Фейк о совместном параде
Оригинал взят у marafonec в Фейк о совместном параде
Оригинал взят у kungurov в Фейк о совместном параде
В посте о тупорылости топовых блогеров я мимоходом упомянул, что апеллировать к геббельсовскому и резуновскому вранью сегодня - это, мягко говоря, дурной тон. И как пример, привел живучий фейк о якобы состоявшемся 22 сентября 1939 г. в Брест-Литовске совместном параде советских и германских войск в честь разгрома Польши. Миф этот сляпан довольно халтурно, и уже многократно разобран по косточкам. Вопрос давно и однозначно разрешен - никакого совместного парада не было. Но, судя по обилию тупых высеров в коментах, оказалось, что интернет-планктон в массе своей продолжает оперировать штампами геббельсовско-либерастной пропаганды.
Я вот здесь обещал фанату Геббельса и Резуна escapistus его публично выпороть, к чему и приступаю. Для начала давайте разберемся, какие сведения мы должны найти и изучить:
«Брест-Литовск, 21.9.1939.
Договоренность о передаче города Брест-Литовк и дальнейшее продвижение русс.[ких] войск.
1.) немецкие войска уходят из Брест-Литовска 22.9 в 14:00.
В частности:
8:00 Подход русского батальона для принятия крепости и земельной собственности города Брест.
10:00 Заседание смешанной комиссии в составе:
с русской стороны: капитан Губанов
ком.[иссар] бат.[альона] Панов /Panoff/
с немецкой стороны: подп.[олковник] Хольм /Holm/ (коменд.[ант города]
подп.[олковник] Зоммер /Sommer/ (устный переводчик)
14:00 Начало прохождения торжественным маршем русских и немецких войск перед командующими с обеих сторон со сменой флага в заключение. Во время смены флага играет музыка национальных гимнов…»
Должности Панова и Губанова не указаны (что более чем странно), но можно допустить, что это были представители штаба 4-ой армии (командующий Василий Иванович Чуйков). Как следует из документа, в 10:00 должно было состояться заседание смешанной комиссии, которая по идее и должна согласовать регламент «парада» и процедуру передачи города. Но первые части Красной Армии вошли в город не в 8:00, как планировалось, а лишь около 14:00 22 сентября, хотя к северной окраине Бреста они вышли еще 21 числа. Никаких данных о заседании смешанной комиссии в 10:00 нет. Утром в Брест прибыл в одиночку на машине немецкого коменданта города Хольма комбриг Кривошеин, однако это была его личная инициатива.
Перед отъездом он дал команду своим частям не входить в город ранее 14:00, ссылаясь на распоряжение штаба армии. Кривошеин получил приказ занять Брест, для чего в ночь на 21 число начал марш из района Пружан, и с германской стороной он контактировал лишь постольку, поскольку это диктовалось необходимостью исполнить приказ.
То есть к утру 22 сентября протокол от 21 сентября, если он и был подписан сторонами (подтверждений этому нет), уже утратил силу де факто. Не исключаю, что это вообще фальшивка. Некоторые источники сообщают, что капитан Губанов и комиссар Панов были направлены в штаб XIX моторизованного корпуса Гудериана комбригом Кривошеиным. Эти сведения неверны. Последний в своих мемуарах утверждает, что разведку, направленную в Брест, возглавил батальонный комиссар Боровицкий. Факт его присутствия в Бресте подтверждается фотографиями.
С Боровицким в штаб 29-й бригады прибыла немецкая делегация в составе нескольких солдат и офицеров. Это был первый контакт Кривошеина с немцами (см. фото).
Так что, повторюсь, представленная выше копия протокола (а где оригинал, где русский экземпляр?) может быть фальшивкой, подтверждений визита Губанова и Панова в Брест нет. В направлении Кобрин-Брест действовала 32-я танковая бригада, передовым отрядом которой командовал капитан Губанов, но 32-я бригада не получала приказа занимать Брест. Мог ли Губанов контактировать с немцами? Теоретически мог. Но практически 32-ой бригаде было не до парадов, они вовсю разбирались с польской группировкой «Полесье», Кобрин был взят под контроль только 22 сентября.
Гудериан пишет, что «в качестве вестника приближения русских прибыл молодой русский офицер на бронеавтомобиле, сообщивший нам о подходе их танковой бригады», что полностью согласуется с данными Кривошеина. Вот здесь приводится донесение Кривошеина, правда, без ссылки на первоисточник (фамилия комиссара тут дана с ошибкой или, возможно, Кривошеин ошибся, когда 25 лет спустя, писал мемуары):
«Высланная мною разведка установила связь с частями немецкой армии, двигавшимися с Брест-Литовска на С[е]мятичи. Обнаружена мотоколонна в количестве 400 машин. Войска немецких частей встретили моих разведчиков с большим восторгом и приветствиями. Батальонный комиссар т. Боровенский, находившийся в составе разведки, был приглашен в штаб, где его ознакомили с обстановкой и вручили карту. Вместе с тов. Боровенским ко мне прибыла делегация в составе 2 офицеров и 6 солдат. Встретил их с оркестром, накормил обедом. Просят направить в их штаб постоянного делегата».
По ВТОРОМУ пункту данных очень мало. Польский исследователь Е. Издебски разыскал в архивах и опубликовал (Izdebski J. Przekazanie Rosjanom przez Wehrmacht Brzescia Litewskiego. - Wojskowy Przegland Historyczny, № 3-4, 1991.) план церемонии, утвержденный командиром 20 моторизованной дивизии генерал-лейтенантом М. фон Викторином. В плане подробно расписан порядок прохождения немецких частей, однако участие в «параде» советских войск описано лишь как гипотетически возможное:
«4) Совместно с русскими подразделениями в торжественном прохождении участвует 20 разведывательный батальон, голова колонны которого затем останавливается на уровне лиц, принимающих прохождение. После прощания командующего корпусом с русским командующим, командующий корпусом и командир 20 моторизованной дивизии маршируют во главе 20 разведывательного батальона, который является последней немецкой частью». (источник).
Абсолютно точно можно сказать, что с советскими командирами фон Викторин не контактировал, потому что он даже не знал о наличии у Кривошеина оркестра, и потому предполагал, что немецким музыкантам придется исполнить «Интернационал» в момент подъема советского флага. План Викторина отражает желание немцев провести совместный парад, но не может являться доказательством, того, что он состоялся.
ТРЕТЬЕ. Во время «парада» над площадью развивался только флаг Германии. Уже одно это полностью исключает версию «совместного парада».
ЧЕТВЕРТОЕ. Снимков действительно много. Но что мы на них видим?
Вот трибуна, на ней стоят немецкие офицеры и комбриг Кривошеин. Если бы парад был совместным, командный состав 29-й бригады присутствовал бы на мероприятии в обязательном порядке. А так мы видим лишь то, что немцы пригласили на свой парад советского командира в качестве гостя.
Вот идут немцы.
Опять идут немцы
Проходит германская техника.
Прошла. Торжественный спуск германского флага.
Вот пошли советские танки…
Стоп-стоп! А почему Т-26 идут под германским флагом? И, самое главное, куда делась трибуна с Гудерианом и Кривошеиным? Где толпы зрителей? Совершенно очевидно, что этот снимок сделан еще ДО «ПАРАДА», потому что немцы торжественно спустили флаг в ходе этого мероприятия. На этом снимке мы видим вход в город танков 4-го батальона 29-й бригады, которые проследовали по центральной улице Унии Любелькой (ныне ул. Ленина) к цитадели и вокзалу. Об этом подробнее будет рассказано ниже.
Где ХОТЬ ОДНА фотография, запечатлевшая проход советских войск перед трибуной с Гудерианом и Кривошеиным? Нет их!
Вот этот кадр может быть снимком парада? Однозначно нет! Телега с сеном справа тоже участвует в параде? Мы видим, как советские танки входят в город. Парада мы здесь не наблюдаем. Башня (костел?) на заднем плане говорит о том, что место съемки находится далековато от площади. Из немецких отчетов известно, что прохождение торжественным маршем частей XIX мехкорпуса завершилось в 16:45. После церемонии замены флага Гудериан попрощался с Кривошеиным и тут же уехал. В городе для утряски мелких вопросов остался лишь бывший комендант города подполковник Хольм.
Если бы совместный парад имел место быть, об этом обязательно рассказал бы Гудериан в своих мемуарах. Однако он ни о каком совместном параде не упоминает, а пишет следующее:
«В день передачи Бреста русским в город прибыл комбриг Кривошеин, танкист, владевший французским языком; поэтому я смог легко с ним объясниться. Все вопросы, оставшиеся неразрешенными в положениях министерства иностранных дел, были удовлетворительно для обеих сторон разрешены непосредственно с русскими. Мы смогли забрать все, кроме захваченных у поляков запасов, которые оставались русским, поскольку их невозможно было эвакуировать за столь короткое время. Наше пребывание в Бресте закончилось прощальным парадом и церемонией с обменом флагами в присутствии комбрига Кривошеина».
По словам Гудериана, парад был не совместным, а ПРОЩАЛЬНЫМ. Из советских командиров на нем лишь присутствовал Кривошеин в качестве ГОСТЯ. Собственно, фотографии именно это и подтверждают. Что же о событиях 21 сентября 1939 г. вспоминал Семен Кривошеин? Он в своих мемуарах «Межиборье» пишет следующее:
«…- Сейчас я хотел бы, с Вашего позволения, уточнить вопросы о параде на улицах Бреста в честь германских войск, уходящих из города, в честь большой дружбы советского и германского народов.
- Дружба наших народов, дорогой генерал, не подлежит никакому сомнению. Что же касается парада, о котором вы только что изволили сказать, мне не все ясно. Какой парад вы имеете в виду? - спросил я.
И тут же перед моими глазами промелькнула картина: генерал Гудериан выводит на парад полки, две недели отдыхавшие в Бресте. Солдаты и офицеры начищены до блеска, материальная часть сверкает, а я веду по городу утомленных, не успевших привести себя в порядок танкистов. Городские обыватели будут говорить: «Вот немцы - настоящая западная культура, у них порядок, дисциплина…» Нет, старый лицемер, на парад ты меня не подобьешь! - решил я.
Как какой парад? Парад немецких войск и ваших славных танкистов, - ответил Гудериан.
Простите, господин генерал, но я все же вас не понимаю. В моем представлении, парад войск - это экзамен их строевой сколоченности, подтянутости и блеска формы. Но посудите сами, генерал, разве я могу вывести на парад свою танковую бригаду после 120-километрового ночного марша? Парадная форма находится в тылу, а вы по своему опыту знаете, что тыловые части всегда далеко отстают от танкистов. «А ля гер ком а ля гер!» - «На войне как на войне!» - говорят французы. Я не могу вывести людей и танки без того, чтобы не привести их в должный вид.
Если я правильно вас понял, вы, генерал, хотите нарушить соглашение нашего командования с командованием немецких войск? - ехидно спросил меня Гудериан. «Ишь, куда гнет, гад!» - подумал я про себя, но, вежливо улыбаясь, ответил:
- Нет, соглашение, заключенное моим командованием, для меня непреложный закон. Нарушать его я не собираюсь. Заключив соглашение, мое и ваше командование не имело в виду устраивать такой парад, в котором одна часть войск будет дефилировать после длительного отдыха, а другая - после длительного похода.
Пункт о парадах записан в соглашении, и его нужно выполнять, - настаивал Гудериан.
Этот пункт соглашения мы с Вами должны выполнить так, - в категорической форме предложил я, - в 16 часов части вашего корпуса в походной колонне, со штандартами впереди, покидают город, мои части, также в походной колонне, вступают в город, останавливаются на улицах, где проходят немецкие полки, и своими знаменами приветствуют проходящие части. Оркестры исполняют военные марши.
Гудериан долго и многословно возражал, настаивая на параде с построением войск на площади. Видя, что я непреклонен, он наконец согласился с предложенным мною вариантом, оговорив, однако, что он вместе со мной будет стоять на трибуне и приветствовать проходящие части».
Как видим, ни о каком совместном параде даже речи не идет. Договорились лишь о том, что Кривошеин поприветствует уходящие из Бреста части Вермахта. Встреча с Гудерианом закончилась около 14 часов, а в 16 часов Кривошеин уже стоял на трибуне с Гудерианом. Даже если бы Семен Моисеевич и договорился с Гудерианом о параде, то его невозможно было подготовить за два часа. В городе в это время находился лишь один танковый батальон из 29-ой танковой бригады. Однако ему было не до парада, советские танкисты получили приказ заблокировать железную дорогу, что они и сделали, не допустив вывоза немцами польского имущества из города. Кривошеин пишет об этом так:
«Колонна моих танков уже шла по улице. Остановив головную машину, я узнал, что идет четвертый батальон: Приказал лейтенанту Мальцеву вызвать по радио начальника штаба. Через пять минут он явился. Я приказал ему на выходных стрелках железной дороги поставить танки, а танкистам для вида копаться в моторах, кроме того, немедленно расставить посты, организовать патрулирование, «оркестр» и четвертый батальон приготовить для участия в параде».
Итак, единственный вошедший в город батальон был занят блокированием железнодорожных путей, охраной польских арсеналов в крепости и патрулированием. О каком «параде» тут может идти речь? В беседе с комиссаром бригады Илларионовым Кривошеин раскрывает тему «парада» весьма детально:
«Теперь займемся подготовкой людей к проводам немецких частей из города. Через полчаса Гудериан будет пропускать мимо вон той трибуны свои полки. Разыщи, пожалуйста, нашего капельмейстера, передай ему мое приказание, чтобы шумел не меньше немцев. Видишь, что фашисты выкомаривают.
По площади проходил немецкий оркестр, человек 80. Впереди солдат с начищенными до блеска трубами, выступавшими фридриховским шагом, шествовал невозмутимый капельмейстер с солидной, метровой палкой в правой руке.
Танковой бригаде оркестр по штату не положен. Но взвод регулировщиков у нас был обучен игре на духовых инструментах. Он и представлял собой наш оркестр».
Сохранилась фотография советского оркестра - все восемь музыкантов. Рядом с немцами смотрятся, конечно, бледно.
Сам «парад» в воспоминаниях Кривошеина представлен так:
«В 16.00 я и генерал Гудериан поднялись на невысокую трибуну. Нас окружили офицеры немецкого штаба и без конца фотографировали. Пошли головные машины моторизованных полков. Гудериан приветствовал каждую машину, прикладывая руку к головному убору и улыбаясь. За пехотой пошла моторизованная артиллерия, потом танки. На бреющем полете пронеслись над трибуной десятка два самолетов. Гудериан, показывая на них, пытался перекричать шум моторов:
- Немецкие асы! Колоссаль!
Я не удержался и тоже крикнул в ответ:
- У нас есть лучше!
- О, да! - ответил Гудериан без особой радости.
Потом опять пошла пехота на машинах. Некоторые из них, как мне показалось, я уже видел. Очевидно, Гудериан, используя замкнутый круг близлежащих кварталов, приказал мотополкам демонстрировать свою мощь несколько раз.
Наконец парад окончился. Мы с Гудерианом стали прощаться».
Никаких упоминаний об участии в торжественном марше частей Красной Армии нет ни в советских источниках, ни в германских. Нет ни одного снимка прохождения перед Гудерианом и Кривошеиным советских частей.
Откуда же растут ноги у фейка о совместном параде? Все очень просто: 22 сентября в Бресте находились кинохроникеры немецкой пропагандистской службы Die Deutsche Wochenschau. Операторы сняли торжественный марш германских частей и входящие в город за два часа до «парада» без всякой торжественности танки 4-го батальона 29-ой танковой бригады Кривошеина (на фото выше кинооператор попал в кадр). Далее небольшое волшебство на монтажном столе - и на киноэкране дело представлено так, будто РККА и Вермахт плечом к плечу маршировали в Бресте. Германия осенью 1939 г. всячески пыталась представить дело так, будто у нее с СССР чуть ли не союзнические отношения, дабы оказать этим давление на Великобританию и Францию.
Смотреть с 1:35. То, что это склейка, отлично видно по фону: в первом случае тротуары пусты, во втором - запружены народом, то есть съемка велась в разное время. А откуда взялись советские танкисты рядом с немецкими музыкантами?
Ответ находим в журнале боевых действий XIX моторизованного корпуса, опубликованный Издебски (Izdebski. S. 251] Izdebski J. Wojskowy Przegland Historyczny. 1991. № 3/4. S. 246-251):
«11.15 - Прибыл командир находящейся на марше к Бресту русской танковой бригады - комбриг Кривошеин. Он принят командующим корпусом и начальником штаба. Производит впечатление человека хорошо воспитанного, сдержанного и уверенного в себе. Вторично подробно обсуждена принятая днем ранее договоренность относительно передачи города. Во время разговора относительно сценария публичного мероприятия русский генерал выразил пожелание, чтобы его танки не принимали участия в торжественном прохождении, поскольку из-за этого их экипажи не будут иметь возможности увидеть марш немецких частей. Это пожелание вызвало соответствующие изменения во всем ходе церемонии; решено, что прохождения русских танковых частей не будет, но оркестр и экипажи танков займут места рядом с оркестром 20-й моторизованной дивизии напротив генералов, принимающих парад». (источник).
Как видим, заранее было решено, что СОВМЕСТНОГО парада не будет. Советские танкисты присутствовали на торжественном мероприятии в качестве зрителей, а не участников. У кого-то еще есть вопросы?
Осталось спросить дебилов типа dolboeb и escapistus: вы на каком основании продолжаете пропагандировать геббельсовские фейки? Вопрос риторический, можете не отвечать. Позорно обосрались - лучше помалкивайте.
UPD. Каменты, как всегда, доставляют. Упоротые срут кирпичами: раз Кривошеин стял на трибуне - значит парад был совместным. А вы слыхали о совместном российско-натовском параде победы на Красной площади? Как же так? Ведь 9 мая 2010 г. на трибуне стоял целый ряд верховных главнокомандующих стран НАТО. Там и Меркель была, ручкой махала. Победу праздновала. Совместную победу, ога. Если бы не немцы, русские бы стопудово Берлин не взяли.
Оригинал взят у kungurov в Фейк о совместном параде
В посте о тупорылости топовых блогеров я мимоходом упомянул, что апеллировать к геббельсовскому и резуновскому вранью сегодня - это, мягко говоря, дурной тон. И как пример, привел живучий фейк о якобы состоявшемся 22 сентября 1939 г. в Брест-Литовске совместном параде советских и германских войск в честь разгрома Польши. Миф этот сляпан довольно халтурно, и уже многократно разобран по косточкам. Вопрос давно и однозначно разрешен - никакого совместного парада не было. Но, судя по обилию тупых высеров в коментах, оказалось, что интернет-планктон в массе своей продолжает оперировать штампами геббельсовско-либерастной пропаганды.
Я вот здесь обещал фанату Геббельса и Резуна escapistus его публично выпороть, к чему и приступаю. Для начала давайте разберемся, какие сведения мы должны найти и изучить:
- Если парад имел место, должен был быть согласован регламент. Потому что парад - это ритуал, где нет мелочей.
- Кто командовал парадом? Кто его принимал? Если исходить из того, что немцы Брест покидали, командовать парадом должен был командир XIX механизированного корпуса Гейнц Гудериан, а принимать - командир 29-й танковой бригады РККА Семен Кривошеин.
- Если парад был совместным, значит над трибуной должны быть подняты два флага - Германии и СССР. Поскольку парад был приурочен к передаче города советским войскам, возможен такой вариант: сначала под германским флагом маршируют солдаты Вермахта, потом немцы торжественно спускают свой флаг под звуки гимна, советский флаг торжественно поднимается под гимн СССР, далее начинается прохождение торжественным маршем советских частей.
- Если парад имел место быть, должны остаться фотосвидетельства события. В прессе обоих государств событие должно получить освещение в дружественном по отношению к «партнеру» духе.
«Брест-Литовск, 21.9.1939.
Договоренность о передаче города Брест-Литовк и дальнейшее продвижение русс.[ких] войск.
1.) немецкие войска уходят из Брест-Литовска 22.9 в 14:00.
В частности:
8:00 Подход русского батальона для принятия крепости и земельной собственности города Брест.
10:00 Заседание смешанной комиссии в составе:
с русской стороны: капитан Губанов
ком.[иссар] бат.[альона] Панов /Panoff/
с немецкой стороны: подп.[олковник] Хольм /Holm/ (коменд.[ант города]
подп.[олковник] Зоммер /Sommer/ (устный переводчик)
14:00 Начало прохождения торжественным маршем русских и немецких войск перед командующими с обеих сторон со сменой флага в заключение. Во время смены флага играет музыка национальных гимнов…»
Должности Панова и Губанова не указаны (что более чем странно), но можно допустить, что это были представители штаба 4-ой армии (командующий Василий Иванович Чуйков). Как следует из документа, в 10:00 должно было состояться заседание смешанной комиссии, которая по идее и должна согласовать регламент «парада» и процедуру передачи города. Но первые части Красной Армии вошли в город не в 8:00, как планировалось, а лишь около 14:00 22 сентября, хотя к северной окраине Бреста они вышли еще 21 числа. Никаких данных о заседании смешанной комиссии в 10:00 нет. Утром в Брест прибыл в одиночку на машине немецкого коменданта города Хольма комбриг Кривошеин, однако это была его личная инициатива.
Перед отъездом он дал команду своим частям не входить в город ранее 14:00, ссылаясь на распоряжение штаба армии. Кривошеин получил приказ занять Брест, для чего в ночь на 21 число начал марш из района Пружан, и с германской стороной он контактировал лишь постольку, поскольку это диктовалось необходимостью исполнить приказ.
То есть к утру 22 сентября протокол от 21 сентября, если он и был подписан сторонами (подтверждений этому нет), уже утратил силу де факто. Не исключаю, что это вообще фальшивка. Некоторые источники сообщают, что капитан Губанов и комиссар Панов были направлены в штаб XIX моторизованного корпуса Гудериана комбригом Кривошеиным. Эти сведения неверны. Последний в своих мемуарах утверждает, что разведку, направленную в Брест, возглавил батальонный комиссар Боровицкий. Факт его присутствия в Бресте подтверждается фотографиями.
С Боровицким в штаб 29-й бригады прибыла немецкая делегация в составе нескольких солдат и офицеров. Это был первый контакт Кривошеина с немцами (см. фото).
Так что, повторюсь, представленная выше копия протокола (а где оригинал, где русский экземпляр?) может быть фальшивкой, подтверждений визита Губанова и Панова в Брест нет. В направлении Кобрин-Брест действовала 32-я танковая бригада, передовым отрядом которой командовал капитан Губанов, но 32-я бригада не получала приказа занимать Брест. Мог ли Губанов контактировать с немцами? Теоретически мог. Но практически 32-ой бригаде было не до парадов, они вовсю разбирались с польской группировкой «Полесье», Кобрин был взят под контроль только 22 сентября.
Гудериан пишет, что «в качестве вестника приближения русских прибыл молодой русский офицер на бронеавтомобиле, сообщивший нам о подходе их танковой бригады», что полностью согласуется с данными Кривошеина. Вот здесь приводится донесение Кривошеина, правда, без ссылки на первоисточник (фамилия комиссара тут дана с ошибкой или, возможно, Кривошеин ошибся, когда 25 лет спустя, писал мемуары):
«Высланная мною разведка установила связь с частями немецкой армии, двигавшимися с Брест-Литовска на С[е]мятичи. Обнаружена мотоколонна в количестве 400 машин. Войска немецких частей встретили моих разведчиков с большим восторгом и приветствиями. Батальонный комиссар т. Боровенский, находившийся в составе разведки, был приглашен в штаб, где его ознакомили с обстановкой и вручили карту. Вместе с тов. Боровенским ко мне прибыла делегация в составе 2 офицеров и 6 солдат. Встретил их с оркестром, накормил обедом. Просят направить в их штаб постоянного делегата».
По ВТОРОМУ пункту данных очень мало. Польский исследователь Е. Издебски разыскал в архивах и опубликовал (Izdebski J. Przekazanie Rosjanom przez Wehrmacht Brzescia Litewskiego. - Wojskowy Przegland Historyczny, № 3-4, 1991.) план церемонии, утвержденный командиром 20 моторизованной дивизии генерал-лейтенантом М. фон Викторином. В плане подробно расписан порядок прохождения немецких частей, однако участие в «параде» советских войск описано лишь как гипотетически возможное:
«4) Совместно с русскими подразделениями в торжественном прохождении участвует 20 разведывательный батальон, голова колонны которого затем останавливается на уровне лиц, принимающих прохождение. После прощания командующего корпусом с русским командующим, командующий корпусом и командир 20 моторизованной дивизии маршируют во главе 20 разведывательного батальона, который является последней немецкой частью». (источник).
Абсолютно точно можно сказать, что с советскими командирами фон Викторин не контактировал, потому что он даже не знал о наличии у Кривошеина оркестра, и потому предполагал, что немецким музыкантам придется исполнить «Интернационал» в момент подъема советского флага. План Викторина отражает желание немцев провести совместный парад, но не может являться доказательством, того, что он состоялся.
ТРЕТЬЕ. Во время «парада» над площадью развивался только флаг Германии. Уже одно это полностью исключает версию «совместного парада».
ЧЕТВЕРТОЕ. Снимков действительно много. Но что мы на них видим?
Вот трибуна, на ней стоят немецкие офицеры и комбриг Кривошеин. Если бы парад был совместным, командный состав 29-й бригады присутствовал бы на мероприятии в обязательном порядке. А так мы видим лишь то, что немцы пригласили на свой парад советского командира в качестве гостя.
Вот идут немцы.
Опять идут немцы
Проходит германская техника.
Прошла. Торжественный спуск германского флага.
Вот пошли советские танки…
Стоп-стоп! А почему Т-26 идут под германским флагом? И, самое главное, куда делась трибуна с Гудерианом и Кривошеиным? Где толпы зрителей? Совершенно очевидно, что этот снимок сделан еще ДО «ПАРАДА», потому что немцы торжественно спустили флаг в ходе этого мероприятия. На этом снимке мы видим вход в город танков 4-го батальона 29-й бригады, которые проследовали по центральной улице Унии Любелькой (ныне ул. Ленина) к цитадели и вокзалу. Об этом подробнее будет рассказано ниже.
Где ХОТЬ ОДНА фотография, запечатлевшая проход советских войск перед трибуной с Гудерианом и Кривошеиным? Нет их!
Вот этот кадр может быть снимком парада? Однозначно нет! Телега с сеном справа тоже участвует в параде? Мы видим, как советские танки входят в город. Парада мы здесь не наблюдаем. Башня (костел?) на заднем плане говорит о том, что место съемки находится далековато от площади. Из немецких отчетов известно, что прохождение торжественным маршем частей XIX мехкорпуса завершилось в 16:45. После церемонии замены флага Гудериан попрощался с Кривошеиным и тут же уехал. В городе для утряски мелких вопросов остался лишь бывший комендант города подполковник Хольм.
Если бы совместный парад имел место быть, об этом обязательно рассказал бы Гудериан в своих мемуарах. Однако он ни о каком совместном параде не упоминает, а пишет следующее:
«В день передачи Бреста русским в город прибыл комбриг Кривошеин, танкист, владевший французским языком; поэтому я смог легко с ним объясниться. Все вопросы, оставшиеся неразрешенными в положениях министерства иностранных дел, были удовлетворительно для обеих сторон разрешены непосредственно с русскими. Мы смогли забрать все, кроме захваченных у поляков запасов, которые оставались русским, поскольку их невозможно было эвакуировать за столь короткое время. Наше пребывание в Бресте закончилось прощальным парадом и церемонией с обменом флагами в присутствии комбрига Кривошеина».
По словам Гудериана, парад был не совместным, а ПРОЩАЛЬНЫМ. Из советских командиров на нем лишь присутствовал Кривошеин в качестве ГОСТЯ. Собственно, фотографии именно это и подтверждают. Что же о событиях 21 сентября 1939 г. вспоминал Семен Кривошеин? Он в своих мемуарах «Межиборье» пишет следующее:
«…- Сейчас я хотел бы, с Вашего позволения, уточнить вопросы о параде на улицах Бреста в честь германских войск, уходящих из города, в честь большой дружбы советского и германского народов.
- Дружба наших народов, дорогой генерал, не подлежит никакому сомнению. Что же касается парада, о котором вы только что изволили сказать, мне не все ясно. Какой парад вы имеете в виду? - спросил я.
И тут же перед моими глазами промелькнула картина: генерал Гудериан выводит на парад полки, две недели отдыхавшие в Бресте. Солдаты и офицеры начищены до блеска, материальная часть сверкает, а я веду по городу утомленных, не успевших привести себя в порядок танкистов. Городские обыватели будут говорить: «Вот немцы - настоящая западная культура, у них порядок, дисциплина…» Нет, старый лицемер, на парад ты меня не подобьешь! - решил я.
Как какой парад? Парад немецких войск и ваших славных танкистов, - ответил Гудериан.
Простите, господин генерал, но я все же вас не понимаю. В моем представлении, парад войск - это экзамен их строевой сколоченности, подтянутости и блеска формы. Но посудите сами, генерал, разве я могу вывести на парад свою танковую бригаду после 120-километрового ночного марша? Парадная форма находится в тылу, а вы по своему опыту знаете, что тыловые части всегда далеко отстают от танкистов. «А ля гер ком а ля гер!» - «На войне как на войне!» - говорят французы. Я не могу вывести людей и танки без того, чтобы не привести их в должный вид.
Если я правильно вас понял, вы, генерал, хотите нарушить соглашение нашего командования с командованием немецких войск? - ехидно спросил меня Гудериан. «Ишь, куда гнет, гад!» - подумал я про себя, но, вежливо улыбаясь, ответил:
- Нет, соглашение, заключенное моим командованием, для меня непреложный закон. Нарушать его я не собираюсь. Заключив соглашение, мое и ваше командование не имело в виду устраивать такой парад, в котором одна часть войск будет дефилировать после длительного отдыха, а другая - после длительного похода.
Пункт о парадах записан в соглашении, и его нужно выполнять, - настаивал Гудериан.
Этот пункт соглашения мы с Вами должны выполнить так, - в категорической форме предложил я, - в 16 часов части вашего корпуса в походной колонне, со штандартами впереди, покидают город, мои части, также в походной колонне, вступают в город, останавливаются на улицах, где проходят немецкие полки, и своими знаменами приветствуют проходящие части. Оркестры исполняют военные марши.
Гудериан долго и многословно возражал, настаивая на параде с построением войск на площади. Видя, что я непреклонен, он наконец согласился с предложенным мною вариантом, оговорив, однако, что он вместе со мной будет стоять на трибуне и приветствовать проходящие части».
Как видим, ни о каком совместном параде даже речи не идет. Договорились лишь о том, что Кривошеин поприветствует уходящие из Бреста части Вермахта. Встреча с Гудерианом закончилась около 14 часов, а в 16 часов Кривошеин уже стоял на трибуне с Гудерианом. Даже если бы Семен Моисеевич и договорился с Гудерианом о параде, то его невозможно было подготовить за два часа. В городе в это время находился лишь один танковый батальон из 29-ой танковой бригады. Однако ему было не до парада, советские танкисты получили приказ заблокировать железную дорогу, что они и сделали, не допустив вывоза немцами польского имущества из города. Кривошеин пишет об этом так:
«Колонна моих танков уже шла по улице. Остановив головную машину, я узнал, что идет четвертый батальон: Приказал лейтенанту Мальцеву вызвать по радио начальника штаба. Через пять минут он явился. Я приказал ему на выходных стрелках железной дороги поставить танки, а танкистам для вида копаться в моторах, кроме того, немедленно расставить посты, организовать патрулирование, «оркестр» и четвертый батальон приготовить для участия в параде».
Итак, единственный вошедший в город батальон был занят блокированием железнодорожных путей, охраной польских арсеналов в крепости и патрулированием. О каком «параде» тут может идти речь? В беседе с комиссаром бригады Илларионовым Кривошеин раскрывает тему «парада» весьма детально:
«Теперь займемся подготовкой людей к проводам немецких частей из города. Через полчаса Гудериан будет пропускать мимо вон той трибуны свои полки. Разыщи, пожалуйста, нашего капельмейстера, передай ему мое приказание, чтобы шумел не меньше немцев. Видишь, что фашисты выкомаривают.
По площади проходил немецкий оркестр, человек 80. Впереди солдат с начищенными до блеска трубами, выступавшими фридриховским шагом, шествовал невозмутимый капельмейстер с солидной, метровой палкой в правой руке.
Танковой бригаде оркестр по штату не положен. Но взвод регулировщиков у нас был обучен игре на духовых инструментах. Он и представлял собой наш оркестр».
Сохранилась фотография советского оркестра - все восемь музыкантов. Рядом с немцами смотрятся, конечно, бледно.
Сам «парад» в воспоминаниях Кривошеина представлен так:
«В 16.00 я и генерал Гудериан поднялись на невысокую трибуну. Нас окружили офицеры немецкого штаба и без конца фотографировали. Пошли головные машины моторизованных полков. Гудериан приветствовал каждую машину, прикладывая руку к головному убору и улыбаясь. За пехотой пошла моторизованная артиллерия, потом танки. На бреющем полете пронеслись над трибуной десятка два самолетов. Гудериан, показывая на них, пытался перекричать шум моторов:
- Немецкие асы! Колоссаль!
Я не удержался и тоже крикнул в ответ:
- У нас есть лучше!
- О, да! - ответил Гудериан без особой радости.
Потом опять пошла пехота на машинах. Некоторые из них, как мне показалось, я уже видел. Очевидно, Гудериан, используя замкнутый круг близлежащих кварталов, приказал мотополкам демонстрировать свою мощь несколько раз.
Наконец парад окончился. Мы с Гудерианом стали прощаться».
Никаких упоминаний об участии в торжественном марше частей Красной Армии нет ни в советских источниках, ни в германских. Нет ни одного снимка прохождения перед Гудерианом и Кривошеиным советских частей.
Откуда же растут ноги у фейка о совместном параде? Все очень просто: 22 сентября в Бресте находились кинохроникеры немецкой пропагандистской службы Die Deutsche Wochenschau. Операторы сняли торжественный марш германских частей и входящие в город за два часа до «парада» без всякой торжественности танки 4-го батальона 29-ой танковой бригады Кривошеина (на фото выше кинооператор попал в кадр). Далее небольшое волшебство на монтажном столе - и на киноэкране дело представлено так, будто РККА и Вермахт плечом к плечу маршировали в Бресте. Германия осенью 1939 г. всячески пыталась представить дело так, будто у нее с СССР чуть ли не союзнические отношения, дабы оказать этим давление на Великобританию и Францию.
Click to viewСмотреть с 1:35. То, что это склейка, отлично видно по фону: в первом случае тротуары пусты, во втором - запружены народом, то есть съемка велась в разное время. А откуда взялись советские танкисты рядом с немецкими музыкантами?
Ответ находим в журнале боевых действий XIX моторизованного корпуса, опубликованный Издебски (Izdebski. S. 251] Izdebski J. Wojskowy Przegland Historyczny. 1991. № 3/4. S. 246-251):
«11.15 - Прибыл командир находящейся на марше к Бресту русской танковой бригады - комбриг Кривошеин. Он принят командующим корпусом и начальником штаба. Производит впечатление человека хорошо воспитанного, сдержанного и уверенного в себе. Вторично подробно обсуждена принятая днем ранее договоренность относительно передачи города. Во время разговора относительно сценария публичного мероприятия русский генерал выразил пожелание, чтобы его танки не принимали участия в торжественном прохождении, поскольку из-за этого их экипажи не будут иметь возможности увидеть марш немецких частей. Это пожелание вызвало соответствующие изменения во всем ходе церемонии; решено, что прохождения русских танковых частей не будет, но оркестр и экипажи танков займут места рядом с оркестром 20-й моторизованной дивизии напротив генералов, принимающих парад». (источник).
Как видим, заранее было решено, что СОВМЕСТНОГО парада не будет. Советские танкисты присутствовали на торжественном мероприятии в качестве зрителей, а не участников. У кого-то еще есть вопросы?
Осталось спросить дебилов типа dolboeb и escapistus: вы на каком основании продолжаете пропагандировать геббельсовские фейки? Вопрос риторический, можете не отвечать. Позорно обосрались - лучше помалкивайте.
UPD. Каменты, как всегда, доставляют. Упоротые срут кирпичами: раз Кривошеин стял на трибуне - значит парад был совместным. А вы слыхали о совместном российско-натовском параде победы на Красной площади? Как же так? Ведь 9 мая 2010 г. на трибуне стоял целый ряд верховных главнокомандующих стран НАТО. Там и Меркель была, ручкой махала. Победу праздновала. Совместную победу, ога. Если бы не немцы, русские бы стопудово Берлин не взяли.