волнения в Пекине 1989 года: попытка реконструкции и анализа. Часть 1. Начало волнений.
Прошла 21-я годовщина волнений в Пекине (1989 год), закончившихся кровопролитием. Об этих событиях писали довольно много и, в основном, в политизированном виде. Интересно систематизировать сведения, чтобы попытаться взглянуть на события объективно.
Начало волнений.
К 1989 году Китай в целом успешно решал задачи модернизации, но в экономике обострились проблемы, связанные с безработицей, инфляцией, в общественном сознании серьезной проблемой стала коррупция. Однако, обострилась и политическая ситуация. В обществе это проявлялось в увеличении числа демонстраций с политическими требованиями, во власти - в идейных шатаниях, которые отражали внутренние противоречия в китайской верхушке, разницу во взглядах на перспективы политических реформ. В 1986 году в центральном органе КПК «Жэньминь жибао» появились критические по отношению к марксизму статьи профессора астрофизики и проректора Научно-технического университета Пекина Фан Личжи, который в открытую выступал за «полную вестернизацию». В конце того же года в Пекине и других городах прошли студенческие демонстрации. Реакцией на это со стороны Дэн Сяопина было решение начать кампанию против «буржуазной либерализации». В январе 1987 года состоялось расширенное заседание Политбюро ЦК КПК, которое дало сохранить лицо Генеральному секретарю ЦК КПК Ху Яобану, формально удовлетворив его просьбу об отставке. Это не было полной опалой - он остался членом Политбюро. На пост Генсека был избран Чжао Цзыян. С Фан Личжи поступили круче - он был освобожден от всех должностей и исключен (что вполне логично, учитывая его заявления) из Коммунистической партии. Впрочем, других мер репрессий не последовало. Позже он эмигрировал в США.
Все это, однако, еще не означало немедленного сворачивания критики и свободы слова. Летом 1988 года по китайскому телевидению был показан разоблачительный по отношению к прошлому Китая и его традициям сериал «Элегия Желтой реки». В сентябре того же года состоялась встреча между Чжао Цзыяном и премьер-министром Сингапура Ли Куан Ю. Вообще Ли Куан Ю с его книгой «Сингапурская история: из «третьего мира» в «первый» - источник достаточно ценный. Человек незаинтересованный, далеко не коммунист по убеждениям, что исключает его предвзятость, по крайней мере, с этой стороны, и в то же время информированный во многом, что называется, из первых рук. Чжао Цзыян поинтересовался у собеседника, получил ли тот посланный ему сериал «Элегия Желтой реки» и каково его мнение. Ли Куан Ю выразил убеждение, что сериал чересчур пессимистичен, Китаю не следует отказываться от традиционных ценностей, которые помогли некоторым другим странам Азии добиться высокого уровня производительности труда и быстрых темпов экономического роста. Сериал же, оказывается, был подготовлен несколькими молодыми сотрудниками Центра по подготовке программы реформ. То есть, санкционирован на официальном уровне, что подтверждается и фактом его отправки по официальным каналам премьер-министру Сингапура.
Достаточно серьезный ученый-востоковед Ю.М. Галенович пишет в своей книге «Противостояние: Пекин, Тяньаньмэнь» о высказываниях, сделанных Дэн Сяопином 08 апреля 1989 года (вероятно, на том самом заседании IV пленума ЦК КПК XIII созыва, на котором случился приступ у бывшего Генерального секретаря ЦК КПК Ху Яобана, приведший к его смерти). Дэн Сяопин подтвердил правильность установок 3-го пленума ЦК КПК 11-ro созыва, состоявшегося в декабре 1978 года, направленных на экономические реформы. Однако, продолжал Дэн Сяопии, вслед за тем в области экономики стал наблюдаться перегрев, что вызвало ряд проблем в сфере отношений между спросом и предложением. Если бы мы, говорил Дэн Сяопин, обратили на это должное внимание пять лет тому назад или даже три года тому назад, то ситуация сегодня была бы намного лучше. Разработанное пленумом стратегическое направление развития страны остается правильным, Вместе с тем, по мнению Дэн Сяопина, люди, которые отвечали за практическое продвижение в жизнь этой стратегии, совершили ошибки тактического характера, особенно в сфере экономики, что привело к отрицательным последствиям, которые стали проявляться начиная с 1985 г., и особенно с 1986-1987 гг. Косвенно это можно воспринять как критику Ху Яобана и сменившего его на посту Генерального секретаря Чжао Цзыяна. Но в словах этих нет еще политической критике, речь идет об экономических вопросах. За неделю до этого Чжао Цзыян заявил, что реформы и развитие страны невозможны без стабильной обстановки, а создание стабильной обстановки невозможно без реформы политической системы. Однако, если забегать вперед или отставать при проведении реформы политической системы, то это может привести к нарушению стабильности. Все это означает стратегический курс на политические реформы и еще не свидетельствует о намерении приступать к ним немедленно. Кстати, Ли Куан Ю отмечал у Чжао Цзыяна такие черты, как острый ум, способный быстро поглощать информацию, спокойную уверенность в себе, и вместе с тем сравнительную мягкость, для верхушки КПК несвойственную.
Однако, тактически ситуация скоро изменилась.
8 апреля 1989 года у популярного в народе бывшего Генерального секретаря ЦК Компартии Китая Ху Яобана на заседании не то Политбюро, не то пленума ЦК КПК случился сердечный приступ (ему шел 74-й год). 15 апреля он умер. Это послужило поводом для начала студенческих волнений.
30 июня 1989 года, уже после известных событий, мэр Пекина Чэнь Ситун прочитал доклад на заседании Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей, в котором утверждал: в самом начале студенческих выступлений среди протестующих был намеренно распущен слух, что на заседании Политбюро ЦК КПК премьер Госсосовета Ли Пэн обругал Ху Яобана и тот не перенес оскорблений, что является ложью, направленной персонально против Ли Пэна.
17 апреля 1989 года в Пекине прошла демонстрация 4 тысяч студентов Пекинского университета под лозунгами «Да здравствует демократия!», «Долой коррупцию!».
Утром 18 апреля тысячи студентов собрались на площади Тяньаньмэнь. Был сформулирован список требований, изложенных в петиции для подачи в Дом Правительства:
1. Дать политическую оценку Ху Яобану, подтвердить демократические права.
2. Осудить кампании против буржуазной либерализации и идеологического загрязнения, реабилитировать пострадавших.
3. Руководителям и их родственникам отчитаться в своих доходах.
4. Разрешить независимые издания.
5. Увеличить расходы на образование, лучше относится к интеллигенции.
6. Отменить правила, регулирующие демонстрации.
7. Объективно освещать события в прессе.
Вечером того же дня петиция была передана.
В ночь на 20 апреля студенты собрались перед воротами резиденции руководства страны - части бывшего императорского дворца - Чжуннаньхая. Полиция очистила улицу перед этим въездом в Чжуннаньхай (ворота Синьхуамэнь), студентов насильно развезли на автомашинах по соответствующим вузам. Уже в ходе этих демонстраций некоторые студенты выкрикивали: «Долой КПК!» (по информации, приведенной в книге Ю.М. Галеновича).
Однако, уже 21 апреля на Тяньаньмянь собралось, по разным оценкам, от 60 до 100 тысяч студентов многих пекинских вузов. Была создана подготовительная группа союза столичных студентов.
23 апреля 1989 года Генеральный секретарь ЦК КПК Чжао Цзыян отбыл с визитом в КНДР. Из поездки он вернулся 30 апреля.
Согласно опубликованным в США в 2001 году протоколам заседаний Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК и совещаний старейших членов партии 25 апреля 1989 года дома у Дэн Сяопина состоялось совещание высших партийных руководителей, на котором было решено квалифицировать студенческие демонстрации как антиправительственные и антикоммунистические. Чжао Цзыян был проинформирован об этом решении и телеграфировал о своем согласии с ним.
На следующий день, 26 апреля, главная партийная газета «Жэньминь Жибао» в соответствии с данным ей накануне указанием опубликовала статью, в которой обвинила участников протестов в распространении слухов и в заговоре с целью свержения существующего строя, заявив, что «кучка людей» стремится ввергнуть Китай в хаос и под «демократическими лозунгами попирает законы демократии». Статья вызвала возмущение студентов и им сочувствующих, которые получили новый повод для протеста. В тот же день глава правительства Китая Ли Пэн (считавшийся консерватором) подчеркнул важность поддержания общественного порядка, без которого «ни одна страна, независимо от ее социальной системы, просто не сможет выжить».
28 апреля представители свыше 40 пекинских вузов создали Независимый союз пекинских студентов (HCC) во главе с Уэр Кайси.
Чжао Цзыян между тем изменил свою позицию и 4 мая фактически поддержал студентов, публично признав их критику в адрес власти справедливой, направленной на устранение недостатков в работе системы.
13 мая большая группа студентов (вначале несколько сотен, затем их количество увеличилось примерно до 3 тысяч) на площади Тяньаньмэнь объявила голодовку и составила манифест, в котором говорилось, в частности, следующее: «...Мы пришли на Тяньаньмэнь с протестом против равнодушного и холодного отношения правительства к студенческим забастовкам, против затягивания правительством диалога с представителями студенчества, против ярлыка «беспорядки», которым правительство определило наше движение».
Далее прослеживать все события вплоть до начала вооруженных столкновений нет необходимости, наибольший интерес представляют требования протестующих, реакция китайского руководства и общее развитие событий.
Лозунги студентов были очень разнообразными по содержанию. Общая направленность была - против коррупции и за демократию. Ли Куан Ю, следивший за событиями, отмечает постепенную радикализацию лозунгов, их смещение в сторону более резкой критики партийного руководства. Появились выпады против Ли Пэна (непопулярного в народе), а затем и против Дэн Сяопина: «Долой Дэн Сяопина», «Дэн должен уйти» и т.п. 19 мая у восточного подъезда здания Всекитайского собрания народных представителей, выходящего на площадь, студенты развернули многометровый транспарант: «Да здравствуют четыре новых принципа - демократия, свобода, права человека и власть закона. Немедленно созвать чрезвычайную сессию ВСНП». Появился лозунг «Демократия или смерть». Тем временем к демонстрантам присоединились рабочие со сталелитейного комбината «Шоуду», железнодорожники, работники метрополитена, печатники, уборщики мусора, курсанты высшей полицейской школы и даже слушатели спецкурсов министерства государственной безопасности КНР. Сочувствовали им и полицейские.
Согласно опубликованным в США воспоминаниям Чжао Цзыяна, которые согласуются с там же опубликованными протоколами заседаний Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК, утром 17 мая дома у Дэн Сяопина состоялось расширенное, с участием старейших членов партии, совещание Постоянного комитета, на котором обсуждались события в Пекине. Постоянный комитет Политбюро ЦК КПК состоял тогда из 5 человек. Наиболее известными из них были Генеральный секретарь ЦК КПК Чжао Цзыян и премьер Госсовета КНР Ли Пэн. Интересная особенность китайской политики - Дэн Сяопин, формально занимая второстепенную должность Председателя Военного совета ЦК КПК, фактически был главным лицом в партии и стране. При этом он даже не был членом Политбюро, не то, что Постоянного комитета. Необходимость советоваться с Дэн Сяопином Чжао Цзыян отметил в беседе с Горбачевым 16 мая, что китайскими руководителями было отмечено как скрытый выпад против Дэн Сяопина. На утреннем совещании 17 мая Дэн Сяопин, Ли Пэн и другие раскритиковали Чжао Цзыяна за изменение позиции в отношении волнений, Дэн Сяопин высказался за военное положение и ввод войск в Пекин. Окончательное решение было принято вечером того же дня уже на официальном заседании Постоянного комитета в правительственной резиденции Чжуннаньхае. Причем только два из пяти членов комитета (Ли Пэн и Яо Илинь) проголосовали за, Цяо Ши воздержался, а Чжао Цзыян и Ху Цили проголосовали против. Тем не менее, в соответствии со странной китайской политической спецификой решение было принято - решающим было мнение Дэн Сяопина.
Впрочем, практическое осуществление военного положения было отложено. Очевидно, китайское руководство решило сначала попытаться договориться с протестующими. Во всяком случае, 17 мая Чжао Цзыян письменно обратился к студентам от имени Политбюро ЦК КПК с обещанием рассмотреть поставленные ими вопросы и с призывом прекратить голодовку. Он также о6сщал, что партия и правительство ни в коем случае не будут «сводить счеты». Утром 18 мая члены Политбюро ЦК КПК Чжао Цзыян, Ли Пэн, Ху Цили, Цяо Ши навестили в больницах студентов, которых доставили туда в тяжелом состоянии с площади Тяньаньмэнь, где они проводили голодовку.
18 мая с 11 до 12 часов дня состоялась встреча премьера Госсовета КНР Ли Пэна с представителями студентов - участников голодовки. Корреспондент «Комсомольской правды» Александр Платковский вспоминал, что Ли Пэн отчитал студенческих лидеров «как непослушных мальчишек». Впрочем, 21-летний студенческий вожак Уэр Кайси по сравнению с 60-летним Ли Пэном и был мальчишкой. Ли Куан Ю, следивший за событиями по телерепортажам, запомнил все несколько по-иному: представители студентов, в джинсах и футболках, грубо спорили с премьером Ли Пэном. Как бы то ни было, премьер потребовал, вероятно, достаточно жестко, прекращения голодовки. Студенческие лидеры, наверняка не менее резко, потребовали от властей прямых равноправных переговоров и извинений за критическую редакционную статью 26 апреля в «Жэньминь жибао». Переговоры ни к чему не привели. Студенческое самоуправление власти признавать не захотели. На следующий день, 19 мая, Ли Пэн пришел уже на площадь Тяньаньмэнь, но студенты не захотели его слушать. Вместе с ним пришел Чжао Цзыян, который, уже зная о решении ввести военное положение, умолял студентов разойтись.
В ночь на 20 мая в Пекине состоялось совещание партийных, государственных и армейских органов центрального и городского уровня, на котором обсуждались вопросы, связанные с введением в Пекине военного положения. Оно было введено с 10 часов утра 20 мая. Но это вызвало только еще больший подъем волнений. Появился новый лозунг - «Поддержать третью народную революцию». Демонстранты начали устраивать на улицах заграждения - поставленные поперек проезжей части автобусы и троллейбусы, завалы из стальных труб и бетонных конструкций, груженные углем самосвалы. Войска пытались войти в город с самого начала, но далеко не проникли, будучи остановленными, а агрессивность проявлять не стали.
27 мая созданный манифестантами «Союз по защите конституции» постановил завершить акцию на площади 30 мая. Но это решение отверг другой студенческий союз - «Штаб обороны площади Тяньаньмэнь» во главе с 23-летней аспиранткой факультета психологии Пекинского университета Чай Лин. Владимир Попов в своей книге «Три капельки воды: заметки некитаиста о Китае» приводит ее слова, сказанные американскому журналисту Филипу Каннингэму за месяц до трагических столкновений 4 июня: «Студенты спрашивают меня: что нам делать дальше, чего мы можем добиться? Мне очень грустно, потому что, как я могу им сказать, что мы в действительности надеемся именно на кровопролитие, ожидая момента, когда у правительства не будет иного выбора, кроме беззастенчивой бойни. Только когда площадь умоется кровью, китайский народ прозреет. Только тогда он действительно будет един. Но как я могу объяснить всё это моим друзьям-студентам?». Сама Чай Лин не погибла и не была казнена, а после подавления волнений перебралась в США.
Существовала у студентов, впрочем, и единая организация - Ассоциация самоуправления студентов вузов города Пекина.
19 мая было объявлено о создании независимой от властей организации рабочих, которая в источниках носит разное название: Ассоциация самоуправления рабочих Пекина, Автономный рабочий союз Пекина, Автономная федерация рабочих Пекина. Сложно установить, сколько рабочих она в действительности объединяла. По имеющейся информации в течение нескольких дней в эту организацию вступило около 3 тысяч человек. Однако, в создании палаточного штаба на площади Тяньаньмэнь участвовало всего около 100 представителей этой организации. Судя по имеющимся данным, на самом деле помимо рабочих в эту организацию вступали и служащие. Забастовки же были более массовыми. Ассоциация рабочих призвала «послать тиранию в ад..., низвергнуть диктатуру и тоталитаризм... и развивать демократию». Более конкретные озвученные требования: контроль за деятельностью коммунистической партии, контроль рабочих на предприятиях, участие рабочих в политических делах. Обсуждались проблемы большого различия в зарплатах между рабочими и управленцами, отсутствия демократии на рабочих местах, отстранения рабочих от участия в процессе принятия политических решений, отсутствия мер безопасности на производстве, снижения уровня жизни рабочих.
Михаил Зубцов, находившийся в то время в Пекине в рамках программы культурного обмена между МГУ и Пекинским госуниверситетом вспоминает, что 20-22 мая в Пекине появились большие массы военных, но без оружия, снабженные только щитами и дубинками. В активные столкновения они не вступали. Он был свидетелем блокирования и разоружения демонстрантами одной из таких колонн военных. Будучи остановленными толпой, которая не проявляла, впрочем, особой агрессивности, военные отступили, оставив грузовики и амуницию в них (щиты, дубинки, радиостанции). Числа 24-25 мая, по словам М.Зубцова, с улиц Пекина исчезла и вся полиция. Впрочем, масштабных беспорядков и погромов не было. Студенты пытались сами навести порядок, наладить регулирование уличного движения. После кратковременного сбоя с 23 мая возобновилось уличное движение, жизнь города внешне вошла в обычный ритм. По словам корреспондентов ТАСС 23 мая в районе площади Тяньаньмэнь находилось около миллиона человек (точную оценку, конечно, вряд ли кто-то может дать). Большинство лозунгов, по сообщению информационного агентства «Синьхуа», были направлены лично против главы правительства Ли Пэна. К демонстрациям присоединились многие представители интеллигенции, в том числе из партийной школы и Центра по изучению истории партии при ЦК КПК, которые несли лозунги «Долой военное правление!», «Защитим столицу и конституцию», «За правовое государство».
В беседе с премьер-министром Сингапура Ли Куан Ю, состоявшейся в конце августа 1989 года, когда речь зашла о волнениях в Пекине, министр торговли Китая Ху Пин признал, что правительство Китая в тот момент утратило контроль над ситуацией. То же самое Ли Куан Ю позже сказал премьер Госсовета Ли Пэн: «Китайское правительство утратило полный контроль над ситуацией». По словам Ху Пина к началу июня студенты стали вооружаться, воруя оружие и снаряжение у солдат Народно-освободительной армии. Михаил Зубцов вспоминает: в последних числах мая перед южными воротами университетского городка стали дежурить студенты с бутылками с горючей смесью. Рядом с каждым ящиком с бутылками лежала небольшая кучка колотой тротуарной плитки. На вопрос, зачем им это нужно, они отвечали: это для грузовиков: надо камнем разбить стекло и бросить внутрь кабины бутылку. Что действительно делалось позже.
27-28 мая решение о введении военного положения поддержали председатель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Вань Ли, Верховный народный суд и Верховная народная прокуратора КНР.
В последних числах мая - первых числах июня войска вновь начали продвижение в город. Вначале оно было постепенным. Военные взяли под контроль некоторые важные объекты, в том числе вокзал, аэропорт, центральный телеграф. Несколько воинских частей некоторое время находились на окраинах Пекина, в ходе общения с местными жителями были распропагандированы и потеряли надежность. Они были выведены из города, вместо них вводились новые части 27-й и 28-й армий Пекинского военного округа.
Начало волнений.
К 1989 году Китай в целом успешно решал задачи модернизации, но в экономике обострились проблемы, связанные с безработицей, инфляцией, в общественном сознании серьезной проблемой стала коррупция. Однако, обострилась и политическая ситуация. В обществе это проявлялось в увеличении числа демонстраций с политическими требованиями, во власти - в идейных шатаниях, которые отражали внутренние противоречия в китайской верхушке, разницу во взглядах на перспективы политических реформ. В 1986 году в центральном органе КПК «Жэньминь жибао» появились критические по отношению к марксизму статьи профессора астрофизики и проректора Научно-технического университета Пекина Фан Личжи, который в открытую выступал за «полную вестернизацию». В конце того же года в Пекине и других городах прошли студенческие демонстрации. Реакцией на это со стороны Дэн Сяопина было решение начать кампанию против «буржуазной либерализации». В январе 1987 года состоялось расширенное заседание Политбюро ЦК КПК, которое дало сохранить лицо Генеральному секретарю ЦК КПК Ху Яобану, формально удовлетворив его просьбу об отставке. Это не было полной опалой - он остался членом Политбюро. На пост Генсека был избран Чжао Цзыян. С Фан Личжи поступили круче - он был освобожден от всех должностей и исключен (что вполне логично, учитывая его заявления) из Коммунистической партии. Впрочем, других мер репрессий не последовало. Позже он эмигрировал в США.
Все это, однако, еще не означало немедленного сворачивания критики и свободы слова. Летом 1988 года по китайскому телевидению был показан разоблачительный по отношению к прошлому Китая и его традициям сериал «Элегия Желтой реки». В сентябре того же года состоялась встреча между Чжао Цзыяном и премьер-министром Сингапура Ли Куан Ю. Вообще Ли Куан Ю с его книгой «Сингапурская история: из «третьего мира» в «первый» - источник достаточно ценный. Человек незаинтересованный, далеко не коммунист по убеждениям, что исключает его предвзятость, по крайней мере, с этой стороны, и в то же время информированный во многом, что называется, из первых рук. Чжао Цзыян поинтересовался у собеседника, получил ли тот посланный ему сериал «Элегия Желтой реки» и каково его мнение. Ли Куан Ю выразил убеждение, что сериал чересчур пессимистичен, Китаю не следует отказываться от традиционных ценностей, которые помогли некоторым другим странам Азии добиться высокого уровня производительности труда и быстрых темпов экономического роста. Сериал же, оказывается, был подготовлен несколькими молодыми сотрудниками Центра по подготовке программы реформ. То есть, санкционирован на официальном уровне, что подтверждается и фактом его отправки по официальным каналам премьер-министру Сингапура.
Достаточно серьезный ученый-востоковед Ю.М. Галенович пишет в своей книге «Противостояние: Пекин, Тяньаньмэнь» о высказываниях, сделанных Дэн Сяопином 08 апреля 1989 года (вероятно, на том самом заседании IV пленума ЦК КПК XIII созыва, на котором случился приступ у бывшего Генерального секретаря ЦК КПК Ху Яобана, приведший к его смерти). Дэн Сяопин подтвердил правильность установок 3-го пленума ЦК КПК 11-ro созыва, состоявшегося в декабре 1978 года, направленных на экономические реформы. Однако, продолжал Дэн Сяопии, вслед за тем в области экономики стал наблюдаться перегрев, что вызвало ряд проблем в сфере отношений между спросом и предложением. Если бы мы, говорил Дэн Сяопин, обратили на это должное внимание пять лет тому назад или даже три года тому назад, то ситуация сегодня была бы намного лучше. Разработанное пленумом стратегическое направление развития страны остается правильным, Вместе с тем, по мнению Дэн Сяопина, люди, которые отвечали за практическое продвижение в жизнь этой стратегии, совершили ошибки тактического характера, особенно в сфере экономики, что привело к отрицательным последствиям, которые стали проявляться начиная с 1985 г., и особенно с 1986-1987 гг. Косвенно это можно воспринять как критику Ху Яобана и сменившего его на посту Генерального секретаря Чжао Цзыяна. Но в словах этих нет еще политической критике, речь идет об экономических вопросах. За неделю до этого Чжао Цзыян заявил, что реформы и развитие страны невозможны без стабильной обстановки, а создание стабильной обстановки невозможно без реформы политической системы. Однако, если забегать вперед или отставать при проведении реформы политической системы, то это может привести к нарушению стабильности. Все это означает стратегический курс на политические реформы и еще не свидетельствует о намерении приступать к ним немедленно. Кстати, Ли Куан Ю отмечал у Чжао Цзыяна такие черты, как острый ум, способный быстро поглощать информацию, спокойную уверенность в себе, и вместе с тем сравнительную мягкость, для верхушки КПК несвойственную.
Однако, тактически ситуация скоро изменилась.
8 апреля 1989 года у популярного в народе бывшего Генерального секретаря ЦК Компартии Китая Ху Яобана на заседании не то Политбюро, не то пленума ЦК КПК случился сердечный приступ (ему шел 74-й год). 15 апреля он умер. Это послужило поводом для начала студенческих волнений.
30 июня 1989 года, уже после известных событий, мэр Пекина Чэнь Ситун прочитал доклад на заседании Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей, в котором утверждал: в самом начале студенческих выступлений среди протестующих был намеренно распущен слух, что на заседании Политбюро ЦК КПК премьер Госсосовета Ли Пэн обругал Ху Яобана и тот не перенес оскорблений, что является ложью, направленной персонально против Ли Пэна.
17 апреля 1989 года в Пекине прошла демонстрация 4 тысяч студентов Пекинского университета под лозунгами «Да здравствует демократия!», «Долой коррупцию!».
Утром 18 апреля тысячи студентов собрались на площади Тяньаньмэнь. Был сформулирован список требований, изложенных в петиции для подачи в Дом Правительства:
1. Дать политическую оценку Ху Яобану, подтвердить демократические права.
2. Осудить кампании против буржуазной либерализации и идеологического загрязнения, реабилитировать пострадавших.
3. Руководителям и их родственникам отчитаться в своих доходах.
4. Разрешить независимые издания.
5. Увеличить расходы на образование, лучше относится к интеллигенции.
6. Отменить правила, регулирующие демонстрации.
7. Объективно освещать события в прессе.
Вечером того же дня петиция была передана.
В ночь на 20 апреля студенты собрались перед воротами резиденции руководства страны - части бывшего императорского дворца - Чжуннаньхая. Полиция очистила улицу перед этим въездом в Чжуннаньхай (ворота Синьхуамэнь), студентов насильно развезли на автомашинах по соответствующим вузам. Уже в ходе этих демонстраций некоторые студенты выкрикивали: «Долой КПК!» (по информации, приведенной в книге Ю.М. Галеновича).
Однако, уже 21 апреля на Тяньаньмянь собралось, по разным оценкам, от 60 до 100 тысяч студентов многих пекинских вузов. Была создана подготовительная группа союза столичных студентов.
23 апреля 1989 года Генеральный секретарь ЦК КПК Чжао Цзыян отбыл с визитом в КНДР. Из поездки он вернулся 30 апреля.
Согласно опубликованным в США в 2001 году протоколам заседаний Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК и совещаний старейших членов партии 25 апреля 1989 года дома у Дэн Сяопина состоялось совещание высших партийных руководителей, на котором было решено квалифицировать студенческие демонстрации как антиправительственные и антикоммунистические. Чжао Цзыян был проинформирован об этом решении и телеграфировал о своем согласии с ним.
На следующий день, 26 апреля, главная партийная газета «Жэньминь Жибао» в соответствии с данным ей накануне указанием опубликовала статью, в которой обвинила участников протестов в распространении слухов и в заговоре с целью свержения существующего строя, заявив, что «кучка людей» стремится ввергнуть Китай в хаос и под «демократическими лозунгами попирает законы демократии». Статья вызвала возмущение студентов и им сочувствующих, которые получили новый повод для протеста. В тот же день глава правительства Китая Ли Пэн (считавшийся консерватором) подчеркнул важность поддержания общественного порядка, без которого «ни одна страна, независимо от ее социальной системы, просто не сможет выжить».
28 апреля представители свыше 40 пекинских вузов создали Независимый союз пекинских студентов (HCC) во главе с Уэр Кайси.
Чжао Цзыян между тем изменил свою позицию и 4 мая фактически поддержал студентов, публично признав их критику в адрес власти справедливой, направленной на устранение недостатков в работе системы.
13 мая большая группа студентов (вначале несколько сотен, затем их количество увеличилось примерно до 3 тысяч) на площади Тяньаньмэнь объявила голодовку и составила манифест, в котором говорилось, в частности, следующее: «...Мы пришли на Тяньаньмэнь с протестом против равнодушного и холодного отношения правительства к студенческим забастовкам, против затягивания правительством диалога с представителями студенчества, против ярлыка «беспорядки», которым правительство определило наше движение».
Далее прослеживать все события вплоть до начала вооруженных столкновений нет необходимости, наибольший интерес представляют требования протестующих, реакция китайского руководства и общее развитие событий.
Лозунги студентов были очень разнообразными по содержанию. Общая направленность была - против коррупции и за демократию. Ли Куан Ю, следивший за событиями, отмечает постепенную радикализацию лозунгов, их смещение в сторону более резкой критики партийного руководства. Появились выпады против Ли Пэна (непопулярного в народе), а затем и против Дэн Сяопина: «Долой Дэн Сяопина», «Дэн должен уйти» и т.п. 19 мая у восточного подъезда здания Всекитайского собрания народных представителей, выходящего на площадь, студенты развернули многометровый транспарант: «Да здравствуют четыре новых принципа - демократия, свобода, права человека и власть закона. Немедленно созвать чрезвычайную сессию ВСНП». Появился лозунг «Демократия или смерть». Тем временем к демонстрантам присоединились рабочие со сталелитейного комбината «Шоуду», железнодорожники, работники метрополитена, печатники, уборщики мусора, курсанты высшей полицейской школы и даже слушатели спецкурсов министерства государственной безопасности КНР. Сочувствовали им и полицейские.
Согласно опубликованным в США воспоминаниям Чжао Цзыяна, которые согласуются с там же опубликованными протоколами заседаний Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК, утром 17 мая дома у Дэн Сяопина состоялось расширенное, с участием старейших членов партии, совещание Постоянного комитета, на котором обсуждались события в Пекине. Постоянный комитет Политбюро ЦК КПК состоял тогда из 5 человек. Наиболее известными из них были Генеральный секретарь ЦК КПК Чжао Цзыян и премьер Госсовета КНР Ли Пэн. Интересная особенность китайской политики - Дэн Сяопин, формально занимая второстепенную должность Председателя Военного совета ЦК КПК, фактически был главным лицом в партии и стране. При этом он даже не был членом Политбюро, не то, что Постоянного комитета. Необходимость советоваться с Дэн Сяопином Чжао Цзыян отметил в беседе с Горбачевым 16 мая, что китайскими руководителями было отмечено как скрытый выпад против Дэн Сяопина. На утреннем совещании 17 мая Дэн Сяопин, Ли Пэн и другие раскритиковали Чжао Цзыяна за изменение позиции в отношении волнений, Дэн Сяопин высказался за военное положение и ввод войск в Пекин. Окончательное решение было принято вечером того же дня уже на официальном заседании Постоянного комитета в правительственной резиденции Чжуннаньхае. Причем только два из пяти членов комитета (Ли Пэн и Яо Илинь) проголосовали за, Цяо Ши воздержался, а Чжао Цзыян и Ху Цили проголосовали против. Тем не менее, в соответствии со странной китайской политической спецификой решение было принято - решающим было мнение Дэн Сяопина.
Впрочем, практическое осуществление военного положения было отложено. Очевидно, китайское руководство решило сначала попытаться договориться с протестующими. Во всяком случае, 17 мая Чжао Цзыян письменно обратился к студентам от имени Политбюро ЦК КПК с обещанием рассмотреть поставленные ими вопросы и с призывом прекратить голодовку. Он также о6сщал, что партия и правительство ни в коем случае не будут «сводить счеты». Утром 18 мая члены Политбюро ЦК КПК Чжао Цзыян, Ли Пэн, Ху Цили, Цяо Ши навестили в больницах студентов, которых доставили туда в тяжелом состоянии с площади Тяньаньмэнь, где они проводили голодовку.
18 мая с 11 до 12 часов дня состоялась встреча премьера Госсовета КНР Ли Пэна с представителями студентов - участников голодовки. Корреспондент «Комсомольской правды» Александр Платковский вспоминал, что Ли Пэн отчитал студенческих лидеров «как непослушных мальчишек». Впрочем, 21-летний студенческий вожак Уэр Кайси по сравнению с 60-летним Ли Пэном и был мальчишкой. Ли Куан Ю, следивший за событиями по телерепортажам, запомнил все несколько по-иному: представители студентов, в джинсах и футболках, грубо спорили с премьером Ли Пэном. Как бы то ни было, премьер потребовал, вероятно, достаточно жестко, прекращения голодовки. Студенческие лидеры, наверняка не менее резко, потребовали от властей прямых равноправных переговоров и извинений за критическую редакционную статью 26 апреля в «Жэньминь жибао». Переговоры ни к чему не привели. Студенческое самоуправление власти признавать не захотели. На следующий день, 19 мая, Ли Пэн пришел уже на площадь Тяньаньмэнь, но студенты не захотели его слушать. Вместе с ним пришел Чжао Цзыян, который, уже зная о решении ввести военное положение, умолял студентов разойтись.
В ночь на 20 мая в Пекине состоялось совещание партийных, государственных и армейских органов центрального и городского уровня, на котором обсуждались вопросы, связанные с введением в Пекине военного положения. Оно было введено с 10 часов утра 20 мая. Но это вызвало только еще больший подъем волнений. Появился новый лозунг - «Поддержать третью народную революцию». Демонстранты начали устраивать на улицах заграждения - поставленные поперек проезжей части автобусы и троллейбусы, завалы из стальных труб и бетонных конструкций, груженные углем самосвалы. Войска пытались войти в город с самого начала, но далеко не проникли, будучи остановленными, а агрессивность проявлять не стали.
27 мая созданный манифестантами «Союз по защите конституции» постановил завершить акцию на площади 30 мая. Но это решение отверг другой студенческий союз - «Штаб обороны площади Тяньаньмэнь» во главе с 23-летней аспиранткой факультета психологии Пекинского университета Чай Лин. Владимир Попов в своей книге «Три капельки воды: заметки некитаиста о Китае» приводит ее слова, сказанные американскому журналисту Филипу Каннингэму за месяц до трагических столкновений 4 июня: «Студенты спрашивают меня: что нам делать дальше, чего мы можем добиться? Мне очень грустно, потому что, как я могу им сказать, что мы в действительности надеемся именно на кровопролитие, ожидая момента, когда у правительства не будет иного выбора, кроме беззастенчивой бойни. Только когда площадь умоется кровью, китайский народ прозреет. Только тогда он действительно будет един. Но как я могу объяснить всё это моим друзьям-студентам?». Сама Чай Лин не погибла и не была казнена, а после подавления волнений перебралась в США.
Существовала у студентов, впрочем, и единая организация - Ассоциация самоуправления студентов вузов города Пекина.
19 мая было объявлено о создании независимой от властей организации рабочих, которая в источниках носит разное название: Ассоциация самоуправления рабочих Пекина, Автономный рабочий союз Пекина, Автономная федерация рабочих Пекина. Сложно установить, сколько рабочих она в действительности объединяла. По имеющейся информации в течение нескольких дней в эту организацию вступило около 3 тысяч человек. Однако, в создании палаточного штаба на площади Тяньаньмэнь участвовало всего около 100 представителей этой организации. Судя по имеющимся данным, на самом деле помимо рабочих в эту организацию вступали и служащие. Забастовки же были более массовыми. Ассоциация рабочих призвала «послать тиранию в ад..., низвергнуть диктатуру и тоталитаризм... и развивать демократию». Более конкретные озвученные требования: контроль за деятельностью коммунистической партии, контроль рабочих на предприятиях, участие рабочих в политических делах. Обсуждались проблемы большого различия в зарплатах между рабочими и управленцами, отсутствия демократии на рабочих местах, отстранения рабочих от участия в процессе принятия политических решений, отсутствия мер безопасности на производстве, снижения уровня жизни рабочих.
Михаил Зубцов, находившийся в то время в Пекине в рамках программы культурного обмена между МГУ и Пекинским госуниверситетом вспоминает, что 20-22 мая в Пекине появились большие массы военных, но без оружия, снабженные только щитами и дубинками. В активные столкновения они не вступали. Он был свидетелем блокирования и разоружения демонстрантами одной из таких колонн военных. Будучи остановленными толпой, которая не проявляла, впрочем, особой агрессивности, военные отступили, оставив грузовики и амуницию в них (щиты, дубинки, радиостанции). Числа 24-25 мая, по словам М.Зубцова, с улиц Пекина исчезла и вся полиция. Впрочем, масштабных беспорядков и погромов не было. Студенты пытались сами навести порядок, наладить регулирование уличного движения. После кратковременного сбоя с 23 мая возобновилось уличное движение, жизнь города внешне вошла в обычный ритм. По словам корреспондентов ТАСС 23 мая в районе площади Тяньаньмэнь находилось около миллиона человек (точную оценку, конечно, вряд ли кто-то может дать). Большинство лозунгов, по сообщению информационного агентства «Синьхуа», были направлены лично против главы правительства Ли Пэна. К демонстрациям присоединились многие представители интеллигенции, в том числе из партийной школы и Центра по изучению истории партии при ЦК КПК, которые несли лозунги «Долой военное правление!», «Защитим столицу и конституцию», «За правовое государство».
В беседе с премьер-министром Сингапура Ли Куан Ю, состоявшейся в конце августа 1989 года, когда речь зашла о волнениях в Пекине, министр торговли Китая Ху Пин признал, что правительство Китая в тот момент утратило контроль над ситуацией. То же самое Ли Куан Ю позже сказал премьер Госсовета Ли Пэн: «Китайское правительство утратило полный контроль над ситуацией». По словам Ху Пина к началу июня студенты стали вооружаться, воруя оружие и снаряжение у солдат Народно-освободительной армии. Михаил Зубцов вспоминает: в последних числах мая перед южными воротами университетского городка стали дежурить студенты с бутылками с горючей смесью. Рядом с каждым ящиком с бутылками лежала небольшая кучка колотой тротуарной плитки. На вопрос, зачем им это нужно, они отвечали: это для грузовиков: надо камнем разбить стекло и бросить внутрь кабины бутылку. Что действительно делалось позже.
27-28 мая решение о введении военного положения поддержали председатель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Вань Ли, Верховный народный суд и Верховная народная прокуратора КНР.
В последних числах мая - первых числах июня войска вновь начали продвижение в город. Вначале оно было постепенным. Военные взяли под контроль некоторые важные объекты, в том числе вокзал, аэропорт, центральный телеграф. Несколько воинских частей некоторое время находились на окраинах Пекина, в ходе общения с местными жителями были распропагандированы и потеряли надежность. Они были выведены из города, вместо них вводились новые части 27-й и 28-й армий Пекинского военного округа.