Смерть Сталина
Вырезка из книги
"Я уж не помню, после этого ли бюллетеня или после второго, в общем, после того, в котором было сказано о синдроме у Сталина: «дыхание Чейн-Стокса» - мы кинулись в санчасть. Мы <…> потребовали от нашего главврача Бориса Петровича, чтобы он собрал консилиум и - на основании переданных в бюллетене сведений - сообщил нам, на что мы можем надеяться… <…> Мы сидели в коридоре больнички и молчали. Меня била дрожь, и я не мог унять этот идиотский, не зависящий от меня стук зубов. Потом дверь, с которой мы не сводили глаз, раскрылась, оттуда вышел Борис Петрович. Он весь сиял, и нам стало всё понятно ещё до того, как он сказал: «Ребята! Никакой надежды!!» И на шею мне бросился Потапов - сдержанный и молчаливый Потапов, кадровый офицер, разведчик, бывший капитан, ещё не забывший свои многочисленные ордена…"
"Я уж не помню, после этого ли бюллетеня или после второго, в общем, после того, в котором было сказано о синдроме у Сталина: «дыхание Чейн-Стокса» - мы кинулись в санчасть. Мы <…> потребовали от нашего главврача Бориса Петровича, чтобы он собрал консилиум и - на основании переданных в бюллетене сведений - сообщил нам, на что мы можем надеяться… <…> Мы сидели в коридоре больнички и молчали. Меня била дрожь, и я не мог унять этот идиотский, не зависящий от меня стук зубов. Потом дверь, с которой мы не сводили глаз, раскрылась, оттуда вышел Борис Петрович. Он весь сиял, и нам стало всё понятно ещё до того, как он сказал: «Ребята! Никакой надежды!!» И на шею мне бросился Потапов - сдержанный и молчаливый Потапов, кадровый офицер, разведчик, бывший капитан, ещё не забывший свои многочисленные ордена…"