Клуб одиноких сердец
Сумрак предрассветного часа превратил площадь Трех Вокзалов в dance-floor какого-то странного клуба, хозяевами которого, вполне могли бы быть Терри Гиллем, Питер Гринэуэй и Жан-Поль Готье.
Отдаленный шум поездов, гул привокзальной площади и голоса из репродукторов - чем не ди-джейский сет, который не прекращается ни на минуту, а лишь время от времени становится тише?
Ослепительно-чистый САПСАН под освещенным акведуком - словно чей-то Rolls-Royse. То ли свой... То ли - взятый из последних сил на прокат, для понта.
Жирная крыса, не особенно торопясь, и даже зыркнув в мою сторону вопросительно, перебежала мне дорогу, и скрылась там, за "кулисами клуба", направляясь по ей одной ведомым, но, безусловно - крайне важным для хозяев и гостей делам...
В темном углу, возле входа в метро, бомжиха, прокопченная и потемневшая настолько, что сложно было с точностью сказать - бомжиха она, или бомж? - исступленно объясняла что-то груде тряпок, в которой скрывалось еще что-то живое.
И белоснежная, еще не прикуренная, у кого-то выпрошенная сигарета, вырываясь из темноты, светилась своей отчаянной белизной в черных пальцах этой когда-то женщины, словно glow-stick в руках танцующей рейверши...
Отдаленный шум поездов, гул привокзальной площади и голоса из репродукторов - чем не ди-джейский сет, который не прекращается ни на минуту, а лишь время от времени становится тише?
Ослепительно-чистый САПСАН под освещенным акведуком - словно чей-то Rolls-Royse. То ли свой... То ли - взятый из последних сил на прокат, для понта.
Жирная крыса, не особенно торопясь, и даже зыркнув в мою сторону вопросительно, перебежала мне дорогу, и скрылась там, за "кулисами клуба", направляясь по ей одной ведомым, но, безусловно - крайне важным для хозяев и гостей делам...
В темном углу, возле входа в метро, бомжиха, прокопченная и потемневшая настолько, что сложно было с точностью сказать - бомжиха она, или бомж? - исступленно объясняла что-то груде тряпок, в которой скрывалось еще что-то живое.
И белоснежная, еще не прикуренная, у кого-то выпрошенная сигарета, вырываясь из темноты, светилась своей отчаянной белизной в черных пальцах этой когда-то женщины, словно glow-stick в руках танцующей рейверши...