищал Шевченко требуя прекратить следить за ним
Для Громыко Шевченко был просто самым важным советником по вопросам работы с КГБ и западными правительствами
В дальнейшем, как пишет посол О. А. Гриневский, Громыко не смог вспомнить, был ли у него помощник по фамилии Шевченко, в ответ на вопрос в Политбюро
Тогда заместитель начальника Второго главного управления КГБ СССР (контрразведка) положил на стол своего шефа семейные фотографии, изъятые при обыске на квартире у Шевченко, на которых он вместе с женой поедает шашлыки на даче у Громыко.
Действительно, как далее отмечает Гриневский, Шевченко был не помощником Громыко, а его доверенным советником, в том числе по связям с КГБ. Через него на стол министра попадали особо важные документы из этого ведомства. Такими советниками всегда были близкие люди Громыко, сделавшие потом блестящую карьеру.
Сын Шевчеко вспоминал:
"Интересно, что в 1976 г., когда отец уже год работал на ЦРУ, моя мама водила жену Громыко по магазинам Нью-Йорка и на деньги отца покупала ей дорогие подарки.
Как отмечает контрразведчик полковник И. К. Перетрухин, дорогие вещи моя мама «чаще пересылала через других жене министра для последующей перепродажи в Москве по основательно завышенным ценам»"
Л.Д. Громыко, А.А. Громыко, И.С. Глазунов, Н.А. Виноградова-Бенуа
Эта фотография чистых либералов, Глазунов себя проявил как махровый антисоветчик, а жена Громыко очень любила отовариватся в магазинах Нью-Йорка на чудие деньги
Еще раз о Горбачеве
Выбор Андрея Гомыко в пользу Горбачева был предопределен
Все это время американские друзья Горбачева заранее знали что он будет генеральным секретарем.Советский дипломат Исраэлян пишет о своей встреча с Д.Бушем в Швейцарии:
"Я в ту пору работал представителем Советского Союза на Женевской конференции по разоружению. Моим американским коллегой по конференции был посол Льюис Филдс, о котором говорили, что он протеже вице-президента Буша. Да и сам он при случае с удовольствием подчеркивал это.
В марте 1984 года Филдс отправился в Вашингтон для консультаций. Вернувшись, он сказал, что в апреле в Женеву прибывает вице-президент Буш. С Бушем я был достаточно хорошо знаком с начала 1970-х.
Он работал тогда постоянным представителем США при ООН, я же занимал пост первого заместителя представителя СССР в ООН. До сих пор мы поддерживаем связь с Барбарой и Джорджем Буш.
После сообщения о приезде Буша в Женеву, Филдс попросил меня о встрече. Я пригласил его в резиденцию нашей делегации, но он предложил встретиться «на нейтральной почве» в одном из загородных ресторанов. О предстоящем выступлении Буша, который должен был представить проект конвенции о запрещении химического оружия, Филдс говорил в самых общих чертах. После обеда он неожиданно предложил: «Давай пройдемся по парку.
Мне есть что тебе сказать. Боюсь, разговор, который нам предстоит, нельзя доверять даже стенам ресторана».
Когда мы вышли, посол продолжал: «В Вашингтоне хотели бы установить серьезный деловой контакт с кремлевским руководством. Вице-президент Буш готов встретиться в Женеве с одним из новых советских лидеров. Только эта встреча должна носить строго конфиденциальный характер».
Господин Филдс однозначно ответил, что вице-президент Буш хотел бы встретиться с Михаилом Горбачевым как наиболее вероятным будущим лидером Советского Союза.
По правде сказать, я удивился: почему американцы заинтересовались кандидатурой Горбачева, который в то время занимался, в основном, вопросами сельского хозяйства и почему такое важное предложение делалось не по обычным дипломатическим каналам - через посла Добрынина в Вашингтоне или посла Гартмана в Москве?
О том, что содержание нашей беседы будет сообщено в Москву, я сразу же сказал Филдсу. Не скрою, этим разговором я был крайне озадачен. Внешне ситуация выглядела простой - нужно было только передать в Москву изложенную Филдсом идею, и дело с концом.
Но когда я представил возможную реакцию центра на мою шифровку, у меня возникли колебания. Только что скончался Юрий Андропов.
У руля государства оказался Константин Черненко. Мой доклад о планах проведения встречи с «будущим советским лидером» оказался бы, по меньшей мере, несвоевременным. Опасался я и того, что американская идея может быть воспринята в Москве как провокация, направленная на раскол в советском руководстве, что осложнило бы и без того крайне натянутые отношения между нашими двумя странами.
Вот почему я решил повременить с официальным докладом в Москву, ожидая дальнейшего развития событий. Кстати, Филдс больше никогда не возвращался к теме встречи вице-президента США с Горбачевым.
Когда же в апреле 1984-го в Женеву прибыл Джордж Буш, накануне его выступления на конференции по разоружению (а именно 17 апреля) мне позвонил принц Садруддин ага-Хан и сказал, что со мной хотел бы встретиться «наш общий друг». Ага-Хан был видным международным деятелем, в течение многих лет выполнявшим различные ответственные и деликатные дипломатические поручения. Он был близок к Бушу.
Кстати, вице-президент США во время своих визитов в Швейцарию останавливался именно в резиденции Ага-Хана.
Беседу мы начали втроем. Буш кратко коснулся главной цели своего визита в Женеву - внести проект конвенции о запрещении химического оружия.
Затем он вспомнил наше совместное сотрудничество в ООН, общих знакомых.
Когда мы перешли к другим вопросам, принц покинул нас, и мы остались вдвоем. Джордж Буш сразу же перевел разговор на возможность проведения неофициальной советско-американской встречи.
Не могу забыть, как Джордж Буш сказал:
«Вашим следующим лидером будет Горбачев».
Он еще раз повторил это, и в его голосе звучала уверенность."
Джордж Герберт Уокер Буш был верен что следующим правителем СССР станет Горбачев
Джордж Буш весной 1984 года был твердо уверен что следующим главой СССР станет М.Горбачев. Андрей Громыко знал об этом и взял это на заметку.
........
"Мистер нет" это большой, живучий миф. Его образ в народе лжив, он был не патриотом, а искусным оборотнем. Он втерся в доверие к Сталину и Молотову, сумев обмануть их, а затем предал их.
Затем он в разной степени начал вредить внешнеполитическим интересам СССР, а к концу 70-х годов стал играть важную роль в внутренней политике СССР.
Он если не был агентом западных спецслужб, то точно был агентом влияния запада, агентом глубокого залегания, который должен был наносить вред интересам СССР
Кому-то это покажется чем-то невероятным, но это и есть ответ на вопрос почему Громыко поддержал Горбачева
http://maxpark.com/community/14/content/3731012