Чем примечательна литература 20-х годов о гражданской войне
В.П. Наумов в своей докторской диссертации («Советская историография империалистической интервенции и гражданской войны в СССР». М., 1971) отмечал, что современная историография, заново «открыв» интересный период работ 20-х годов, склонна к некоторой восторженности и апологетичности в его (периода) оценке. (Данный пассаж не вошёл в вышедшую в следующем году книгу «Летопись героической борьбы», которая «похудела» по сравнению с диссером почти вдвое.)
Думаю, не в последнюю очередь это было связано с определённым плюрализмом, присущим мемуарно-историческим работам того времени («мемуарно» - потому что писались они в основном непосредственными участниками событий). Обсуждение (нередко бурное) вышедших книг велось не только кулуарно, за ширмою военно-исторических обществ или на разборах в академиях, но и выливалось на страницы периодической печати. А там на должности и звания особо не смотрели, коммунист (да и беспартийный) всегда был готов рубануть правду-матку.
Примечательно в этом плане обсуждение книги А.И. Егорова «Львов-Варшава. 1920 год. Взаимодействие фронтов» (М.-Л., 1929). Написанная в остро-полемическом стиле «все геи, а я - д'Артаньян» (под «я» подразумевался, конечно, не только Егоров, но и весь состав РВС фронта), она вызвала вполне естественную реакцию со стороны не согласных с такой трактовкой событий. С криком «Товарищ Сталин! Обижают!» Егоров писал 20 декабря 1929 г.:
«Обстоятельства, связанные с критикой моей книга «Львов - Варшава», вынуждают меня беспокоить Вас и просить личного свидания для установления особо важных моментов, без чего я абсолютно не могу и просто не имею права дать необходимый ответ в печати, так как задетые вопросы носят глубоко принципиальный характер и имеют непосредственное отношение к работе и ответственности РВС Юго-Западного фронта, как такового».
Годом ранее Егоров уже пытался добиться разрешения опубликовать в будущей книге текст телеграммы Сталина Главкому Каменеву от 13.08.20, в которой Иосиф Виссарионович отказывается подписать распоряжение о передаче Западному фронту 12-й и 1-й Конной армий. Но Александру Ильичу отказали, а Ворошилов в ответном письме даже призывал его к людя́м быть мягше, а на вопросы смотреть ширше:
«Мне кажется необходимым обратить ваше внимание на одно обстоятельство. Нельзя забывать того, что мы с Вами не можем быть суровыми и объективными историками, так как в событиях мы принимали непосредственное участие, а кроме того, мы и в настоящее время являемся активными руководящими военными работниками. Вот почему я полагаю, что в исторических работах следует быть крайне осторожным. Между тем даже при беглом просмотре Вашей книги мне бросились в глаза некоторые крайне резкие формулировки и оценки, в особенности против т. Триандафилова, т. Каменева, т. Тухачевского. Некоторые места прямо портят стиль книги (например, Ваше примечание на стр. 47-48 об “апломбе” т. Триандафилова или характеристика методов управления Главкома словами: “безволие, колебание и неуверенность” и т.д.)...».
Р. Эйдеман в своей реплике по поводу рецензии М. Шварца на книгу Е. Шиловского «На Березине» (1928) также предлагал в критике тех или иных неудач/ошибочных решений не называть имён виновных, потому что таким образом «мы... будем... сознательно сеять недоверие к ее [Красной армии] кадрам, вышедшим из гражданской войны, подрывать основы боеспособности армии». «Не наш грех, а наша беда была в том, что мы все учились в самом процессе войны...»
Но вернёмся к ситуации вокруг книги Егорова. Ему сильно помогла вышедшая в «Правде» буквально на следующий день после его письма статья К.Е. Ворошилова «Сталин и Красная армия». После неё действия Юго-Западного фронта, как и жена Цезаря, были выше подозрений.
Одним из первых, кто это осознал, был видный историк и участник Гражданской войны В.А. Меликов, (со)автор таких работ как «Война с белополяками» (1925) и «Марна - 1914. Висла - 1920. Смирна - 1922» (1928). Если ранее он позволял себе неприкрытые инсинуации в адрес РВС ЮЗФ и считал, что 1-я Конная вполне успела бы помочь Тухачевскому («...если бы эта перегруппировка [12-й армии на Люблин и 1-й Конной на Замостье] началась 12-13 августа, то не только был бы обеспечен левый фланг западного фронта, но и удар Пилсудского из района Люблина был бы немыслим»), то в новых условиях все шишки-палки доставались Главкому и командованию Западным фронтом. Сначала он написал статью «Сражение на Висле в свете опыта майско-августовской кампании 1920 г. (политико-стратегический очерк)» (Война и революция. 1930. Кн. 10), а год спустя закрепил книгой с одноимённым названием, вышедшей в издательстве академии имени Фрунзе. После чего отправил её вождю вместе с верноподданическим посланием:
Великому вождю ленинской партии глубокоуважаемому и дорогому И.В.Сталину
Передаю Вам свою последнюю работу по Польско-Советской войне 1920 г. Генеральное сражение между Октябрьской революцией и Деникинщиной в 1919 году закончилось победой рабоче-крестьянских масс над контр-революцией.
Стоя во главе Южфронту Вы с Вашими знаниями, организационными талантами, стальной энергией и силой воли в огромной мере способствовали осуществлению этой исторической победы - за это факты и документы архива Красной Армии и Института Ленина.
Как тогда в тяжелые и кризисные октябрьско-ноябрьские дни 19 года в полном единодушии с Лениным Вы разгромили лучшие и квалифицированнейшие боевые дивизии Деникина (Орловско-Кромское сражение + Касторная) так и теперь благодаря Вашему руководству наша коммунистическая партия ведет 1/6 мира - СССР к величайшим победам, кои впервые видит мировая история человечества.
Но насколько Октябрьская революция оказалась счастливой имея Вас на Южном фронте в период истребительных боев с Деникинщиной, настолько она дала маху не имея на главном направлении - Варшавском Вас дорогой Иосиф Виссарионович.
Моя глубокая уверенность основанная на всестороннем изучении документов Польско-Советской войны 20 г. заключается в том, что если бы Вы были в июле и августе не на Юго-Зап. фронте, а на Западном фронте, то Вы никогда не допустили бы того хаотического управления, того беспримерного оперативно-стратегического фантазерства какое там было.
А это руководство и фантазерство не могло не кончится для нас печальным финалом, жестокой военной катастрофой между Вислой и Западным Бугом в августе 1920 г.
Я буду считать себя более чем счастливым если Вы найдете время и просмотрите мою работу, на которую я положил не мало сил. Правильна ли в основном она? Желаю Вам от всей души крепкого, бодрого здоровья, ибо Ваша жизнь, творчество и воля величайшее счастье для пролетариата всего мира и лучший пример, как надо жить и работать.
С коммун. приветом
Ваш В.Меликов
19-20/XI 31г.
Вспоминается, как год назад в беседе с одним хорошим знакомым зашла речь о военно-исторических работах по Гражданской войне (как советского времени, так и современных), какие моменты ещё не охвачены или их надо пересмотреть. И, помимо прочего, я заговорил о том, каким пробивным был Сталин в тот период, как он умел выбить из центра всё, что положено участку, за который он отвечает, и ещё немного сверху. И что в том случае, если бы он являлся членом РВС Западного фронта в период войны с поляками, то и подкрепления бы приехали вовремя, а армии Юго-Западного фронта ещё бы раньше. Потом я уже ознакомился с письмом Меликова и с удивлением прочитал то же мнение. Вот такие совпадения бывают.
В общем, с начала 30-х всю эту вольницу так или иначе прикрыли, после чего можно было критиковать либо троцкистов, либо врагов народа.
* * * * *
А вообще я хотел сначала просто сопоставить отрывки из двух работ в оценке одно и того же события, а оно вон как повернулось:
7 мая 1920 года в приказе № 228 по Туркестанскому фронту М.В.Фрунзе приказал призвать в ряды РККА 30 тысяч туземцев-мусульман Туркестанского края от 19 до 35 лет включительно*. При этом было приказано принять самые энергичные меры к широкой агитации среди населения в предстоящем призыве и задачах, возлагаемых на призываемых. ...
Мобилизация, проведенная М.В.Фрунзе, прошла успешно и дала туркестанским войскам около 25 000 пополнения**.
________________
* См. М.В.Фрунзе на фронтах гражданской войны [М., 1941], с.278.
** См. М.В.Фрунзе на фронтах гражданской войны, с.279.
Иванов А.Е. Деятельность М.В.Фрунзе по претворению в жизнь ленинских принципов советского военного строительства (октябрь 1917 г. - октябрь 1925 г.). Дис. канд. ист. наук. М., 1980.
До 1920 г. все создававшиеся мусульманские части комплектовались по принципу добровольчества. В 1920 г. в Туркестане был объявлен первый принудительный набор коренного населения. Намечено было взять в ряды РККА 30 тысяч человек, в порядке разверстки этой цифры на население по областям. Чтобы в тогдашних условиях, при полном отсутствии учета населения, сколько-нибудь сносно выполнить задачу привлечения на службу 30-тысячной массы населения, в армии никогда не служившего, нужно было проделать огромнейшую подготовительную агитационную и организационную работу. Агитационная кампания, разъяснявшая населению цели и задачи призыва, была развернута широко, но и она, благодаря огромным расстояниям, не всюду докатилась. А организационная работа была поставлена весьма плохо. Не было ни надлежащей, детальной проработки, ни заблаговременной отдачи распоряжений по производству призыва. Работа исполнительного аппарата срывалась, расстраивалась отменами распоряжений, разными дополнениями, изменениями сроков призыва и категорий призываемых, сыпавшимися из центрального руководящего органа. Колебания власти вызывали волнения в населении и создавали невыносимую обстановку работы. Недостаток внимания со стороны гражданских органов, по горло загруженных, правда, своей работой, и в пылу ее, не сумевших надлежаще оценить огромнейшей важности для всего строительства в Туркестане первого призыва коренного его населения в ряды армии, отношение кишлачных властей, сводившееся к тому, чтобы только на бумаге, числом дать требуемое по разверстке, втиснув сюда юнцов, старцев, больных или калек, - имели своим результатом то, что мобилизовано было много людей, к военной службе совершенно непригодных. Призыв не был личным, следовательно была возможность нанимать за себя других. Нанимавшиеся были нередко тем совершенно непригодным для армии материалом, о котором только что шла речь выше. Учету национально-бытовых особенностей призванного населения надлежащего внимания уделено не было. Снабжение работало с сильнейшими перебоями. Призванные были размещены в мало приспособленных для жилья помещениях. Командного состава (национального), отвечающего своему назначению, вовсе не было. При всем этом мобилизация протекала во время усилившегося басмаческого движения, отвлекавшего силы и средства Туркестанского фронта на борьбу с ним. Вполне понятно, что в этих условиях призыв не мог не кончиться (в общем и целом) неудачно. Он даже дал некоторое пополнение басмачам. Из созданных же национальных частей (например, Узбекская кавалерийская бригада) ни одна не имела сколько-нибудь продолжительного существования. В населении призыв оставил довольно печальную память, как всегда в таких случаях, с трудом изживаемую.
Захаров М. Национальное строительство в Красной армии. [Л.:] Штаб РККА. Управление по исследованию и использованию опыта войн, 1927.
В принципе, примеры укладываются в обозначенную выше коллизию: Иванов вслед за автором примечания к сборнику документов назвал результаты призыва успешными (нельзя же про Фрунзе говорить плохо); Захаров занял противоположную точку зрения, но без имён.
После смещения Хрущёва в исторической науке был краткий период безвластия, когда, казалось бы, ни на кого уже не надо оглядываться, но впереди уже маячила брежневщина:
Кстати надо сказать, что элементы субъективизма имеются и в некоторых произведениях военно-исторического плана. В наших военно-научных кругах подвергаются справедливой критике историки, которые, например, при оценке тех или иных операций Великой Отечественной войны руководствуются не тем, какое военно-политическое и стратегическое значение имели в действительности эти операции, а тем, какой пост занимают ныне лица, которым тогда было поручено руководить осуществлением этих операций. Чем выше занимаемый ими пост, тем сильнее, мол, надо «выпятить» операцию, «усилить» ее значение. И выпячивают, усиливают, словно и не подозревая, что тут же расстаются с партийной позицией принципиальных научных работников и сползают на позиции научных угодников. А ведь хорошо известно, что там, где начинается угодничество, кончается объективность и берет верх субъективизм.
Захаров М.В. Властное требование времени (О дальнейшем повышении научного уровня военного руководства) // Красная звезда. 1965. 4 февраля.
* * * * *
И, чтобы два раза не вставать, небольшая поправка для историков, которые будут списывать без проверки.
Наряду с территориальной системой партийным деятелям очень нравилась идея создания национальных формирований [прим. В 1925 году в национальных формированиях насчитывалось около 60 тысяч красноармейцев, т.е. почти 10% от всего личного состава армии]. Потратили десятки миллионов рублей, прежде чем поняли, что создание грузинской, украинской и прочих красных армий обходится слишком дорого и является миной замедленного действия для централизованного командования в случае войны.
Кудряшов С. Предисловие редактора / Вестник Архива Президента Российской Федерации. Красная Армия в 1920-е годы. М., 2007.
С идеей нацформирований всё было, конечно, значительно сложнее, чем описывает г-н Кудряшов, но вот с его численной оценкой точно не всё в порядке.
Действительно, ещё в ряде советских работ говорилось, что «к весне 1925 года национальные формирования составляли 10% численности всей Красной Армии». Некоторые авторы, правда, писали чуть иначе - 10% состава армии. Видимо, боевого, что соответствовало действительности - 9 нац. дивизий (4 украинские, 1 белорусская, 2 грузинские, 1 армянская, 1 азербайджанская) из 91 (включая скрытые). Но вот численность личного состава национальных частей была совсем не 10 процентов.
В докладе начальника ГУ РККА Левичева о национальных формированиях (8 мая 1926 г.) говорится, что в настоящее время их фактическая численность составляет 31 945 человек (по пятилетней программе, принятой в конце 1924 года, штатная численность нацчастей должна составлять 56 971 человек).
В докладе зам. начальника Штаба РККА Пугачёва (30 апреля 1927 г.) приводится ещё меньшая текущая численность - 29 489 человек.
В мае 1927 года в план внесли изменения в сторону уменьшения, но и его не смогли выполнить к 1929 году. Как констатировал доклад РВС СССР (27 июня 1929 г.): «Пятилетний план их развертывания... предусматривал формирование по договорным и автономным республикам и областям в 47.876 человек. На 1.1-29 г. этот план осуществлен не полностью: в нацчастях состоит 34.054 чел. ...»
Думаю, не в последнюю очередь это было связано с определённым плюрализмом, присущим мемуарно-историческим работам того времени («мемуарно» - потому что писались они в основном непосредственными участниками событий). Обсуждение (нередко бурное) вышедших книг велось не только кулуарно, за ширмою военно-исторических обществ или на разборах в академиях, но и выливалось на страницы периодической печати. А там на должности и звания особо не смотрели, коммунист (да и беспартийный) всегда был готов рубануть правду-матку.
Примечательно в этом плане обсуждение книги А.И. Егорова «Львов-Варшава. 1920 год. Взаимодействие фронтов» (М.-Л., 1929). Написанная в остро-полемическом стиле «все геи, а я - д'Артаньян» (под «я» подразумевался, конечно, не только Егоров, но и весь состав РВС фронта), она вызвала вполне естественную реакцию со стороны не согласных с такой трактовкой событий. С криком «Товарищ Сталин! Обижают!» Егоров писал 20 декабря 1929 г.:
«Обстоятельства, связанные с критикой моей книга «Львов - Варшава», вынуждают меня беспокоить Вас и просить личного свидания для установления особо важных моментов, без чего я абсолютно не могу и просто не имею права дать необходимый ответ в печати, так как задетые вопросы носят глубоко принципиальный характер и имеют непосредственное отношение к работе и ответственности РВС Юго-Западного фронта, как такового».
Годом ранее Егоров уже пытался добиться разрешения опубликовать в будущей книге текст телеграммы Сталина Главкому Каменеву от 13.08.20, в которой Иосиф Виссарионович отказывается подписать распоряжение о передаче Западному фронту 12-й и 1-й Конной армий. Но Александру Ильичу отказали, а Ворошилов в ответном письме даже призывал его к людя́м быть мягше, а на вопросы смотреть ширше:
«Мне кажется необходимым обратить ваше внимание на одно обстоятельство. Нельзя забывать того, что мы с Вами не можем быть суровыми и объективными историками, так как в событиях мы принимали непосредственное участие, а кроме того, мы и в настоящее время являемся активными руководящими военными работниками. Вот почему я полагаю, что в исторических работах следует быть крайне осторожным. Между тем даже при беглом просмотре Вашей книги мне бросились в глаза некоторые крайне резкие формулировки и оценки, в особенности против т. Триандафилова, т. Каменева, т. Тухачевского. Некоторые места прямо портят стиль книги (например, Ваше примечание на стр. 47-48 об “апломбе” т. Триандафилова или характеристика методов управления Главкома словами: “безволие, колебание и неуверенность” и т.д.)...».
Р. Эйдеман в своей реплике по поводу рецензии М. Шварца на книгу Е. Шиловского «На Березине» (1928) также предлагал в критике тех или иных неудач/ошибочных решений не называть имён виновных, потому что таким образом «мы... будем... сознательно сеять недоверие к ее [Красной армии] кадрам, вышедшим из гражданской войны, подрывать основы боеспособности армии». «Не наш грех, а наша беда была в том, что мы все учились в самом процессе войны...»
Но вернёмся к ситуации вокруг книги Егорова. Ему сильно помогла вышедшая в «Правде» буквально на следующий день после его письма статья К.Е. Ворошилова «Сталин и Красная армия». После неё действия Юго-Западного фронта, как и жена Цезаря, были выше подозрений.
Одним из первых, кто это осознал, был видный историк и участник Гражданской войны В.А. Меликов, (со)автор таких работ как «Война с белополяками» (1925) и «Марна - 1914. Висла - 1920. Смирна - 1922» (1928). Если ранее он позволял себе неприкрытые инсинуации в адрес РВС ЮЗФ и считал, что 1-я Конная вполне успела бы помочь Тухачевскому («...если бы эта перегруппировка [12-й армии на Люблин и 1-й Конной на Замостье] началась 12-13 августа, то не только был бы обеспечен левый фланг западного фронта, но и удар Пилсудского из района Люблина был бы немыслим»), то в новых условиях все шишки-палки доставались Главкому и командованию Западным фронтом. Сначала он написал статью «Сражение на Висле в свете опыта майско-августовской кампании 1920 г. (политико-стратегический очерк)» (Война и революция. 1930. Кн. 10), а год спустя закрепил книгой с одноимённым названием, вышедшей в издательстве академии имени Фрунзе. После чего отправил её вождю вместе с верноподданическим посланием:
Великому вождю ленинской партии глубокоуважаемому и дорогому И.В.Сталину
Передаю Вам свою последнюю работу по Польско-Советской войне 1920 г. Генеральное сражение между Октябрьской революцией и Деникинщиной в 1919 году закончилось победой рабоче-крестьянских масс над контр-революцией.
Стоя во главе Южфронту Вы с Вашими знаниями, организационными талантами, стальной энергией и силой воли в огромной мере способствовали осуществлению этой исторической победы - за это факты и документы архива Красной Армии и Института Ленина.
Как тогда в тяжелые и кризисные октябрьско-ноябрьские дни 19 года в полном единодушии с Лениным Вы разгромили лучшие и квалифицированнейшие боевые дивизии Деникина (Орловско-Кромское сражение + Касторная) так и теперь благодаря Вашему руководству наша коммунистическая партия ведет 1/6 мира - СССР к величайшим победам, кои впервые видит мировая история человечества.
Но насколько Октябрьская революция оказалась счастливой имея Вас на Южном фронте в период истребительных боев с Деникинщиной, настолько она дала маху не имея на главном направлении - Варшавском Вас дорогой Иосиф Виссарионович.
Моя глубокая уверенность основанная на всестороннем изучении документов Польско-Советской войны 20 г. заключается в том, что если бы Вы были в июле и августе не на Юго-Зап. фронте, а на Западном фронте, то Вы никогда не допустили бы того хаотического управления, того беспримерного оперативно-стратегического фантазерства какое там было.
А это руководство и фантазерство не могло не кончится для нас печальным финалом, жестокой военной катастрофой между Вислой и Западным Бугом в августе 1920 г.
Я буду считать себя более чем счастливым если Вы найдете время и просмотрите мою работу, на которую я положил не мало сил. Правильна ли в основном она? Желаю Вам от всей души крепкого, бодрого здоровья, ибо Ваша жизнь, творчество и воля величайшее счастье для пролетариата всего мира и лучший пример, как надо жить и работать.
С коммун. приветом
Ваш В.Меликов
19-20/XI 31г.
Вспоминается, как год назад в беседе с одним хорошим знакомым зашла речь о военно-исторических работах по Гражданской войне (как советского времени, так и современных), какие моменты ещё не охвачены или их надо пересмотреть. И, помимо прочего, я заговорил о том, каким пробивным был Сталин в тот период, как он умел выбить из центра всё, что положено участку, за который он отвечает, и ещё немного сверху. И что в том случае, если бы он являлся членом РВС Западного фронта в период войны с поляками, то и подкрепления бы приехали вовремя, а армии Юго-Западного фронта ещё бы раньше. Потом я уже ознакомился с письмом Меликова и с удивлением прочитал то же мнение. Вот такие совпадения бывают.
В общем, с начала 30-х всю эту вольницу так или иначе прикрыли, после чего можно было критиковать либо троцкистов, либо врагов народа.
* * * * *
А вообще я хотел сначала просто сопоставить отрывки из двух работ в оценке одно и того же события, а оно вон как повернулось:
7 мая 1920 года в приказе № 228 по Туркестанскому фронту М.В.Фрунзе приказал призвать в ряды РККА 30 тысяч туземцев-мусульман Туркестанского края от 19 до 35 лет включительно*. При этом было приказано принять самые энергичные меры к широкой агитации среди населения в предстоящем призыве и задачах, возлагаемых на призываемых. ...
Мобилизация, проведенная М.В.Фрунзе, прошла успешно и дала туркестанским войскам около 25 000 пополнения**.
________________
* См. М.В.Фрунзе на фронтах гражданской войны [М., 1941], с.278.
** См. М.В.Фрунзе на фронтах гражданской войны, с.279.
Иванов А.Е. Деятельность М.В.Фрунзе по претворению в жизнь ленинских принципов советского военного строительства (октябрь 1917 г. - октябрь 1925 г.). Дис. канд. ист. наук. М., 1980.
До 1920 г. все создававшиеся мусульманские части комплектовались по принципу добровольчества. В 1920 г. в Туркестане был объявлен первый принудительный набор коренного населения. Намечено было взять в ряды РККА 30 тысяч человек, в порядке разверстки этой цифры на население по областям. Чтобы в тогдашних условиях, при полном отсутствии учета населения, сколько-нибудь сносно выполнить задачу привлечения на службу 30-тысячной массы населения, в армии никогда не служившего, нужно было проделать огромнейшую подготовительную агитационную и организационную работу. Агитационная кампания, разъяснявшая населению цели и задачи призыва, была развернута широко, но и она, благодаря огромным расстояниям, не всюду докатилась. А организационная работа была поставлена весьма плохо. Не было ни надлежащей, детальной проработки, ни заблаговременной отдачи распоряжений по производству призыва. Работа исполнительного аппарата срывалась, расстраивалась отменами распоряжений, разными дополнениями, изменениями сроков призыва и категорий призываемых, сыпавшимися из центрального руководящего органа. Колебания власти вызывали волнения в населении и создавали невыносимую обстановку работы. Недостаток внимания со стороны гражданских органов, по горло загруженных, правда, своей работой, и в пылу ее, не сумевших надлежаще оценить огромнейшей важности для всего строительства в Туркестане первого призыва коренного его населения в ряды армии, отношение кишлачных властей, сводившееся к тому, чтобы только на бумаге, числом дать требуемое по разверстке, втиснув сюда юнцов, старцев, больных или калек, - имели своим результатом то, что мобилизовано было много людей, к военной службе совершенно непригодных. Призыв не был личным, следовательно была возможность нанимать за себя других. Нанимавшиеся были нередко тем совершенно непригодным для армии материалом, о котором только что шла речь выше. Учету национально-бытовых особенностей призванного населения надлежащего внимания уделено не было. Снабжение работало с сильнейшими перебоями. Призванные были размещены в мало приспособленных для жилья помещениях. Командного состава (национального), отвечающего своему назначению, вовсе не было. При всем этом мобилизация протекала во время усилившегося басмаческого движения, отвлекавшего силы и средства Туркестанского фронта на борьбу с ним. Вполне понятно, что в этих условиях призыв не мог не кончиться (в общем и целом) неудачно. Он даже дал некоторое пополнение басмачам. Из созданных же национальных частей (например, Узбекская кавалерийская бригада) ни одна не имела сколько-нибудь продолжительного существования. В населении призыв оставил довольно печальную память, как всегда в таких случаях, с трудом изживаемую.
Захаров М. Национальное строительство в Красной армии. [Л.:] Штаб РККА. Управление по исследованию и использованию опыта войн, 1927.
В принципе, примеры укладываются в обозначенную выше коллизию: Иванов вслед за автором примечания к сборнику документов назвал результаты призыва успешными (нельзя же про Фрунзе говорить плохо); Захаров занял противоположную точку зрения, но без имён.
После смещения Хрущёва в исторической науке был краткий период безвластия, когда, казалось бы, ни на кого уже не надо оглядываться, но впереди уже маячила брежневщина:
Кстати надо сказать, что элементы субъективизма имеются и в некоторых произведениях военно-исторического плана. В наших военно-научных кругах подвергаются справедливой критике историки, которые, например, при оценке тех или иных операций Великой Отечественной войны руководствуются не тем, какое военно-политическое и стратегическое значение имели в действительности эти операции, а тем, какой пост занимают ныне лица, которым тогда было поручено руководить осуществлением этих операций. Чем выше занимаемый ими пост, тем сильнее, мол, надо «выпятить» операцию, «усилить» ее значение. И выпячивают, усиливают, словно и не подозревая, что тут же расстаются с партийной позицией принципиальных научных работников и сползают на позиции научных угодников. А ведь хорошо известно, что там, где начинается угодничество, кончается объективность и берет верх субъективизм.
Захаров М.В. Властное требование времени (О дальнейшем повышении научного уровня военного руководства) // Красная звезда. 1965. 4 февраля.
* * * * *
И, чтобы два раза не вставать, небольшая поправка для историков, которые будут списывать без проверки.
Наряду с территориальной системой партийным деятелям очень нравилась идея создания национальных формирований [прим. В 1925 году в национальных формированиях насчитывалось около 60 тысяч красноармейцев, т.е. почти 10% от всего личного состава армии]. Потратили десятки миллионов рублей, прежде чем поняли, что создание грузинской, украинской и прочих красных армий обходится слишком дорого и является миной замедленного действия для централизованного командования в случае войны.
Кудряшов С. Предисловие редактора / Вестник Архива Президента Российской Федерации. Красная Армия в 1920-е годы. М., 2007.
С идеей нацформирований всё было, конечно, значительно сложнее, чем описывает г-н Кудряшов, но вот с его численной оценкой точно не всё в порядке.
Действительно, ещё в ряде советских работ говорилось, что «к весне 1925 года национальные формирования составляли 10% численности всей Красной Армии». Некоторые авторы, правда, писали чуть иначе - 10% состава армии. Видимо, боевого, что соответствовало действительности - 9 нац. дивизий (4 украинские, 1 белорусская, 2 грузинские, 1 армянская, 1 азербайджанская) из 91 (включая скрытые). Но вот численность личного состава национальных частей была совсем не 10 процентов.
В докладе начальника ГУ РККА Левичева о национальных формированиях (8 мая 1926 г.) говорится, что в настоящее время их фактическая численность составляет 31 945 человек (по пятилетней программе, принятой в конце 1924 года, штатная численность нацчастей должна составлять 56 971 человек).
В докладе зам. начальника Штаба РККА Пугачёва (30 апреля 1927 г.) приводится ещё меньшая текущая численность - 29 489 человек.
В мае 1927 года в план внесли изменения в сторону уменьшения, но и его не смогли выполнить к 1929 году. Как констатировал доклад РВС СССР (27 июня 1929 г.): «Пятилетний план их развертывания... предусматривал формирование по договорным и автономным республикам и областям в 47.876 человек. На 1.1-29 г. этот план осуществлен не полностью: в нацчастях состоит 34.054 чел. ...»