"Устне мои отверзеши..."
Ранняя Литургия - особая...
Для меня - так уж точно.
Но, наверняка, я не одинок в своей особой привязанности к побудке в 5 утра, к первому, нетоптанному снегу или замерзшим лужам на пути к только что открывшемуся метро, к пустым вагонам, под стук колес которых так легко читается: "Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит. На месте злачне тамо всели мя, на воде покойне воспита мя..."
Темный парк, с еще не проснувшимися воронами, коротающими ночь на ветвях старых лип... И свет в стрельчатых окнах храма, к которому ведет дорожка... Или Дорога.
Народу мало.
Трое певчих.
Исповедь.
Часы...
"Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое..."
Проскомидия...
Литургия оглашенных...
Литургия верных...
Проповедь...
Отпуст.
Часы, пролетевшие, мгновенно...
Случится ли что-то лучшее в этот день?
Во весь этот день, который так хочется "...поучатися правде Твоей"?
Да и может ли случиться?..
Совсем не пустой вагон совсем уже не пустого метро везет меня домой.
И под стук колес я повторяю:
"Господи! Устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою..."
Эскалатор поднимает меня вверх, и мне кажется, что я взлетаю...
...На выходе из метро, на свет Божий, мне радостно преграждает дорогу молодое существо, мужеского пола. Смотрю снизу вверх и вижу хорошую обувь, приличные джинсы, и... свежий,
пропитанный каким-то современным "крахмалом" жилет, поперек груди которого вышагивает хмурый, трехцветный, до омерзения надоевший и оттоптавший всё, что можно медведь-маскотт обрыдшего тандема... Над ним - развевающийся узурпированный триколор..
Молодой и невесть, чем обрадованный молодой единоросс не дает мне пройти, и пытается, долдоня какую-то заученную фразу из своего "Да-цзы-бао", всучить мне какую-то агитку...
Все это продолжается три секунды, которые кажутся мне - Вечностью.
Я смотрю на молодого хунвейбина, и тихо, недопустимо-благоговейно говорю... Или - нет! Не говорю! Спрашиваю: "СОВСЕМ ОХУЕЛИ?"
И иду дальше. "Весь день поучатися правде Твоей"
Только вот получится ли теперь?..
Для меня - так уж точно.
Но, наверняка, я не одинок в своей особой привязанности к побудке в 5 утра, к первому, нетоптанному снегу или замерзшим лужам на пути к только что открывшемуся метро, к пустым вагонам, под стук колес которых так легко читается: "Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит. На месте злачне тамо всели мя, на воде покойне воспита мя..."
Темный парк, с еще не проснувшимися воронами, коротающими ночь на ветвях старых лип... И свет в стрельчатых окнах храма, к которому ведет дорожка... Или Дорога.
Народу мало.
Трое певчих.
Исповедь.
Часы...
"Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое..."
Проскомидия...
Литургия оглашенных...
Литургия верных...
Проповедь...
Отпуст.
Часы, пролетевшие, мгновенно...
Случится ли что-то лучшее в этот день?
Во весь этот день, который так хочется "...поучатися правде Твоей"?
Да и может ли случиться?..
Совсем не пустой вагон совсем уже не пустого метро везет меня домой.
И под стук колес я повторяю:
"Господи! Устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою..."
Эскалатор поднимает меня вверх, и мне кажется, что я взлетаю...
...На выходе из метро, на свет Божий, мне радостно преграждает дорогу молодое существо, мужеского пола. Смотрю снизу вверх и вижу хорошую обувь, приличные джинсы, и... свежий,
пропитанный каким-то современным "крахмалом" жилет, поперек груди которого вышагивает хмурый, трехцветный, до омерзения надоевший и оттоптавший всё, что можно медведь-маскотт обрыдшего тандема... Над ним - развевающийся узурпированный триколор..
Молодой и невесть, чем обрадованный молодой единоросс не дает мне пройти, и пытается, долдоня какую-то заученную фразу из своего "Да-цзы-бао", всучить мне какую-то агитку...
Все это продолжается три секунды, которые кажутся мне - Вечностью.
Я смотрю на молодого хунвейбина, и тихо, недопустимо-благоговейно говорю... Или - нет! Не говорю! Спрашиваю: "СОВСЕМ ОХУЕЛИ?"
И иду дальше. "Весь день поучатися правде Твоей"
Только вот получится ли теперь?..