Визионер Лжедмитрий
На правах поэтического друга Пушкина Адам Мицкевич в числе первых знакомится с текстом "Бориса Годунова" на авторских чтениях в кругу своих. Он в первый раз именно не читает текст пьесы, но слушает его - трагедию опубликовать долгое время не разрешает цензура. Позже смог и прочесть.
В статье, которую Мицкевич пишет на французском языке после гибели Александра Сергеевича, «Пушкин и литературное движение в России», польский поэт пересказывает и анализирует сочинение, высоко его оценивая.
Между прочим, здесь есть следующие строки: «Молодой послушник [Григорий Отрепьев], спящий у ног хроникера [Пимена], начинает двигаться под гнетом страшного сновидения. Он произносит во сне странные имена, он говорит о событиях, о которых не мог знать. Пробудившись наконец, он рассказывает о видениях сражениях, мятежей, переворотов. Его рассказ, смысл которого неясен ему самому, является дополнением хроники монаха; он позволяет заглянуть в будущее и становится профетическим символом всей драмы" (перевод Д. Ивинского).
Что это: обман памяти или внимания Мицкевича? Или же гораздо интереснее: остатки нереализованного замысла пушкинской драмы?
В каноническом тексте пьесы есть только сведения о том, что Григорию Отрепьеву снится его будущая гибель. Но, признаться, эта тема не развивается далее и не становится ведущей. Тем более Отрепьев не дополняет воспоминания Пимена. Профетические способности, о которых говорит Мицкевич, не сильно влияют на ход сюжета, не проявляются далее.
Но заманчиво было бы пофантазировать и представить себе, что Адам Мицкевич слышит из уст Пушкина текст, еще дышащий, еще не обретший каноническую форму, где, возможно, эта идея, так рельефно описанная Мицкевичем, была бы Пушкиным развита и от которой он, предположим, отказался. Пушкин, допустим, проверяет на друзьях ту или иную свою поэтическую мысль, что нормально для литератора.
Что если изначально, Отрепьев - это визионер, мечтатель, человек не от мира сего, слышащий голоса. Отрепьев телесно уязвлен: сухая рука, некрасивое лицо, большие родинки. Это добавляет характеристик к проблеме. Ему уготована была участь блаженного, что-то между Пименом и Юродивым. А он разменял свой дар на неуемную жажду власти. В таком ракурсе этот "профетический" дар монаха был бы обеспечен.
Сохранилось ведь черновик "Годунова", где Самозванец говорит:
Я здесь один, и все молчит,
Холодный дух в лицо мне дует,
И ходит холод по главе...
Что ж это? Что же знаменует?
Вот этот черновик очень похож на то, как описывает проблему Мицкевич.