Пинтер, Мирзоев, Суханов, и ещё Что-то...
Сегодняшнее утро началось как-то уж очень странно.
Человек, трезвый не столько по определению, сколько по образу жизни,(то есть - я), проснулся ни свет ни заря. Но это бы ещё не беда: в раннем пробуждении нет для меня ничего из ряда вон выходящего...
Из ряда вон выходящее и началось незамедлительно после того, как я уставился в белый потолок, словно на экран кинотеатра в ожидании того, что вот-вот начнётся какое-нибудь "кино". Вот тут-то моя память и принялась надо мной глумиться, для начала гаркнув сакраментальное: "Кина не будет!", и тут же, вслед за этим - отправив меня на мучительные поиски собою же утерянного звена, причём не из дремучей старины, или ещё откуда-то, а всего лишь навсего - из вчерашнего вечера. Я был не в силах вспомнить казалось бы совсем простой вещи, а именно: где я был и что я делал вчера?
Я смотрел в потолок в ожидании хоть какого-то проблеска, обертона, манка, зацепки... - всё было тщетно! Становилось не по себе. Как вдруг, белизна и пустота пред моими глазами стали принимать какие-то очертания и формы, и формы эти перетекли хоть и плавно, но уж как-то очень быстро, в облик актёра Максима Суханова. Я видел его совершенно отчётливо, объёмно, и даже сейчас, по прошествии нескольких часов, могу описать его портрет в мельчайших деталях. Почему? Да потому, что отчасти вернувшаяся ко мне в тот момент память сказала: "Вчера ты был в Театре Станиславского, смотрел спектакль по пьесе Гарольда Пинтера "Предательство". Режиссёр Владимир Мирзоев. Художник Алла Коженкова. Суханов играл в этом спектакле. И тебе безусловно понравилось и запомнилось то, что он делал, и то как он делал это!"
Боже! Какое облегчение я испытал!..
Но длилось оно совсем недолго.
Поставив тупую и жирную галку в графе "Где был? Что делал?", память моя опять оставила меня в полном недоумении. Да, я вспомнил, где был вчера вечером. Да, я вспомнил, что там, где я был, я видел актёра Суханова. И как только я вспомнил Суханова - то тут же, незамедлительно он схватил меня за руку, и повёл куда-то, в дебри нюансов и деталей, в мир, в котором кроме него не было вообще никого. Я видел Суханова во всей полноте сценического образа из вчерашнего спектакля, и чем более я углублялся в это разглядывание, тем более озадачивал меня простой, казалось бы, вопрос: "Но ведь Суханов был вчера не один! Где Осталтьные-то? И где Остальное?"
И вот тут-то я и понял, что память моя вовсе не "глумится" надо мной, а работает, как мудрый Суфийский учитель, бросая меня в ситуацию, к которой я думал, что не готов, пока не окунулся в неё столь неожиданно.
Я понял вдруг, что память просто спрятала на какое-то время всех тех и всё то, что (да простят меня создатели и участники вчерашнего спектакля!) было как минимум несущественно, и что даже, в какой-то мере, раздражало меня вчера вечером - да, в Театре Станиславского... да, на спектакле Владимира Мирзоева... да, по пьесе Гарольда Пинтера...
После увиденного осталось ощущение, очень похожее на то, которое я много раз испытывал, посещая jam-sessions в джазовых клубах, как в России, так и далеко за её пределами, а именно: идёшь, и знаешь, что сегодня будет играть супер-музыкант, и, соответственно, те, кто будет с ним на сцене - не могут быть совсем уж "зелёными и необстрелянными". А на самом деле получается следующее: играется долгое, зачастую не по времени, а скорее - по сути, вступление, к концу которого уже начинаешь отвлекаться и теряться в посторонних мыслях и чувствах. Но вот, приходит Тот Самый Музыкант, и уносит тебя с собой на свои 32-64-128... неординарных, нестандарстных, неквадратных "квадратов", и ты думаешь и чувствуешь: "Жизнь удалась! Всё идёт, как надо!". Но время уходит, и уходит Музыкант. И всё возвращается туда же, где было и до прихода "звезды", а именно - в пространство заезженного и сотню раз слышанного "стандарта", или, говоря музыкальным языком - "Ever-Green"a...
Я вовсе не хочу сказать, что драматургия Пинтера, или режиссура Мирзоева - это "стандарт". И уж тем более, что "Предательство", пьесу крайне редко ставимую, можно отнести к категории "сто раз виденных и заезженных". Боже упаси! Но с вышеописанным ощущением поделать ничего не могу. Уж очень оно знакомое.
А кабы не игрища, в которые моя память, явно не без умысла и намерения поиграла со мной этим утром, то я бы наверное и не вспомнил вовсе, где я был, и что я делал вчера вечером...
Человек, трезвый не столько по определению, сколько по образу жизни,(то есть - я), проснулся ни свет ни заря. Но это бы ещё не беда: в раннем пробуждении нет для меня ничего из ряда вон выходящего...
Из ряда вон выходящее и началось незамедлительно после того, как я уставился в белый потолок, словно на экран кинотеатра в ожидании того, что вот-вот начнётся какое-нибудь "кино". Вот тут-то моя память и принялась надо мной глумиться, для начала гаркнув сакраментальное: "Кина не будет!", и тут же, вслед за этим - отправив меня на мучительные поиски собою же утерянного звена, причём не из дремучей старины, или ещё откуда-то, а всего лишь навсего - из вчерашнего вечера. Я был не в силах вспомнить казалось бы совсем простой вещи, а именно: где я был и что я делал вчера?
Я смотрел в потолок в ожидании хоть какого-то проблеска, обертона, манка, зацепки... - всё было тщетно! Становилось не по себе. Как вдруг, белизна и пустота пред моими глазами стали принимать какие-то очертания и формы, и формы эти перетекли хоть и плавно, но уж как-то очень быстро, в облик актёра Максима Суханова. Я видел его совершенно отчётливо, объёмно, и даже сейчас, по прошествии нескольких часов, могу описать его портрет в мельчайших деталях. Почему? Да потому, что отчасти вернувшаяся ко мне в тот момент память сказала: "Вчера ты был в Театре Станиславского, смотрел спектакль по пьесе Гарольда Пинтера "Предательство". Режиссёр Владимир Мирзоев. Художник Алла Коженкова. Суханов играл в этом спектакле. И тебе безусловно понравилось и запомнилось то, что он делал, и то как он делал это!"
Боже! Какое облегчение я испытал!..
Но длилось оно совсем недолго.
Поставив тупую и жирную галку в графе "Где был? Что делал?", память моя опять оставила меня в полном недоумении. Да, я вспомнил, где был вчера вечером. Да, я вспомнил, что там, где я был, я видел актёра Суханова. И как только я вспомнил Суханова - то тут же, незамедлительно он схватил меня за руку, и повёл куда-то, в дебри нюансов и деталей, в мир, в котором кроме него не было вообще никого. Я видел Суханова во всей полноте сценического образа из вчерашнего спектакля, и чем более я углублялся в это разглядывание, тем более озадачивал меня простой, казалось бы, вопрос: "Но ведь Суханов был вчера не один! Где Осталтьные-то? И где Остальное?"
И вот тут-то я и понял, что память моя вовсе не "глумится" надо мной, а работает, как мудрый Суфийский учитель, бросая меня в ситуацию, к которой я думал, что не готов, пока не окунулся в неё столь неожиданно.
Я понял вдруг, что память просто спрятала на какое-то время всех тех и всё то, что (да простят меня создатели и участники вчерашнего спектакля!) было как минимум несущественно, и что даже, в какой-то мере, раздражало меня вчера вечером - да, в Театре Станиславского... да, на спектакле Владимира Мирзоева... да, по пьесе Гарольда Пинтера...
После увиденного осталось ощущение, очень похожее на то, которое я много раз испытывал, посещая jam-sessions в джазовых клубах, как в России, так и далеко за её пределами, а именно: идёшь, и знаешь, что сегодня будет играть супер-музыкант, и, соответственно, те, кто будет с ним на сцене - не могут быть совсем уж "зелёными и необстрелянными". А на самом деле получается следующее: играется долгое, зачастую не по времени, а скорее - по сути, вступление, к концу которого уже начинаешь отвлекаться и теряться в посторонних мыслях и чувствах. Но вот, приходит Тот Самый Музыкант, и уносит тебя с собой на свои 32-64-128... неординарных, нестандарстных, неквадратных "квадратов", и ты думаешь и чувствуешь: "Жизнь удалась! Всё идёт, как надо!". Но время уходит, и уходит Музыкант. И всё возвращается туда же, где было и до прихода "звезды", а именно - в пространство заезженного и сотню раз слышанного "стандарта", или, говоря музыкальным языком - "Ever-Green"a...
Я вовсе не хочу сказать, что драматургия Пинтера, или режиссура Мирзоева - это "стандарт". И уж тем более, что "Предательство", пьесу крайне редко ставимую, можно отнести к категории "сто раз виденных и заезженных". Боже упаси! Но с вышеописанным ощущением поделать ничего не могу. Уж очень оно знакомое.
А кабы не игрища, в которые моя память, явно не без умысла и намерения поиграла со мной этим утром, то я бы наверное и не вспомнил вовсе, где я был, и что я делал вчера вечером...