Советские деньги
Первая повесть Валентина Распутина «Деньги для Марии» (1967) - кажется, что шедевр реализма. Но в этом тексте приобретает огромное значение мистический, жуткий страх перед деньгами, приобретающий метафизическое звучание в советском социуме. Деньги пропали, просчиталась Мария в магазине, но как просчиталась, самый механизм растраты - необъясним, иррационален. Он не раскрывается как самый сложный детектив. Вот черт попутал. Бесы водят хоровод. Невозможно дознаться, как пропали деньги. Провалились в дыру между текстурами.
По этой замечательной повести можно увидеть вообще советское отношение к феномену денег. Работник торговли никогда не может быть положительным персонажем в советской литературе. Нюрка-хлеборезка, Валька-дешевка, Дима-официант, директор рынка в рязановском «Гараже», вереница магазинных нуворишей из сериала «Следствие ведут знатоки» и проч. Деньги, торговля - это что-то внушающее страх, нерукоподаваемое в советском проекте. То, что навечно слито с криминалом. То, с чем, как с бессознательным, сюрреалистическим, лучше бы не иметь никакой связи. Как и любой объект страха, деньги мистифицируются, имеют подменную хтоническую природу. При том, что деньги, капитал, торговля, товар - это осевые термины марксистской философии, которая не чужда большевизму.
Наверное, у этого явления есть и обратная негативная сторона: все-таки странно, что деньги, от которых элементарно зависит повседневность, так мистифицировны. У Островского деньги имеют совершенно иную природу, они помогают и благоволят, если достаются доброму человеку. От них в прямом смысле слова зависит судьба человека. Но, в целом, мне кажется, это очень сильный эффект, сильная сторона нравственного кодекса советского человека. Хоть и Венедикт Ерофеев над этим хорошо шутит: «Эти глаза не продадут. Ничего не продадут и ничего не купят». Презрение к деньгам, «добро на Руси ничего не имети», как у Самойлова, «уберите Ленина с денег», как у Вознесенского - такой своеобразный советский атеистический исихазм.
И вместе с тем в литературе конца 1970-х - 1980-х в поствампиловском мире именно работник торговли и любого другого сервиса становится царем и богом, управителем человеческих судеб. В веселом фильме «Инспектор ГАИ» (1982) герой Никиты Михалкова - директор станции техобслуживания, от действий которого зависит весь город, который может как помочь, так и отказать в чем угодно, который может доставать детали и создавать дефицит на них, чувствует себя человеком вне закона, вне правил. Его услуги - это его личное право наказывать нелояльных или поощрять лояльных. Трунов - негласный начальник города, у него все под ногтем, все под телефонным правом. Внезапно, в эпоху застоя, когда общество еще более расслаивается, деньги, связи, блат, доступ к самым элементарным благам (ремонт автомобиля, парикмахерская, маникюр, продовольственный рынок) становятся гипетрофированным фактором престижа и качества жизни. И вот уже в пьесе Арро «Смотрите, кто пришел!» (1981) парикмахер Кинг покупает элитную дачу у потомков известного писателя, воиспроизводя снова конфликт «Вишневого сада»: символ престижа и статуса становится объектом недвижимости и достается парвеню.
