Имена их, Господи, ты знаешь...
Чем больше говоришь о чем-то вслух, тем меньше сил остается написать об этом. Стоит пару раз озвучить свои впечатления, внутри образуется зияющая дыра - бессловесная и черная. Но я все-таки попробую.
Это было неделю назад. День - сначала смурной и дождливый - неожиданно превратился в волшебный, прозрачный, прохладный желто-синий праздник. Сверившись с картами и утеплив детей, мы поехали искать предполагаемое место расстрела Николая Гумилева, за Ржевку.
Если б не друг-антирнет, то вряд ли мы увидели бы крест у дороги. А тут всматривались, искали и выискали. Пару сотен метров пробирались от трассы по топкой тропинке и вышли к полуразрушенному зданию.
Здесь приговоренные к расстрелу проводили свои последние часы.
Мы вышли из красных стен и дальше к берегу реки. Вдоль дорожки стояли кресты-кенотафы. Но обнаружилась и могила. В изголовье ее стоял небольшой камень с надписью: "Жертвы красного террора. Шесть душ, имена их, Господи, ты веси".
Так явственно представлялась предрассветная темнота и страх тех, кто проходил свои последние шаги, считал удары своего сердца.
Взято отсюда. «В марте 1922 года петроградский орган "Революционное дело" сообщил такие подробности о казни участников дела профессора Таганцева:
"Расстрел был произведен на одной из станций Ириновской ж[елезной] д[ороги]*. Арестованных привезли на рассвете и заставили рыть яму. Когда яма была наполовину готова, приказано было всем раздеться. Начались крики, вопли о помощи. Часть обреченных была насильно столкнута в яму, и по яме была открыта стрельба. На кучу тел была загнана и остальная часть и убита тем же манером. После чего яма, где стонали живые и раненые, была засыпана землей"».
Странное это дело, когда тебя обступают чужие воспоминания. Эхо забытых отнятых жизней, мгновения умирания.
В красной рубашке с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь в ящике скользком, на самом дне.
Как оказалось, здесь же, среди многих тысяч расстрелянных (по некоторым источникам 10 тысяч (!) был и митрополит петроградский Вениамин.
Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.
И все-таки на этом месте не было ощущения тьмы. Многочисленные кресты и цветы, и молодые сосенки, попирающие стены узилища, и горящая свечка среди камней - все говорило о том, что светлые души отошли там к Творцу.
Помяни их Господи во Царствии Твоем.Спасибо за фотографии моей дорогой natashunchik
Это было неделю назад. День - сначала смурной и дождливый - неожиданно превратился в волшебный, прозрачный, прохладный желто-синий праздник. Сверившись с картами и утеплив детей, мы поехали искать предполагаемое место расстрела Николая Гумилева, за Ржевку.
Если б не друг-антирнет, то вряд ли мы увидели бы крест у дороги. А тут всматривались, искали и выискали. Пару сотен метров пробирались от трассы по топкой тропинке и вышли к полуразрушенному зданию.
Здесь приговоренные к расстрелу проводили свои последние часы.
Мы вышли из красных стен и дальше к берегу реки. Вдоль дорожки стояли кресты-кенотафы. Но обнаружилась и могила. В изголовье ее стоял небольшой камень с надписью: "Жертвы красного террора. Шесть душ, имена их, Господи, ты веси".
Так явственно представлялась предрассветная темнота и страх тех, кто проходил свои последние шаги, считал удары своего сердца.
Взято отсюда. «В марте 1922 года петроградский орган "Революционное дело" сообщил такие подробности о казни участников дела профессора Таганцева:
"Расстрел был произведен на одной из станций Ириновской ж[елезной] д[ороги]*. Арестованных привезли на рассвете и заставили рыть яму. Когда яма была наполовину готова, приказано было всем раздеться. Начались крики, вопли о помощи. Часть обреченных была насильно столкнута в яму, и по яме была открыта стрельба. На кучу тел была загнана и остальная часть и убита тем же манером. После чего яма, где стонали живые и раненые, была засыпана землей"».
Странное это дело, когда тебя обступают чужие воспоминания. Эхо забытых отнятых жизней, мгновения умирания.
В красной рубашке с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь в ящике скользком, на самом дне.
Как оказалось, здесь же, среди многих тысяч расстрелянных (по некоторым источникам 10 тысяч (!) был и митрополит петроградский Вениамин.
Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.
И все-таки на этом месте не было ощущения тьмы. Многочисленные кресты и цветы, и молодые сосенки, попирающие стены узилища, и горящая свечка среди камней - все говорило о том, что светлые души отошли там к Творцу.
Помяни их Господи во Царствии Твоем.Спасибо за фотографии моей дорогой natashunchik