Статья про советское военное искусство 20-30-х годов (II)
Таким образом, фронтовая операция, охватывая весь театр военных действий или большую его часть, состояла из армейских операций, связанных общей задачей и тесным взаимодействием одна с другой на основе общего замысла фронтовой операции.
Искусство ведения операции (фронтовой и армейской) усматривалось в умении массировать сивы и средства по важнейшим направлениям. В оперативном построении войск предполагалось иметь несколько групп, а именно: ударную (контрударную) группу, предназначенную для действий на главном направлении, сковывающую (вспомогательную) группу, имеющую задачу содействовать ударной группе, и демонстрирующие группы, создаваемые для отвлечения внимания противника. Эти группы создавались главным образом за счет внутренних перегруппировок войск армии и фронта. При этом подчеркивалось, что «только тогда маневр будет успешен, когда живые и технические средства борьбы искусно распределяются (по указанным группам. - И. М.), достигая таранного массирования на решающих направлениях в решающие моменты»(34).
Все изложенное выше, конечно, в самом общем виде включалось в содержание теории операции и определяло ее задачи. Главными из них были: исследование оперативного характера будущей войны; определение роли и места родов войск (видов вооруженных сил) в сухопутной операции и требований к их организации и боевой подготовке; теоретическое обоснование фронтовой и армейской операции: цели, размаха, техники обеспечения операции(35), управления (работа командования и штабов); разработка методики расчета сил, средств, времени и пространства, необходимых для операции; разработка основ и техники маневрирования (марш-маневр(36), железнодорожный и автомобильный маневр); исследование вопросов, связанных с организацией и работой оперативного тыла.
Становление теории советского оперативного искусства протекала в условиях острой дискуссии, так как обнаружились разные точки зрения на характер и содержание теории операций.
Многие старые военные специалисты в своих суждениях о характере будущих операций базировались лишь на чисто военном опыте прошлых войн, а социально-классовой природы воюющих государств и быстрого роста технических средств борьбы в достаточной мере не учитывали. Теория операций ими представлялась в виде системы общих идей, выведенных преимущественно из так называемых «вечных и неизменных принципов войны», безотносительно к Красной Армии, к тому, где, с кем и в каких условиях ей придется воевать. «…В область военно-научных исследований входит, - писал Гирс, - главным образом, рассмотрение вопросов, касающихся приложения неизменных самих по себе принципов к условиям, связанным с определенной конкретной обстановкой»(37). Метафизичность подобных взглядов очевидна.
________________
34. Высшее командование. М., ВВРС, 1924, стр. 3.
35. В содержание понятия «техника обеспечения операции» включались: разведка, охранение (главная образом ПВО района операции), инженерное обеспечение, связь, военные сообщения, укомплектование, санитарная и ветеринарная службы. В руководстве «Высшее командование» подчеркивалось, что техника обеспечения операции «является основой стратегического маневра» (стр. 6) и что она должна «иметь определенные нормы и постоянные методы» (стр. 4).
36. Марш-маневром называлось выдвижение армии от пунктов высадки навстречу противнику или всякое передвижение нескольких крупных соединений.
37. Гирс Г. Задачи науки и военная доктрина в связи с переживаемой нами революционной эпохой. «Военная наука и революция», книга I, 1921, стр. 50-51.
М. В. Фрунзе, М. Н. Тухачевский, А. И. Егоров, В. К. Триандафиллов, И. Э. Якир, А. И. Седякин, И. П. Уборевич, Н. В. Варфоломеев и др. стояли за разработку теории операций для конкретной войны в защиту единственного в мире социалистического государства. По их мнению, она должна служить обоснованием определенной системы ведения операций и руководством именно для Красной Армии. Прежде всего теория операций должна иметь ясную задачу исследований, вытекающую из военно-политической цели будущей войны - дать агрессору сокрушительный отпор. Этой цели можно было достигнуть только посредством осуществления широких наступательных операций, направленных на полный разгром противника. Поэтому они считали необходимым разрабатывать прежде всего наступательные операции. Преимущественное внимание наступательным операциям объяснялось сложностью и трудностями организации и осуществления.
Возможными формами оперативного маневра в наступательных операциях считались: фронтальный удар, удар по сходящимся направлениям (двойной прорыв с использованием благоприятной конфигурацией фронта), комбинированный удар - организация нескольких ударов различной мощности на широком фронте (так называемые дробящие удары), обход (одного или обоих флангов), окружение. Все эти формы оперативного маневра нашли широкое применение в годы Великой Отечественной войны. Оборонительные операции не игнорировались, но они рассматривались как подчиненные интересам оперативного наступления.
Большую роль в становлении оперативного искусства Советской Армии сыграл Первый Всесоюзный съезд Военно-научного общества, происходивший в 1926 году. На съезде, в работе которого принял участие М. И. Калинин, были обсуждены основные вопросы обороны страны, строительства вооруженных сил и теории военного искусства. Было заслушано 16 докладов, в том числе доклады: М. Тухачевского «Вопросы современной стратегии», В. Триандафиллова «Размах операций современных армий», а также С. Каменева и Р. Циффера «Основные задачи тактик». М. Тухачевский в своем докладе подчеркивал, что теория операций должна преследовать цель разработки «искусства уничтожения вооруженных сил противника», как наиболее экономного способа ведения войны. Это искусство должно рассматриваться как основа основ боевого воспитания Красной Армии, изучаться полностью и охватываться всецело, воплощаться в операции(38). Это было сказано в адрес тех старых специалистов, которые, основываясь на опыте первой мировой войны, утверждали, что в будущей войне нельзя себе ставить целью разгром вооруженных сил противника. В сборнике «Гражданская война» указывается, что целью операции может быть или захват сообщения противника, или прорыв фронта его или, наконец, атака с обхватом одного или обоих флангов. Нельзя ставить себе цель «разбить» противника. Такая постановка вопроса ничего не выражает. Это мечта, которая «не выполняется» поэтому «в большинстве случаев остается пустым звуком»(39).
Высказанные Тухачевским положения о цели операции были поддержаны большинством делегатов съезда. Они имели большое теоретическое и практическое значение, так как отныне разная трактовка цели операций заменялась ясным и твердым требованием: во всех случаях целью операции ставить только уничтожение живой силы и боевой техники противника, по достижении которой решается любая оперативная задача.
________________
38. Тухачевский М. Вопросы современной стратегии. М., Военный вестник, 1926, стр. 19, 20.
39. Гражданская война. Сборник I, стр. 34, 35.
М. Тухачевский подчеркивал также, что «операции не должны вестись анархически, безыдейно. Мы должны проникнуться одним общим методом»(40). Каждая операция должна иметь цель и замысел, определяющие конкретный способ действий. Основа замысла должна состоять не в том, чтобы «отбросить противника», «охватить его фланг», «выйти ему на сообщения», а в том, чтобы окружить и уничтожить определенную оперативную группировку противника. Замыслу операции должна соответствовать ее форма, которую отныне предлагалось определять в зависимости от направления главного удара. Цель, замысел и форму операции требовалось тщательно разрабатывать и формулировать предельно ясно и конкретно. Для достижения цели операции рекомендовалось создавать мощные ударные группировки - тараны.
Чтобы теоретически решить сложную проблему «к чему нам нужно непосредственно готовиться»(41) в области ведения операций, нельзя было брать за исходные данные «вечные и неизменные принципы войны». Сторонники конкретной теории операций исходным материалом ее считали: политические цели, ради которых возможна война; человеческий материал, из которого создается Красная Армия и армии ее вероятных противников; организацию, тактику, боевую подготовку и возможную численность Красной Армии и ее вероятных противников; военную технику и перспективы ее развитая, характер театров военных действий и возможных оперативных действий противника; оперативный опыт прошлого, особенно ближайшей минувшей войны. Стремясь научно определить характер операций будущей войны, советская военная мысль искала ответы на такие вопросы: возможная плотность вооруженного фронта (в начальном периоде и в ходе ее), вероятные размах, темпы, материальные потребности операций и способы их удовлетворения, каких изменений следует ожидать в прежних формах и методах ведения операций, возможна ли замена их новыми и какими именно; в каком направлении надо развивать техническое оснащение Советской Армии, ее организацию и боевую подготовку, чтобы эти способы дали наибольший эффект, и т. д. В поисках ответов на эти вопросы весьма важное значение придавалось военной истории и ее урокам.
В ходе выполнения первой пятилетки для Советской Армии начала создаваться новая материально-техническая база, наступил период ее технической реконструкции, она стала получать самое современное вооружение. Все это в корне меняло старое представление об операции.
Новейшие средства борьбы указывали на то, что наступает новый этап в оперативном искусстве, когда сущностью операций становится централизованное взаимодействие новых средств поражения, обладающих различными боевыми (ударными) и маневренными возможностями. В связи с этим М. Тухачевский указывал: «…мы конечно не можем остаться на прежнем уровне нашего военно-теоретического мышления, мы не можем не учесть в теории военного дела Красной Армии пятилетнего плана.., не реагировать на него соответствующим перестроением военно-теоретических положений…»(42).
Новая ориентировка в области теоретической мысли Красной Армии была дана начальником Штаба РККА А. И. Егоровым в приветствии Военной академии имени М. В. Фрунзе в связи с ее 15-летием. «Главная и основная задача военного искусства, - писал он, - не допустить образования сплошного фронта, придавая операциям и бою сокрушительный удар и быстрый темп»(43).
________________
40. Тухачевский М. Вопросы современной стратегии, стр. 20.
41. Там же, стр. 11.
42. Тухачевский М. О характере современных войн в свете решений VI конгресса Коминтерна, Записки, т. I, Комакадемия, 1930, стр. 20.
43. XV лет Краснознаменной Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе (1918-1933), 1934.
Для теории оперативного искусства это означало, что надо найти наиболее эффективный способ сокрушения всей неприятельской оперативной обороны и последующего разгрома основной оперативной группировки противника(44). Н. Варфоломеев в своем исследовании «Ударная армия» показал, что операции конца первой мировой войны велись в линейных формах, т. е. борьба все время шла на линии непосредственного сопротивления противников по принципу «стенка на стенку»; наступление велось одной «оперативной волной» (эшелоном), состоявшей в основном из пехотных дивизий, часто расходовавшихся на преодоление тактической обороны. Там, где удавалось на какой-то момент образовать в ней бреши, ими некому было воспользоваться, так как пехота, если она имелась, по своей подвижности и огневой мощи не могла быть средством развития тактического прорыва в оперативный. Многочисленные резервы обороняющегося, оставаясь нескованными наступающим, свободно маневрировали и всегда успевали закрывать бреши, пробитые обычно с величайшим трудом. Фронт обороны вдавливался или отодвигался назад, оставаясь оперативно неуязвимым. Операции развивались очень медленно(45), страшно изнуряя материально, физически и морально наступающие армии.
Советская теоретическая мысль пришла к выводу, что в войне будущего сплошной стратегический фронт неизбежен и его придется прорывать. Способность тактики благодаря найденным принципам глубокого боя быстро открывать бреши в тактической обороне противника позволяет отказаться от маневра перед фронтом противника, как это было в войну 1914-1918 годов, а вынести его через эти бреши за неприятельский фронт, в оперативную глубину. Теория указывала, что именно сюда надо направить новые средства борьбы - массу танков, мотопехоты, механизированной конницы и авиации. Их большая подвижность, огневая мощь и ударная сила позволяют взломать неподвижный фронт изнутри, а это даст возможность развернуть широкие маневренные действия. Основными принципами такой операции являются не линейные, а глубокие удары огромной пробивной силы. Нанесение глубокого удара понималось как одновременное уничтожение, подавление и сковывание не только тех войск обороняющегося, которые предназначены к отражению удара с фронта, но и тех, что находятся позади фронта, в его оперативной глубине, а также воздействие по тылам, штабам, железнодорожным узлам и т. д. Непременными принципами успешности глубокого удара должны быть: завоевание господства в воздухе, изоляция района сражения от подходящих резервов противника и воспрещение подачи материальных средств его атакованным войскам. Этот способ ведения оперативных действий получил название глубокой операции.
Разработка теории глубокой операции является большим достижением советской военно-теоретической мысли. Изложение основ этой операции не входит в задачу настоящей статьи. Здесь мы укажем только на ее сущность. Одновременное поражение оперативной обороны мыслилось осуществлять посредством удара с фронта с целью прорывы тактической обороны противника и образования в ней бреши и удара в глубину через эту брешь для прорыва оперативной обороны, осуществляемых в тесном взаимодействии с авиацией. Соответственно этому оперативное построение ударной группы наступающего должно состоять из эшелона прорыва (в основном пехота, усиленная танками и артиллерией), эшелона развития прорыва (механизированный корпус(46), конница, мотопехота) и авиационной группы.
________________
44. Варфоломеев Н. Ударная армия. М., Воениздат, 1933, стр. 178.
45. Англо-франко-американские войска за четыре месяца наступления в 1918 году продвинулись на 100 километров.
46. Несколько механизированных корпусов могли образовать мотомеханизированную армию, а соединение мехкорпусов с конницей - конномеханизированную армию или группу (КМГ).
Искусство ведения операции стало заключаться о том, чтобы действия ударных, сковывающих и демонстративных групп, а также эшелонов прорыва, развития прорыва, авиации, тактически не связанных между собою, объединить по фронту и в глубину, на земле и в воздухе в такой ударный механизм, который обеспечивал бы одно целеустремленное и непрерывное воздействие на оперативную группировку противника до полного ее разгрома.
Чрезвычайно важная роль в установлении правильного методологического подхода к изучению операций, основанного на марксистско-ленинском понимании специфической природы вооруженной борьбы, принадлежит В. К. Триандафиллову. Он первым стал придавать важнейшее значение изучению характера операций в политико-экономическом, материально-техническом, оперативно-тактическом и стратегическом отношениях. Поэтому не случайно свой выдающийся труд он озаглавил «Характер операций современных армий». «Книга перевернула многие мозги, - писалось в редакционном предисловии к ее второму изданию, - изменила привычный ход мышления очень и очень многих оперативных работников»(48).
Крупная заслуга Триандафиллова заключается также в том, что он верно поставил вопрос о необходимости основывать искусство ведения операций не на «интуиции» и «чутье» полководца, а на определенном расчете сил и средств времени и пространства. «…Оперативное искусство, - писал он, - не только должно, но и может поддаваться известному расчетному обоснованию»(49).
Утверждая, что оперативное искусство не существует вне определенных норм, Триандафиллов был далек от мысли «рассматривать оперативное искусство как своего рода бухгалтерию…»(50). По его мнению, искусство заключается в том, чтобы правильно учитывать оперативное значение всех, обычно изменчивых, элементов обстановки и верно определять те силы и средства, которые нужны для разрешения данной конкретной задачи, и правильно распределять их по соединениям и объединениям.
Теория глубокой операции впервые была разработана в Советском Союзе. В середине 30-х годов ни одна армия в мире не имела столь полно разработанную военную теорию как наша Советская Армия. Она соответствовала характеру будущей большой войны как борьбы массовых армий, богато насыщенных новейшими техническими средствами, использование которых в оперативном масштабе было целесообразным только в форме глубокой операции. В связи с необоснованными репрессиями в 1937-1938 годах многие положения теории глубокой операции были поставлены под сомнение, поскольку в ее разработке принимали активное участие военные деятели, подвергшиеся репрессиям.
Это обстоятельство, а также неправильные выводы из опыта ограниченной войны в Испании 1936-1939 гг., реализация которых привела к расформированию механизированных корпусов в 1939 голу, ограничению авиации тактическими рамками действий над полем боя и т. д., по существу возвращало нашу мысль к линейным формам вооруженной борьбы в оперативном масштабе.
________________
48. Триандафиллов В. Характер операций современных армий. М., Воениздат, 1937, стр. 11.
49. Там же, стр. 224.
50. Там же, стр. 225.
Таким образом, высшее достижение нашей военно-теоретической мысли было временно предано забвению. Опыт первого года второй мировой войны показал, что ненцы весьма основательно и с успехом использовали наши научные достижения в области теории оперативного искусства. Мы стали поспешно пересматривать свои взгляды, вносить серьезные изменения в организационную структуру войск. Но времени было мало. Вскоре началась Великая Отечественная война. Потребовались огромные усилия, чтобы ликвидировать эти крупные недостатки в ходе уже начавшейся войны.
В полном противоречии с исторической правдой немецкий фельдмаршал Эрих фон Манштейн утверждает, что советское командование якобы научилось у немцев в ходе войны целесообразной организации танков в танковые и механизированные корпуса и одновременно приняло немецкий способ глубокого прорыва(51). Не имея возможности подробно остановиться на этом вопросе, укажем только следующее.
Известно, что главным источником для суждения об оперативнo-тактических приемах той или иной армии обычно служат уставы. Германский устав «Вождение войск», принятый в 1933 году, не содержал в себе и намеков на глубокий бой и операцию в том смысле, в каком они уже трактовались в книге советского исследователя Г. С. Иссерсона «Эволюция оперативного искусства», вышедший осенью 1932 года, а также в лекциях по тактике, прочитанных в том же году на оперативном факультете Военной академии им. М. В. Фрунзе.
Книга Г. С. Иссерсона оригинальной постановкой вопроса о новых формах вооруженной борьбы в оперативном масштабе обратила на себя внимание немецких военных исследователей. Так, в журнале «Militar Wochenblatt» в статье «Современный Чингиз-хан», опубликованной в апреле 1935 года, указывалось на новизну идей, изложенных в книге Г. Иссерсона, и рекомендовалось отнестись к ним со всей серьезностью, тем более, что советская промышленность может их (идеи) обеспечить соответствующим вооружением. Нужно сказать, что начиная с 30-х годов и особенно после выхода в свет в 1936 году нового полевого Устава Советской Армии, в котором были изложены основы глубокой тактики, германская военная мысль воспринимает советские идеи новых форм вооруженной борьбы. Их можно найти, например, в работах немецких генералов Людвига, Эрфурта и др. Наиболее характерной явилась работа генерал-лейтенанта А. Таузена «Проблемы тактического и оперативного использования танков», опубликованная в 1939 году. В ней рассматривается вопрос о прорыве фронта противника современными родами войск и о выброске в этот прорыв крупных танковых и моторизованных соединений для полного сокрушения атакованного неприятеля(52).
________________
51. Erich v. Manstein. Verlorene Siege. Bonn, 1955.
52. «Военный зарубежник» № 8, 1939.
* * *
Таким образом, теория оперативного искусства в Советской Армии вполне закономерно выделилась в самостоятельную отрасль военных знаний. Ее история - это систематическое, глубокое и всестороннее изучение непрерывно развивающихся социальной и материально-технической базы как Советской Армии, так и армий вероятных противников и их военной мысли. Исследование этих вопросов велось для того, чтобы своевременно определить, в каком направлении и как может пойти развитие теории операций, каково может быть ее идейное содержание и какие задачи для нее могут явиться главными, решающими. Создатели теории оперативного искусства М. Тухачевский, В. Триандафиллов и др., стремились выявить и изучить новые закономерности войны, творчески разработать соответствующие им средства и способы уничтожения вооруженных сил врага на театре военных действий, т. е. во фронтовой и армейской операциях, систематически проверять уже разработанные теоретические положения и заменять устаревшие новыми.
О научности или передовом характере той илы иной теории операций обычно судят по тому, насколько ее прогнозы оправдались, а разработанные ею формы и методы ведения операций выдержали практическую проверку на войне. Несмотря на некоторые недочеты (недостаточная разработка оперативной обороны и особенно отхода), теория оперативного искусства Советской Армии выдержала экзамен в Великой Отечественной войне и продолжает обогащаться новыми положениями, соответствующими современным условиям.
Военно-исторический журнал. 1962. № 3.
Краткая библиография работ автора статьи:
Майское наступление Западного фронта в 1920 г. (Краткий конспект лекции). М., 1939;
Противники о Первой Конной армии // ВИЖ. 1939. № 4;
Оперативный план разгрома белополяков на Украине в 1920 г. // ВИЖ. 1939. № 5;
Наступление дивизии по опыту гражданской войны (рец. на Ветошников П. Прорыв 33-й Кубанской дивизией оборонительной полосы белополяков (4-7 июля 1920 г.). М., 1939)// ВИЖ. 1940. № 2;
К 20-летию победы над панской Польшей // ВИЖ. 1940. № 5;
Военно-научное общество СССР (1920-1926 гг.) // ВИЖ. 1940. № 7;
Фронтовая операция по опыту гражданской войны (библиография) // Красная звезда. 1940. 28 июля;
Сталинский план разгрома белополяков и Врангеля // Труды академии [им. Фрунзе]. Вып. 3;
Контрудар Юго-западного фронта. М., 1941;
Советско-польская война 1920 г. Учебное пособие. М., 1941;
Борьба с танками в обороне. (Примеры и методы) // Военная мысль. 1942. № 10;
Форсирование водных преград. (Некоторые уроки из опыта летних боев 1943 г.) // Военная мысль. 1943. № 12;
Ясско-Кишиневская операция // Военный вестник. 1946. № 15;
Разгром немцев под Москвой // Военный вестник. 1946. № 19-20.
Искусство ведения операции (фронтовой и армейской) усматривалось в умении массировать сивы и средства по важнейшим направлениям. В оперативном построении войск предполагалось иметь несколько групп, а именно: ударную (контрударную) группу, предназначенную для действий на главном направлении, сковывающую (вспомогательную) группу, имеющую задачу содействовать ударной группе, и демонстрирующие группы, создаваемые для отвлечения внимания противника. Эти группы создавались главным образом за счет внутренних перегруппировок войск армии и фронта. При этом подчеркивалось, что «только тогда маневр будет успешен, когда живые и технические средства борьбы искусно распределяются (по указанным группам. - И. М.), достигая таранного массирования на решающих направлениях в решающие моменты»(34).
Все изложенное выше, конечно, в самом общем виде включалось в содержание теории операции и определяло ее задачи. Главными из них были: исследование оперативного характера будущей войны; определение роли и места родов войск (видов вооруженных сил) в сухопутной операции и требований к их организации и боевой подготовке; теоретическое обоснование фронтовой и армейской операции: цели, размаха, техники обеспечения операции(35), управления (работа командования и штабов); разработка методики расчета сил, средств, времени и пространства, необходимых для операции; разработка основ и техники маневрирования (марш-маневр(36), железнодорожный и автомобильный маневр); исследование вопросов, связанных с организацией и работой оперативного тыла.
Становление теории советского оперативного искусства протекала в условиях острой дискуссии, так как обнаружились разные точки зрения на характер и содержание теории операций.
Многие старые военные специалисты в своих суждениях о характере будущих операций базировались лишь на чисто военном опыте прошлых войн, а социально-классовой природы воюющих государств и быстрого роста технических средств борьбы в достаточной мере не учитывали. Теория операций ими представлялась в виде системы общих идей, выведенных преимущественно из так называемых «вечных и неизменных принципов войны», безотносительно к Красной Армии, к тому, где, с кем и в каких условиях ей придется воевать. «…В область военно-научных исследований входит, - писал Гирс, - главным образом, рассмотрение вопросов, касающихся приложения неизменных самих по себе принципов к условиям, связанным с определенной конкретной обстановкой»(37). Метафизичность подобных взглядов очевидна.
________________
34. Высшее командование. М., ВВРС, 1924, стр. 3.
35. В содержание понятия «техника обеспечения операции» включались: разведка, охранение (главная образом ПВО района операции), инженерное обеспечение, связь, военные сообщения, укомплектование, санитарная и ветеринарная службы. В руководстве «Высшее командование» подчеркивалось, что техника обеспечения операции «является основой стратегического маневра» (стр. 6) и что она должна «иметь определенные нормы и постоянные методы» (стр. 4).
36. Марш-маневром называлось выдвижение армии от пунктов высадки навстречу противнику или всякое передвижение нескольких крупных соединений.
37. Гирс Г. Задачи науки и военная доктрина в связи с переживаемой нами революционной эпохой. «Военная наука и революция», книга I, 1921, стр. 50-51.
М. В. Фрунзе, М. Н. Тухачевский, А. И. Егоров, В. К. Триандафиллов, И. Э. Якир, А. И. Седякин, И. П. Уборевич, Н. В. Варфоломеев и др. стояли за разработку теории операций для конкретной войны в защиту единственного в мире социалистического государства. По их мнению, она должна служить обоснованием определенной системы ведения операций и руководством именно для Красной Армии. Прежде всего теория операций должна иметь ясную задачу исследований, вытекающую из военно-политической цели будущей войны - дать агрессору сокрушительный отпор. Этой цели можно было достигнуть только посредством осуществления широких наступательных операций, направленных на полный разгром противника. Поэтому они считали необходимым разрабатывать прежде всего наступательные операции. Преимущественное внимание наступательным операциям объяснялось сложностью и трудностями организации и осуществления.
Возможными формами оперативного маневра в наступательных операциях считались: фронтальный удар, удар по сходящимся направлениям (двойной прорыв с использованием благоприятной конфигурацией фронта), комбинированный удар - организация нескольких ударов различной мощности на широком фронте (так называемые дробящие удары), обход (одного или обоих флангов), окружение. Все эти формы оперативного маневра нашли широкое применение в годы Великой Отечественной войны. Оборонительные операции не игнорировались, но они рассматривались как подчиненные интересам оперативного наступления.
Большую роль в становлении оперативного искусства Советской Армии сыграл Первый Всесоюзный съезд Военно-научного общества, происходивший в 1926 году. На съезде, в работе которого принял участие М. И. Калинин, были обсуждены основные вопросы обороны страны, строительства вооруженных сил и теории военного искусства. Было заслушано 16 докладов, в том числе доклады: М. Тухачевского «Вопросы современной стратегии», В. Триандафиллова «Размах операций современных армий», а также С. Каменева и Р. Циффера «Основные задачи тактик». М. Тухачевский в своем докладе подчеркивал, что теория операций должна преследовать цель разработки «искусства уничтожения вооруженных сил противника», как наиболее экономного способа ведения войны. Это искусство должно рассматриваться как основа основ боевого воспитания Красной Армии, изучаться полностью и охватываться всецело, воплощаться в операции(38). Это было сказано в адрес тех старых специалистов, которые, основываясь на опыте первой мировой войны, утверждали, что в будущей войне нельзя себе ставить целью разгром вооруженных сил противника. В сборнике «Гражданская война» указывается, что целью операции может быть или захват сообщения противника, или прорыв фронта его или, наконец, атака с обхватом одного или обоих флангов. Нельзя ставить себе цель «разбить» противника. Такая постановка вопроса ничего не выражает. Это мечта, которая «не выполняется» поэтому «в большинстве случаев остается пустым звуком»(39).
Высказанные Тухачевским положения о цели операции были поддержаны большинством делегатов съезда. Они имели большое теоретическое и практическое значение, так как отныне разная трактовка цели операций заменялась ясным и твердым требованием: во всех случаях целью операции ставить только уничтожение живой силы и боевой техники противника, по достижении которой решается любая оперативная задача.
________________
38. Тухачевский М. Вопросы современной стратегии. М., Военный вестник, 1926, стр. 19, 20.
39. Гражданская война. Сборник I, стр. 34, 35.
М. Тухачевский подчеркивал также, что «операции не должны вестись анархически, безыдейно. Мы должны проникнуться одним общим методом»(40). Каждая операция должна иметь цель и замысел, определяющие конкретный способ действий. Основа замысла должна состоять не в том, чтобы «отбросить противника», «охватить его фланг», «выйти ему на сообщения», а в том, чтобы окружить и уничтожить определенную оперативную группировку противника. Замыслу операции должна соответствовать ее форма, которую отныне предлагалось определять в зависимости от направления главного удара. Цель, замысел и форму операции требовалось тщательно разрабатывать и формулировать предельно ясно и конкретно. Для достижения цели операции рекомендовалось создавать мощные ударные группировки - тараны.
Чтобы теоретически решить сложную проблему «к чему нам нужно непосредственно готовиться»(41) в области ведения операций, нельзя было брать за исходные данные «вечные и неизменные принципы войны». Сторонники конкретной теории операций исходным материалом ее считали: политические цели, ради которых возможна война; человеческий материал, из которого создается Красная Армия и армии ее вероятных противников; организацию, тактику, боевую подготовку и возможную численность Красной Армии и ее вероятных противников; военную технику и перспективы ее развитая, характер театров военных действий и возможных оперативных действий противника; оперативный опыт прошлого, особенно ближайшей минувшей войны. Стремясь научно определить характер операций будущей войны, советская военная мысль искала ответы на такие вопросы: возможная плотность вооруженного фронта (в начальном периоде и в ходе ее), вероятные размах, темпы, материальные потребности операций и способы их удовлетворения, каких изменений следует ожидать в прежних формах и методах ведения операций, возможна ли замена их новыми и какими именно; в каком направлении надо развивать техническое оснащение Советской Армии, ее организацию и боевую подготовку, чтобы эти способы дали наибольший эффект, и т. д. В поисках ответов на эти вопросы весьма важное значение придавалось военной истории и ее урокам.
В ходе выполнения первой пятилетки для Советской Армии начала создаваться новая материально-техническая база, наступил период ее технической реконструкции, она стала получать самое современное вооружение. Все это в корне меняло старое представление об операции.
Новейшие средства борьбы указывали на то, что наступает новый этап в оперативном искусстве, когда сущностью операций становится централизованное взаимодействие новых средств поражения, обладающих различными боевыми (ударными) и маневренными возможностями. В связи с этим М. Тухачевский указывал: «…мы конечно не можем остаться на прежнем уровне нашего военно-теоретического мышления, мы не можем не учесть в теории военного дела Красной Армии пятилетнего плана.., не реагировать на него соответствующим перестроением военно-теоретических положений…»(42).
Новая ориентировка в области теоретической мысли Красной Армии была дана начальником Штаба РККА А. И. Егоровым в приветствии Военной академии имени М. В. Фрунзе в связи с ее 15-летием. «Главная и основная задача военного искусства, - писал он, - не допустить образования сплошного фронта, придавая операциям и бою сокрушительный удар и быстрый темп»(43).
________________
40. Тухачевский М. Вопросы современной стратегии, стр. 20.
41. Там же, стр. 11.
42. Тухачевский М. О характере современных войн в свете решений VI конгресса Коминтерна, Записки, т. I, Комакадемия, 1930, стр. 20.
43. XV лет Краснознаменной Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе (1918-1933), 1934.
Для теории оперативного искусства это означало, что надо найти наиболее эффективный способ сокрушения всей неприятельской оперативной обороны и последующего разгрома основной оперативной группировки противника(44). Н. Варфоломеев в своем исследовании «Ударная армия» показал, что операции конца первой мировой войны велись в линейных формах, т. е. борьба все время шла на линии непосредственного сопротивления противников по принципу «стенка на стенку»; наступление велось одной «оперативной волной» (эшелоном), состоявшей в основном из пехотных дивизий, часто расходовавшихся на преодоление тактической обороны. Там, где удавалось на какой-то момент образовать в ней бреши, ими некому было воспользоваться, так как пехота, если она имелась, по своей подвижности и огневой мощи не могла быть средством развития тактического прорыва в оперативный. Многочисленные резервы обороняющегося, оставаясь нескованными наступающим, свободно маневрировали и всегда успевали закрывать бреши, пробитые обычно с величайшим трудом. Фронт обороны вдавливался или отодвигался назад, оставаясь оперативно неуязвимым. Операции развивались очень медленно(45), страшно изнуряя материально, физически и морально наступающие армии.
Советская теоретическая мысль пришла к выводу, что в войне будущего сплошной стратегический фронт неизбежен и его придется прорывать. Способность тактики благодаря найденным принципам глубокого боя быстро открывать бреши в тактической обороне противника позволяет отказаться от маневра перед фронтом противника, как это было в войну 1914-1918 годов, а вынести его через эти бреши за неприятельский фронт, в оперативную глубину. Теория указывала, что именно сюда надо направить новые средства борьбы - массу танков, мотопехоты, механизированной конницы и авиации. Их большая подвижность, огневая мощь и ударная сила позволяют взломать неподвижный фронт изнутри, а это даст возможность развернуть широкие маневренные действия. Основными принципами такой операции являются не линейные, а глубокие удары огромной пробивной силы. Нанесение глубокого удара понималось как одновременное уничтожение, подавление и сковывание не только тех войск обороняющегося, которые предназначены к отражению удара с фронта, но и тех, что находятся позади фронта, в его оперативной глубине, а также воздействие по тылам, штабам, железнодорожным узлам и т. д. Непременными принципами успешности глубокого удара должны быть: завоевание господства в воздухе, изоляция района сражения от подходящих резервов противника и воспрещение подачи материальных средств его атакованным войскам. Этот способ ведения оперативных действий получил название глубокой операции.
Разработка теории глубокой операции является большим достижением советской военно-теоретической мысли. Изложение основ этой операции не входит в задачу настоящей статьи. Здесь мы укажем только на ее сущность. Одновременное поражение оперативной обороны мыслилось осуществлять посредством удара с фронта с целью прорывы тактической обороны противника и образования в ней бреши и удара в глубину через эту брешь для прорыва оперативной обороны, осуществляемых в тесном взаимодействии с авиацией. Соответственно этому оперативное построение ударной группы наступающего должно состоять из эшелона прорыва (в основном пехота, усиленная танками и артиллерией), эшелона развития прорыва (механизированный корпус(46), конница, мотопехота) и авиационной группы.
________________
44. Варфоломеев Н. Ударная армия. М., Воениздат, 1933, стр. 178.
45. Англо-франко-американские войска за четыре месяца наступления в 1918 году продвинулись на 100 километров.
46. Несколько механизированных корпусов могли образовать мотомеханизированную армию, а соединение мехкорпусов с конницей - конномеханизированную армию или группу (КМГ).
Искусство ведения операции стало заключаться о том, чтобы действия ударных, сковывающих и демонстративных групп, а также эшелонов прорыва, развития прорыва, авиации, тактически не связанных между собою, объединить по фронту и в глубину, на земле и в воздухе в такой ударный механизм, который обеспечивал бы одно целеустремленное и непрерывное воздействие на оперативную группировку противника до полного ее разгрома.
Чрезвычайно важная роль в установлении правильного методологического подхода к изучению операций, основанного на марксистско-ленинском понимании специфической природы вооруженной борьбы, принадлежит В. К. Триандафиллову. Он первым стал придавать важнейшее значение изучению характера операций в политико-экономическом, материально-техническом, оперативно-тактическом и стратегическом отношениях. Поэтому не случайно свой выдающийся труд он озаглавил «Характер операций современных армий». «Книга перевернула многие мозги, - писалось в редакционном предисловии к ее второму изданию, - изменила привычный ход мышления очень и очень многих оперативных работников»(48).
Крупная заслуга Триандафиллова заключается также в том, что он верно поставил вопрос о необходимости основывать искусство ведения операций не на «интуиции» и «чутье» полководца, а на определенном расчете сил и средств времени и пространства. «…Оперативное искусство, - писал он, - не только должно, но и может поддаваться известному расчетному обоснованию»(49).
Утверждая, что оперативное искусство не существует вне определенных норм, Триандафиллов был далек от мысли «рассматривать оперативное искусство как своего рода бухгалтерию…»(50). По его мнению, искусство заключается в том, чтобы правильно учитывать оперативное значение всех, обычно изменчивых, элементов обстановки и верно определять те силы и средства, которые нужны для разрешения данной конкретной задачи, и правильно распределять их по соединениям и объединениям.
Теория глубокой операции впервые была разработана в Советском Союзе. В середине 30-х годов ни одна армия в мире не имела столь полно разработанную военную теорию как наша Советская Армия. Она соответствовала характеру будущей большой войны как борьбы массовых армий, богато насыщенных новейшими техническими средствами, использование которых в оперативном масштабе было целесообразным только в форме глубокой операции. В связи с необоснованными репрессиями в 1937-1938 годах многие положения теории глубокой операции были поставлены под сомнение, поскольку в ее разработке принимали активное участие военные деятели, подвергшиеся репрессиям.
Это обстоятельство, а также неправильные выводы из опыта ограниченной войны в Испании 1936-1939 гг., реализация которых привела к расформированию механизированных корпусов в 1939 голу, ограничению авиации тактическими рамками действий над полем боя и т. д., по существу возвращало нашу мысль к линейным формам вооруженной борьбы в оперативном масштабе.
________________
48. Триандафиллов В. Характер операций современных армий. М., Воениздат, 1937, стр. 11.
49. Там же, стр. 224.
50. Там же, стр. 225.
Таким образом, высшее достижение нашей военно-теоретической мысли было временно предано забвению. Опыт первого года второй мировой войны показал, что ненцы весьма основательно и с успехом использовали наши научные достижения в области теории оперативного искусства. Мы стали поспешно пересматривать свои взгляды, вносить серьезные изменения в организационную структуру войск. Но времени было мало. Вскоре началась Великая Отечественная война. Потребовались огромные усилия, чтобы ликвидировать эти крупные недостатки в ходе уже начавшейся войны.
В полном противоречии с исторической правдой немецкий фельдмаршал Эрих фон Манштейн утверждает, что советское командование якобы научилось у немцев в ходе войны целесообразной организации танков в танковые и механизированные корпуса и одновременно приняло немецкий способ глубокого прорыва(51). Не имея возможности подробно остановиться на этом вопросе, укажем только следующее.
Известно, что главным источником для суждения об оперативнo-тактических приемах той или иной армии обычно служат уставы. Германский устав «Вождение войск», принятый в 1933 году, не содержал в себе и намеков на глубокий бой и операцию в том смысле, в каком они уже трактовались в книге советского исследователя Г. С. Иссерсона «Эволюция оперативного искусства», вышедший осенью 1932 года, а также в лекциях по тактике, прочитанных в том же году на оперативном факультете Военной академии им. М. В. Фрунзе.
Книга Г. С. Иссерсона оригинальной постановкой вопроса о новых формах вооруженной борьбы в оперативном масштабе обратила на себя внимание немецких военных исследователей. Так, в журнале «Militar Wochenblatt» в статье «Современный Чингиз-хан», опубликованной в апреле 1935 года, указывалось на новизну идей, изложенных в книге Г. Иссерсона, и рекомендовалось отнестись к ним со всей серьезностью, тем более, что советская промышленность может их (идеи) обеспечить соответствующим вооружением. Нужно сказать, что начиная с 30-х годов и особенно после выхода в свет в 1936 году нового полевого Устава Советской Армии, в котором были изложены основы глубокой тактики, германская военная мысль воспринимает советские идеи новых форм вооруженной борьбы. Их можно найти, например, в работах немецких генералов Людвига, Эрфурта и др. Наиболее характерной явилась работа генерал-лейтенанта А. Таузена «Проблемы тактического и оперативного использования танков», опубликованная в 1939 году. В ней рассматривается вопрос о прорыве фронта противника современными родами войск и о выброске в этот прорыв крупных танковых и моторизованных соединений для полного сокрушения атакованного неприятеля(52).
________________
51. Erich v. Manstein. Verlorene Siege. Bonn, 1955.
52. «Военный зарубежник» № 8, 1939.
* * *
Таким образом, теория оперативного искусства в Советской Армии вполне закономерно выделилась в самостоятельную отрасль военных знаний. Ее история - это систематическое, глубокое и всестороннее изучение непрерывно развивающихся социальной и материально-технической базы как Советской Армии, так и армий вероятных противников и их военной мысли. Исследование этих вопросов велось для того, чтобы своевременно определить, в каком направлении и как может пойти развитие теории операций, каково может быть ее идейное содержание и какие задачи для нее могут явиться главными, решающими. Создатели теории оперативного искусства М. Тухачевский, В. Триандафиллов и др., стремились выявить и изучить новые закономерности войны, творчески разработать соответствующие им средства и способы уничтожения вооруженных сил врага на театре военных действий, т. е. во фронтовой и армейской операциях, систематически проверять уже разработанные теоретические положения и заменять устаревшие новыми.
О научности или передовом характере той илы иной теории операций обычно судят по тому, насколько ее прогнозы оправдались, а разработанные ею формы и методы ведения операций выдержали практическую проверку на войне. Несмотря на некоторые недочеты (недостаточная разработка оперативной обороны и особенно отхода), теория оперативного искусства Советской Армии выдержала экзамен в Великой Отечественной войне и продолжает обогащаться новыми положениями, соответствующими современным условиям.
Военно-исторический журнал. 1962. № 3.
Краткая библиография работ автора статьи:
Майское наступление Западного фронта в 1920 г. (Краткий конспект лекции). М., 1939;
Противники о Первой Конной армии // ВИЖ. 1939. № 4;
Оперативный план разгрома белополяков на Украине в 1920 г. // ВИЖ. 1939. № 5;
Наступление дивизии по опыту гражданской войны (рец. на Ветошников П. Прорыв 33-й Кубанской дивизией оборонительной полосы белополяков (4-7 июля 1920 г.). М., 1939)// ВИЖ. 1940. № 2;
К 20-летию победы над панской Польшей // ВИЖ. 1940. № 5;
Военно-научное общество СССР (1920-1926 гг.) // ВИЖ. 1940. № 7;
Фронтовая операция по опыту гражданской войны (библиография) // Красная звезда. 1940. 28 июля;
Сталинский план разгрома белополяков и Врангеля // Труды академии [им. Фрунзе]. Вып. 3;
Контрудар Юго-западного фронта. М., 1941;
Советско-польская война 1920 г. Учебное пособие. М., 1941;
Борьба с танками в обороне. (Примеры и методы) // Военная мысль. 1942. № 10;
Форсирование водных преград. (Некоторые уроки из опыта летних боев 1943 г.) // Военная мысль. 1943. № 12;
Ясско-Кишиневская операция // Военный вестник. 1946. № 15;
Разгром немцев под Москвой // Военный вестник. 1946. № 19-20.