За что присваивают докторские степени
В науке нет легких путей
(Письмо в редакцию)
В последние годы наряду с обычным порядном защиты диссертаций ученые степени кандидата и доктора наук нередко присваиваются и за те труды, взятые в совокупности, которые хотя и не разрабатывались, как диссертации, но представляют большую ценность для науки и практики. Это дает хорошую возможность для роста научных кадров, поднимает значение трудов, создаваемых отдельными исследователями на протяжении длительного времени.
Вместе с тем присвоение ученой степени по совокупности выполненных работ требует от советов вузов особо тщательного подхода, точной оценки, соответствуют ли представленные соискателем работы уровню диссертаций, разработанных обычным порядком, насколько велико их научное и практическое значение. И здесь должно строго предъявляться требование самостоятельности, глубины и оригинальности исследования, а труды, выдвигаемые для присуждения докторской степени, должны содержать, как указывается в постановлениях партии и правительства, еще и решение крупной проблемы, вносящей значительный вклад в науку.
Именно так и подходят к делу советы академий, решая вопрос о присуждении ученой степени по совокупности трудов соискателя. Но случается порой, что подобным трудам дается неправильная, явно завышенная оценка и тем самым ставится под удар высокое значение советского научного диплома. Подобные ошибки, если их замалчивать, вредны еще и тем, что они ведут к снижению качества научных работ, подготавливаемых для защиты обычным порядком, - ведь их авторы вправе кивать на неполноценные, но признанные достойными присуждения ученой степени труды. Наносится в таких случаях и серьезный ущерб воспитанию научных кадров.
Эти соображения и заставили нас взяться за перо. Мы, авторы этого письма, питаем чувство большого уважения к Академии бронетанковых войск, выпускниками которой являемся, но не можем не отметить серьезную, на наш взгляд, ошибку, допущенную советом академии. Недавно он ходатайствовал перед Высшей аттестационной комиссией разрешить ему провести защиту на соискание ученой степени доктора исторических наук по совокупности выполненных работ. Соискателем при этом выступает начальник кафедры истории войн и военного искусства академии кандидат военных наук, доцент генерал-майор танковых войск И. Е. Крупченко.
Чем руководствовались члены совета академии при обсуждении данного вопроса, сказать трудно. Ведь даже при беглом ознакомлении с работами, представленными И. Е. Крупченко к защите, не трудно убедиться, что соискатель, избрав серьезную тему «Танки и военное искусство», идет к вершинам науки не с веским грузом оригинально разработанных проблем, научных открытий, глубоких исследований, обстоятельных теоретических обобщений, а с легким портфелем рецензий, небольших методических, учебно-воспитательных и военно-исторических статей, отдельных глав и разделов учебников по истории военного искусства.
Чтобы не быть голословными, обратимся, например, к значащейся в списке «основных научных трудов» соискателя статье «6-я гвардейская танковая армия в Хингано-Мукденской операции» («Военно-исторический журнал» № 12, 1962 г.). Статья начинается с весьма веского замечании автора: «В ходе минувшей войны было немало таких операций, опыт которых дает возможность сделать ряд весьма важных обобщений и поучительных выводов для современной теории и практики оперативного искусства и тактики». Подобное вступление, бесспорно, привлекает внимание к статье, и читатель надеется найти в ней эти выводы и обобщения.
Но, увы! Автор не пошел дальше громкой преамбулы. Он не сделал ни одного научно обоснованного вывода из особенностей действий войск 6-й гвардейской танковой армии, не пояснил, какое же они имеют значение для развития оперативного искусства и тактики в современных условиях. Получилась обычная статья описательного характера, в которой излагаются вопросы, известные задолго до ее появления из других источников.
И. Е. Крупченко без всяких оговорок зачисляет в свой актив коллективные труды, где он является лишь одним из соавторов. Известно, например, что работа «Методика преподавания истории военного искусства в военных академиях Советской Армии» выполнена авторским коллективом из восьми человек и выпущена под редакцией генерал-майора Е. А. Разина. Точно так же глава «Военное искусство во второй период Великой Отечественной войны» учебника «История военного искусства» (издание Академии БТВ, 1956 г.) написана соискателем в соавторстве с В. С. Федоренко.
Подавляющее большинство «основных научных работ» соискателя представляют собой журнальные рецензии на статьи Большой Советской Энциклопедии, на популярные брошюры и мемуарную литературу, учебные пособия по истории военного искусства, статьи по методике преподавания истории военного искусства. Сюда же включен доклад на торжественном собрании, посвященном 150-й годовщине Отечественной войны 1812 года, главы учебников по истории военного искусства периода первой и второй половины XIX века, когда, как известно, танки вовсе не существовали. Более того, соискатель представляет к защите обычную юбилейную статью «Кузница кадров бронетанковых войск» и статью «Военно-исторические работы Франца Меринга». Эти работы, на наш взгляд, большой научной ценности не представляют и не имеют прямого отношения к выдвинутой соискателем теме.
Именно с этой точки зрения обращают на себя внимание рецензии И. Е. Крупченко на статьи Большой Советской Энциклопедии. Они представляют собой пересказ статей, опубликованных в энциклопедии, с некоторыми уточнениями и общими комментариями. В рецензиях нет ни постановки, ни хотя бы частичного решения актуальных вопросов военной истории и военного искусства. Конечно, подобные статьи в какой-то мере способствовали более полному пониманию читателями материалов Большой Советской Энциклопедии, посвященных военным вопросам. Однако этого недостаточно, чтобы представлять их для соискания ученой степени доктора исторических наук.
Не нашли мы научной постановки вопросов, самостоятельных решений и глубоких теоретических обобщений во многих других рецензиях и работах соискателя. Обратимся, скажем, к рецензии на книгу полковника Д. В. Вержховского «Первая мировая война 1914-1918 гг.». Здесь И. Е. Крупченко было над чем поразмыслить, была возможность дать научно обоснованные выводы и теоретические обобщения. Но, к сожалению, этого не случилось. Разбирая раздел книги «Изменение организации родов войск», рецензент сделал весьма общее замечание, что в данном разделе «нет характеристики развития новых родов войск», но даже в сжатой форме не изложил собственные взгляды по данному вопросу.
Что же касается трудов «История военного искусства» (издание Академии БТВ, 1956 г.). «История военного искусства» (издание Академии БТВ, 1960 г.) и «История военного искусства» (Военно-исторический очерк в двух томах. Воениздат, 1963 г.), в разработке которых принимал участие соискатель, то, во-первых, это плоды коллективного творчества, а, во-вторых, главы, разработанные соискателем, похожи друг на друга, как две капли воды, особенно в двух последних изданиях. Здесь идентичны не отдельные предложения и абзацы, а целые страницы и части глав. Разработанные И. Е. Крупченко главы не содержат ни одной мысли, не высказанной ранее в работах других авторов. К тому же содержание этих работ в основном не имеет отношения к «танковой» проблеме, выдвинутой как общая тема соискателя.
Возьмем, например, главу IX учебника «История военного искусства» (издание Академии БТВ, 1960 г.) и главу четвертую второго тома краткого исторического очерка «История военного искусства» (Воениздат, 1963 г.). Они в буквальном смысле близнецы. Текст на страницах 347-360 учебника, начиная со слов: «Неудачный исход операций...» почти в точности повторяется на страницах 158-172 второго тома труда «История военного искусства».
В этой связи следует заметить, что глава 4-я, разработанная соискателем для труда «История военного искусства» (Воениздат, 1963 г., том второй), имеет поразительное сходство с главой VII второго тома учебника «История военного искусства», разработанной соискателем в соавторстве с К. С. Федоренко (издание Академии БТБ, 1956 г.). Правда, соискатель внес некоторые изменения в материал нового издания путем слияния нескольких абзацев в один, добавления одного или ряда слов в предложении, замены одних слов другими, изменения временных границ начала и конца боевых действий, но сути дела это не изменило.
Вот на стр. 352-й учебника «История военного искусства» (издание Академии БТВ, 1960 г.) соискатель пишет: «Стрелковые полки обороняли участки шириной в 7-8 км каждый. Их боевые порядки также были двухэшелонными. Оборона строилась по принципу создания батальонных районов (2-2,5 км по фронту и около 1 км в глубину)». В кратком историческом очерке «История военного искусства» (Воениздат, 1963 г., том 2. стр. 161) эти мысли изложены в такой формулировке: «Стрелковые полки дивизии обороняли участки шириной 7-8 км. Их боевые порядки строились в два эшелона. Оборона состояла из батальонных районов (3-5 км по фронту и около 1 км в глубину)».
Приводить другие подобные выдержки, думается, нет смысла. Каждый, кто этим заинтересуется, может убедиться в справедливости сказанного. Но тогда соискателю можно задать вопрос: правомерно ли представление двух работ аналогичного содержания в качестве двух самостоятельных трудов? Нам кажется, нет. Этого делать нельзя.
Выходит, соискатель в абсолютном большинстве своих «научных и учебно-методических трудов» не смог поставить и самостоятельно решить ни одной сколько-нибудь значительной проблемы, содержащей поистине научные выводы, рекомендации или глубокие обобщения. Не утруждал он себя и выбором для исследования сложных и нерешенных вопросов.
Нам все это кажется весьма странным. Ведь И. Е. Крупченко обладает и способностями, и опытом научно-исследовательской и педагогической работы. Его перу принадлежит ценная статья «Танковые армии в Берлинской операции» («Военно-исторический журнал» № 7, 1960 г.), в которой на основе ранее опубликованных и архивных материалов убедительно показаны плюсы и минусы боевого использования танковых армий, приведены интересные, ранее неизвестные фанты. В статье сделаны обстоятельные выводу и предложения по возможному боевому применению танковых объединений к современных условиях. Но, к великому сожалению, таких работ в научном активе соискателя насчитываются лишь единицы.
И. Е. Крупченко полон сил и энергии, он вполне способен взятую им очень интересную тему разработать на высоком научно-теоретическом уровне. Ему по плечу достичь тех сияющих вершим науки, о которых говорил Карл Маркс, идя не по столбовой дороге, а карабкаясь по каменистым тропам. Думается, что это принесло бы соискателю и большее моральное удовлетворение. А главное, наша наука обогатилась бы новым фундаментальным трудом, который заполнил бы еще имеющиеся «белые пятна» в военной истории и теории.
Мы могли высказать свои соображения, не обращаясь к помощи газеты, но избрали этот путь потому, что в данном случае речь идет не только об одном случае неправильного подхода к выбору трудов для присвоения ученой степени. Вопрос касается повышения ответственности советов вузов, всей научной общественности за качество и глубину теоретических исследований, поднятия общего уровня нашей науки, призванной выполнять высокое предназначение, определенное ей Программой Коммунистической партии.
Полковник С. СУХАЧЕВ.
Подполковник А. ТОНКИХ,
кандидат военных наук.
Красная звезда. 1964. 29 августа.
ЗАЩИТА ДОКТОРСКОЙ ДИССЕРТАЦИИ
(И. Е. Крупченко)
В ВОЕННОЙ академии бронетанковых войск 11 февраля 1965 года состоялась защита генерал-майором танковых войск И. Е. Крупченко опубликованных трудов на соискание ученой степени доктора исторических наук.
И. Е. Крупченко написано и издано свыше сорока работ, из которых на защиту было представлено двадцать два военно-исторических труда, объединенных темой «Танки и военное искусство». В их числе: восемь глав двухтомного военно-исторического очерка ««История военного искусства» и девять глав учебника по истории войн и военного искусства для высших военно-учебных заведений, а так же материалы по боевому применению бронетанковых войск в операциях Великой Отечественной войны, помещенные в третьем и пятом томах «Истории Великой Отечественной войны», и несколько статей, опубликованных в «Военно-историческом журнале».
Основные научные результаты вынесенных докторантом на защиту трудов были изложены им в печатном небольшом, но весьма обстоятельном докладе «Танки и военное искусство». Он убедительно показал, что в представленных к публичной защите работах поставлены, а в ряде случаев и решены следующие важные проблемы: условия и предпосылки зарождения бронетанковых войск и опыт их боевого применения в операциях первой мировой войны; опыт организационного строительство бронетанковых войск армий иностранных государств в период между первой и второй мировыми войнами и их боевое применение в операциях первого периода второй мировой войны; история создания и боевое применение советских бронетанковых и механизированных войск в важнейших операциях Великой Отечественной войны, а также наиболее целесообразные способы передвижения танковых и механизированных соединений и объединений при перегруппировках и пути достижения ими высоких темпов наступления; влияние танков на боевое применение других родов войск и на изменение условий и характера вооруженной борьбы в целом; использование опыта второй мировой войны в современных условиях.
Ко времени защиты на труды и обобщающий доклад было получено около тридцати отзывов от различных организаций, в том числе от Военно-научного управления Генерального штаба, от большинства военных академий, Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, а также от видных ученых. В них был сделан всесторонний разбор и дана в основном положительная оценка опубликованных работ И. Е. Крупченко.
Официальными оппонентами на защите выступили доктора исторических наук профессора генерал-майор П. А. Жилин, полковник А. А. Строков и доктор технических наук профессор генерал-майор инженерно-технической службы А. Г. Козлов. Все они характеризовали военно-исторические труды И. Е. Крупченко как важный вклад в советскую военно-историческую и военную науку в целом. Отмечая теоретическое и практическое значение его трудов, оппоненты указывали на их широкое использование в учебном процессе высших военно-учебных заведений. В обсуждении доклада докторанта принимали участие и неофициальные оппоненты: профессор генерал-лейтенант В. Г. Позняк, доктор военных наук генерал-майор танковых войск Г. Т. Завизион, доктор технических наук, профессор полковник А. К. Фрумкин, кандидат исторических наук М. Г. Брагин, которые также положительно оценили работы И. Е. Крупченко.
В заключение выступил доцент генерал-полковник танковых войск П. А. Марков. Кратко охарактеризовав научно-педагогическую деятельность соискателя и положительно оценив его основные научные труды, он выразил удовлетворение состоявшейся защитой.
Вместе с тем в выступлениях на Совете и в отзывах на доклад и труды были названы следующие основные недостатки: отсутствие достаточно полного анализа историографии темы, что несколько затрудняет ориентировку читателя в определении новизны выдвинутых диссертантом отдельных положений; не во всех опубликованных трудах имеется научный аппарат.
Совет Военной академии бронетанковых войск вынес решение просить Высшую аттестационную комиссию присудить И. Е. Крупченко ученую степень доктора исторических наук.
Пленум Высшей аттестационной комиссии при Министерстве высшего и среднего специального образования СССР присудил ученую степень доктора исторических наук генерал-майору танковых войск И. Е. Крупченко на основании защищенных им в Совете Военной академии бронетанковых войск опубликованных научных работ по совокупности.
Подполковник
П. Дмитриев
Военно-исторический журнал. 1965. № 11.
* * * * *
В дальнейшем Иван Ефимович тоже в основном подвизался на почве написания коллективных работ, к примеру, «Советские танковые войска» (М., 1973) или «Строительство и боевое применение советских танковых войск в годы Великой Отечественной войны» (М., 1979). Также он был соавтором ряда учебников по военной истории для военных же ВУЗов. Сольное творчество исчерпывалось парой брошюрок для общества «Знание». Возможно, конечно, что у него есть какие-нибудь крупные работы с грифом «ДСП» или даже «Секретно», потому широкая публика (включая меня) о них и не знает. Тем не менее, товарищу Крупченко удалось сделать оригинальный вклад в историю советских танковых войск. Но обо всём по порядку.
Как в советской литературе 60-х годов описывали реорганизацию автобронетанковых войск в 1939-1941 гг.? Ограниченный опыт применения танков в Испании был понят неправильно и на основании этого поспешно и опрометчиво расформировали/упразднили механизированные/танковые корпуса, создав вместо них отдельные танковые/механизированные бригады и полки. В краткой истории Великой Отечественной войны 1965 года эту реорганизацию назвали даже «вредной». Далее, посмотрев на триумфальное применение немцами крупных танковых соединений в Западной Европе, советское руководство начало спешно проворачивать фарш обратно - заново формировать механизированные корпуса из двух танковых и одной моторизованной дивизий каждый. Но так как времени оставалось мало, а мехкорпусов запланировали много (что некоторые издания прямо считали ошибкой Генштаба), то война их застала в неподготовленном виде.
И даже преодоление «(хрущёвского) субъективизма» не поменяло данной оценки: в юбилейном труде «50 лет Вооруженных Сил СССР» (М., 1968) вся эта история излагалась по-прежнему:
«Сложное и трудное время переживали накануне войны бронетанковые войска Красной Армии. Вследствие неправильной оценки опыта боев в Испании в 1939 г. были расформированы существовавшие с 1933 г. механизированные корпуса. Но уже в середине 1940 г. стала очевидна ошибочность этого шага. Поэтому в 1940 г. были созданы 9 механизированных корпусов. В феврале - марте 1941 г. началось формирование еще 20 механизированных корпусов, в составе двух танковых и одной моторизованной дивизии каждый. Однако формирование в короткие сроки такого большого количества бронетанковых войск не соответствовало наличию и возможному поступлению боевых машин, ремонтных средств, технических и командных кадров. Для их полного укомплектования требовалось более 15 тыс. танков Т-34 и КВ. Промышленность же могла дать в 1941 г. около 5,5 тыс. танков всех типов. В результате большинство корпусов оказалось неукомплектованными».
Вот тут-то И.Е. Крупченко и публикует в «Военно-историческом журнале» (1968, № 5) статью «Развитие танковых войск в период между первой и второй мировыми войнами» (в ней затрагиваются не только отечественные бронесилы, но и ряда зарубежных великих держав). Уже в её начале автор обещает немножечко потрясти основы: «Даже такой вопрос, как расформирование танковых* корпусов в 1939 г. и создание механизированных корпусов в 1940-1941 годах, до сих пор освещается не совсем точно, а порой и неверно, что в известной степени мешает сделать правильные выводы из опыта организационного строительства советских танковых войск накануне войны».
_______________
* В ряде военно-исторических работ танковые корпуса, имевшиеся в Красной Армии в 1939 году, ошибочно именуются механизированными.
Этот знаменательный отрывок из статьи я уже публиковал на заре журнала, но выделю важные моменты. Во-первых, Крупченко первым озвучил, что планы создания моторизованных дивизий появились уже в ноябре 1939 года, а первые четыре сформировали весной 1940 г.; в более ранних работах о них упоминали только вкупе с новыми мехкорпусами. Во-вторых, коснулся проблемы сбалансированности соединений (да-да, пресловутое «золотое сечение»), отметив, что моторизованная дивизия не была перегружена танками, приведя в пример как немецкую танковую дивизию, так и советские мехсоединения времён войны. В-третьих, поставил под сомнение целесообразность формирования новых механизированных корпусов. В общем, кругом еретик.
Тремя месяцами позже ВИЖ опубликовал статью полковника А. Рыжакова «К вопросу о строительстве бронетанковых войск Красной Армии в 30-е годы», где тезисы Крупченко повторялись в более развёрнутом виде. В статье В. Хвостова и А. Грылёва (Коммунист. 1968. № 12 (август)) также косвенно видно влияние Ивана Ефимовича: «Проводится реорганизация бронетанковых войск, которая не всегда правильно освещается в нашей литературе. Дело в том, что расформирование в ноябре 1939 года танковых корпусов, будучи само по себе ошибочным мероприятием, все же не являлось принципиальным отказом от крупных подвижных соединений: вместо имевшихся 4 корпусов предусматривалось создать 15 моторизованных дивизий по 275 танков в каждой (уже к маю 1940 года были созданы четыре таких дивизии)...»
Всё, условные «сталинисты» могли ликовать? Да, но нет. С этого времени в советской исторической науке образуется два течения.
В одном по-прежнему в реорганизации 1939 года видели только зло, которое пытались год спустя исправить, но неудачно. Здесь можно назвать такие работы как «Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945. Краткая история» (Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1970); «КПСС - организатор защиты социалистического Отечества» (М., 1974; Изд. 2-е, доп. М., 1977); Гречко А.А. «Вооруженные Силы Советского государства» (М., 1974; Изд. 2-е, доп. М., 1975); Анфилов В.А. «Бессмертный подвиг» (М., 1971); Он же «Провал «блицкрига» (М., 1974); «Советский Союз в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» (М., 1976; Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1985); Самсонов А.М. «Крах фашистской агрессии. 1939-1945» (М., 1975; Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1980; под названием «Вторая мировая война, 1939-1945». М., 1985; Изд. 4-е, испр. и доп. М., 1990).
В.А. Анфилов довольно творчески подошёл к новым данным про моторизованные дивизии, написав, «Однако жизнь показала, что моторизованная дивизия не может, конечно, выполнять те функции, для которых предназначался танковый корпус», и вступив тем самым в негласную полемику с И.Е. Крупченко.
Второе течение восприняло, с теми или иными оговорками, доводы генерал-майора и не заламывало рук насчёт невинно убиенных танковых корпусов. Если не считать работ, в написании которых принимал участие сам Иван Ефимович, то здесь можно отметить «История второй мировой войны 1939-1945» (Т. 2. М., 1974; Т. 3. М., 1974); «Советские Вооруженные Силы. История строительства» (М., 1978); «Советские Вооруженные Силы. Вопросы и ответы. Страницы истории» (М., 1987).
Большой цитатой из последнего труда мне и хотелось бы завершить этот краткий историографический обзор:
Опыт освободительного похода в сентябре 1939 г. позволил советскому руководству сделать правильный вывод о необходимости дальнейшего совершенствования организационной структуры бронетанковых войск. Основываясь на этом опыте и учитывая ранее высказывавшиеся предложения, Главный военный совет РККА постановил 21 ноября 1939 г. расформировать танковые корпуса, а вместо них сформировать отдельные моторизованные дивизии, в которых по штату полагалось иметь 275 танков.
Новая организация - моторизованная дивизия - являлась более перспективной, чем существовавший до нее танковый корпус, так как создавалась с учетом наличия бронетанковой техники, командных и технических кадров и накопленного опыта применения танковых соединений. Она могла использоваться как эшелон развития успеха общевойсковой армии или войти в состав подвижной группы фронта. Количество имевшихся в дивизии танков хотя и составляло меньше половины их количества в упраздненных танковых корпусах, но вполне обеспечивало выполнение задач в операции. Между прочим, тенденция к уменьшению количества танков в соединениях была тогда характерна и для немецко-фашистской армии, имевшей боевой опыт: в 1939 г. немецкая танковая дивизия насчитывала 324 танка, в 1940 г. - 258, а в 1941 г. - 196 танков. (Да и последующий опыт Великой Отечественной войны показал, что боевой состав танковых и моторизованных соединений в 250-260 танков является наиболее приемлемым.)
К созданию моторизованных дивизий приступили в 1940 г.: к маю было сформировано четыре дивизии, а всего было решено сформировать 15 таких соединений. Однако в июне 1940 г. при обсуждении опыта военных действий на Западе Наркомат обороны принял решение о восстановлении в составе танковых войск механизированных корпусов, ударное ядро которых составляли две танковые дивизии (по 375 танков разных типов, в том числе 63 КВ, 210 Т-34). 275 легких танков полагалось иметь во входившей в состав корпуса моторизованной дивизии. Таким образом, всего в корпусе, укомплектованном до полного штата, насчитывался 1031 танк. Такая организация корпуса была утверждена без опытной проверки. По своим средствам связи новый корпус не отличался от танкового корпуса 1939 г. И если с помощью таких же средств связи не удавалось справиться с управлением танковых корпусов (560 танков), то в еще более трудном положении оказывался командир мехкорпуса, в котором количество танков возросло вдвое.
Формирование танковых соединений новой организации не обеспечивалось поступлением боевой техники и вооружения. Всего намечалось сформировать 29 механизированных корпусов, для полного укомплектования которых требовалось 16 600 танков только новых типов. А промышленность не могла дать такое количество танков в короткий срок. Поэтому к началу войны ни один из механизированных корпусов не имел полностью положенной по штату боевой техники. Вскоре после начала войны - в июле 1941 г. - механизированные корпуса были расформированы.
Далее началось время Перестройки, гласности и плюрализма. Однако в данном конкретном моменте плюрализм мнений превратился в монизм, т.к. ликвидация танковых корпусов стала одним из преступлений сталинской системы и говорить что-то иное было просто неприлично.
(Письмо в редакцию)
В последние годы наряду с обычным порядном защиты диссертаций ученые степени кандидата и доктора наук нередко присваиваются и за те труды, взятые в совокупности, которые хотя и не разрабатывались, как диссертации, но представляют большую ценность для науки и практики. Это дает хорошую возможность для роста научных кадров, поднимает значение трудов, создаваемых отдельными исследователями на протяжении длительного времени.
Вместе с тем присвоение ученой степени по совокупности выполненных работ требует от советов вузов особо тщательного подхода, точной оценки, соответствуют ли представленные соискателем работы уровню диссертаций, разработанных обычным порядком, насколько велико их научное и практическое значение. И здесь должно строго предъявляться требование самостоятельности, глубины и оригинальности исследования, а труды, выдвигаемые для присуждения докторской степени, должны содержать, как указывается в постановлениях партии и правительства, еще и решение крупной проблемы, вносящей значительный вклад в науку.
Именно так и подходят к делу советы академий, решая вопрос о присуждении ученой степени по совокупности трудов соискателя. Но случается порой, что подобным трудам дается неправильная, явно завышенная оценка и тем самым ставится под удар высокое значение советского научного диплома. Подобные ошибки, если их замалчивать, вредны еще и тем, что они ведут к снижению качества научных работ, подготавливаемых для защиты обычным порядком, - ведь их авторы вправе кивать на неполноценные, но признанные достойными присуждения ученой степени труды. Наносится в таких случаях и серьезный ущерб воспитанию научных кадров.
Эти соображения и заставили нас взяться за перо. Мы, авторы этого письма, питаем чувство большого уважения к Академии бронетанковых войск, выпускниками которой являемся, но не можем не отметить серьезную, на наш взгляд, ошибку, допущенную советом академии. Недавно он ходатайствовал перед Высшей аттестационной комиссией разрешить ему провести защиту на соискание ученой степени доктора исторических наук по совокупности выполненных работ. Соискателем при этом выступает начальник кафедры истории войн и военного искусства академии кандидат военных наук, доцент генерал-майор танковых войск И. Е. Крупченко.
Чем руководствовались члены совета академии при обсуждении данного вопроса, сказать трудно. Ведь даже при беглом ознакомлении с работами, представленными И. Е. Крупченко к защите, не трудно убедиться, что соискатель, избрав серьезную тему «Танки и военное искусство», идет к вершинам науки не с веским грузом оригинально разработанных проблем, научных открытий, глубоких исследований, обстоятельных теоретических обобщений, а с легким портфелем рецензий, небольших методических, учебно-воспитательных и военно-исторических статей, отдельных глав и разделов учебников по истории военного искусства.
Чтобы не быть голословными, обратимся, например, к значащейся в списке «основных научных трудов» соискателя статье «6-я гвардейская танковая армия в Хингано-Мукденской операции» («Военно-исторический журнал» № 12, 1962 г.). Статья начинается с весьма веского замечании автора: «В ходе минувшей войны было немало таких операций, опыт которых дает возможность сделать ряд весьма важных обобщений и поучительных выводов для современной теории и практики оперативного искусства и тактики». Подобное вступление, бесспорно, привлекает внимание к статье, и читатель надеется найти в ней эти выводы и обобщения.
Но, увы! Автор не пошел дальше громкой преамбулы. Он не сделал ни одного научно обоснованного вывода из особенностей действий войск 6-й гвардейской танковой армии, не пояснил, какое же они имеют значение для развития оперативного искусства и тактики в современных условиях. Получилась обычная статья описательного характера, в которой излагаются вопросы, известные задолго до ее появления из других источников.
И. Е. Крупченко без всяких оговорок зачисляет в свой актив коллективные труды, где он является лишь одним из соавторов. Известно, например, что работа «Методика преподавания истории военного искусства в военных академиях Советской Армии» выполнена авторским коллективом из восьми человек и выпущена под редакцией генерал-майора Е. А. Разина. Точно так же глава «Военное искусство во второй период Великой Отечественной войны» учебника «История военного искусства» (издание Академии БТВ, 1956 г.) написана соискателем в соавторстве с В. С. Федоренко.
Подавляющее большинство «основных научных работ» соискателя представляют собой журнальные рецензии на статьи Большой Советской Энциклопедии, на популярные брошюры и мемуарную литературу, учебные пособия по истории военного искусства, статьи по методике преподавания истории военного искусства. Сюда же включен доклад на торжественном собрании, посвященном 150-й годовщине Отечественной войны 1812 года, главы учебников по истории военного искусства периода первой и второй половины XIX века, когда, как известно, танки вовсе не существовали. Более того, соискатель представляет к защите обычную юбилейную статью «Кузница кадров бронетанковых войск» и статью «Военно-исторические работы Франца Меринга». Эти работы, на наш взгляд, большой научной ценности не представляют и не имеют прямого отношения к выдвинутой соискателем теме.
Именно с этой точки зрения обращают на себя внимание рецензии И. Е. Крупченко на статьи Большой Советской Энциклопедии. Они представляют собой пересказ статей, опубликованных в энциклопедии, с некоторыми уточнениями и общими комментариями. В рецензиях нет ни постановки, ни хотя бы частичного решения актуальных вопросов военной истории и военного искусства. Конечно, подобные статьи в какой-то мере способствовали более полному пониманию читателями материалов Большой Советской Энциклопедии, посвященных военным вопросам. Однако этого недостаточно, чтобы представлять их для соискания ученой степени доктора исторических наук.
Не нашли мы научной постановки вопросов, самостоятельных решений и глубоких теоретических обобщений во многих других рецензиях и работах соискателя. Обратимся, скажем, к рецензии на книгу полковника Д. В. Вержховского «Первая мировая война 1914-1918 гг.». Здесь И. Е. Крупченко было над чем поразмыслить, была возможность дать научно обоснованные выводы и теоретические обобщения. Но, к сожалению, этого не случилось. Разбирая раздел книги «Изменение организации родов войск», рецензент сделал весьма общее замечание, что в данном разделе «нет характеристики развития новых родов войск», но даже в сжатой форме не изложил собственные взгляды по данному вопросу.
Что же касается трудов «История военного искусства» (издание Академии БТВ, 1956 г.). «История военного искусства» (издание Академии БТВ, 1960 г.) и «История военного искусства» (Военно-исторический очерк в двух томах. Воениздат, 1963 г.), в разработке которых принимал участие соискатель, то, во-первых, это плоды коллективного творчества, а, во-вторых, главы, разработанные соискателем, похожи друг на друга, как две капли воды, особенно в двух последних изданиях. Здесь идентичны не отдельные предложения и абзацы, а целые страницы и части глав. Разработанные И. Е. Крупченко главы не содержат ни одной мысли, не высказанной ранее в работах других авторов. К тому же содержание этих работ в основном не имеет отношения к «танковой» проблеме, выдвинутой как общая тема соискателя.
Возьмем, например, главу IX учебника «История военного искусства» (издание Академии БТВ, 1960 г.) и главу четвертую второго тома краткого исторического очерка «История военного искусства» (Воениздат, 1963 г.). Они в буквальном смысле близнецы. Текст на страницах 347-360 учебника, начиная со слов: «Неудачный исход операций...» почти в точности повторяется на страницах 158-172 второго тома труда «История военного искусства».
В этой связи следует заметить, что глава 4-я, разработанная соискателем для труда «История военного искусства» (Воениздат, 1963 г., том второй), имеет поразительное сходство с главой VII второго тома учебника «История военного искусства», разработанной соискателем в соавторстве с К. С. Федоренко (издание Академии БТБ, 1956 г.). Правда, соискатель внес некоторые изменения в материал нового издания путем слияния нескольких абзацев в один, добавления одного или ряда слов в предложении, замены одних слов другими, изменения временных границ начала и конца боевых действий, но сути дела это не изменило.
Вот на стр. 352-й учебника «История военного искусства» (издание Академии БТВ, 1960 г.) соискатель пишет: «Стрелковые полки обороняли участки шириной в 7-8 км каждый. Их боевые порядки также были двухэшелонными. Оборона строилась по принципу создания батальонных районов (2-2,5 км по фронту и около 1 км в глубину)». В кратком историческом очерке «История военного искусства» (Воениздат, 1963 г., том 2. стр. 161) эти мысли изложены в такой формулировке: «Стрелковые полки дивизии обороняли участки шириной 7-8 км. Их боевые порядки строились в два эшелона. Оборона состояла из батальонных районов (3-5 км по фронту и около 1 км в глубину)».
Приводить другие подобные выдержки, думается, нет смысла. Каждый, кто этим заинтересуется, может убедиться в справедливости сказанного. Но тогда соискателю можно задать вопрос: правомерно ли представление двух работ аналогичного содержания в качестве двух самостоятельных трудов? Нам кажется, нет. Этого делать нельзя.
Выходит, соискатель в абсолютном большинстве своих «научных и учебно-методических трудов» не смог поставить и самостоятельно решить ни одной сколько-нибудь значительной проблемы, содержащей поистине научные выводы, рекомендации или глубокие обобщения. Не утруждал он себя и выбором для исследования сложных и нерешенных вопросов.
Нам все это кажется весьма странным. Ведь И. Е. Крупченко обладает и способностями, и опытом научно-исследовательской и педагогической работы. Его перу принадлежит ценная статья «Танковые армии в Берлинской операции» («Военно-исторический журнал» № 7, 1960 г.), в которой на основе ранее опубликованных и архивных материалов убедительно показаны плюсы и минусы боевого использования танковых армий, приведены интересные, ранее неизвестные фанты. В статье сделаны обстоятельные выводу и предложения по возможному боевому применению танковых объединений к современных условиях. Но, к великому сожалению, таких работ в научном активе соискателя насчитываются лишь единицы.
И. Е. Крупченко полон сил и энергии, он вполне способен взятую им очень интересную тему разработать на высоком научно-теоретическом уровне. Ему по плечу достичь тех сияющих вершим науки, о которых говорил Карл Маркс, идя не по столбовой дороге, а карабкаясь по каменистым тропам. Думается, что это принесло бы соискателю и большее моральное удовлетворение. А главное, наша наука обогатилась бы новым фундаментальным трудом, который заполнил бы еще имеющиеся «белые пятна» в военной истории и теории.
Мы могли высказать свои соображения, не обращаясь к помощи газеты, но избрали этот путь потому, что в данном случае речь идет не только об одном случае неправильного подхода к выбору трудов для присвоения ученой степени. Вопрос касается повышения ответственности советов вузов, всей научной общественности за качество и глубину теоретических исследований, поднятия общего уровня нашей науки, призванной выполнять высокое предназначение, определенное ей Программой Коммунистической партии.
Полковник С. СУХАЧЕВ.
Подполковник А. ТОНКИХ,
кандидат военных наук.
Красная звезда. 1964. 29 августа.
ЗАЩИТА ДОКТОРСКОЙ ДИССЕРТАЦИИ
(И. Е. Крупченко)
В ВОЕННОЙ академии бронетанковых войск 11 февраля 1965 года состоялась защита генерал-майором танковых войск И. Е. Крупченко опубликованных трудов на соискание ученой степени доктора исторических наук.
И. Е. Крупченко написано и издано свыше сорока работ, из которых на защиту было представлено двадцать два военно-исторических труда, объединенных темой «Танки и военное искусство». В их числе: восемь глав двухтомного военно-исторического очерка ««История военного искусства» и девять глав учебника по истории войн и военного искусства для высших военно-учебных заведений, а так же материалы по боевому применению бронетанковых войск в операциях Великой Отечественной войны, помещенные в третьем и пятом томах «Истории Великой Отечественной войны», и несколько статей, опубликованных в «Военно-историческом журнале».
Основные научные результаты вынесенных докторантом на защиту трудов были изложены им в печатном небольшом, но весьма обстоятельном докладе «Танки и военное искусство». Он убедительно показал, что в представленных к публичной защите работах поставлены, а в ряде случаев и решены следующие важные проблемы: условия и предпосылки зарождения бронетанковых войск и опыт их боевого применения в операциях первой мировой войны; опыт организационного строительство бронетанковых войск армий иностранных государств в период между первой и второй мировыми войнами и их боевое применение в операциях первого периода второй мировой войны; история создания и боевое применение советских бронетанковых и механизированных войск в важнейших операциях Великой Отечественной войны, а также наиболее целесообразные способы передвижения танковых и механизированных соединений и объединений при перегруппировках и пути достижения ими высоких темпов наступления; влияние танков на боевое применение других родов войск и на изменение условий и характера вооруженной борьбы в целом; использование опыта второй мировой войны в современных условиях.
Ко времени защиты на труды и обобщающий доклад было получено около тридцати отзывов от различных организаций, в том числе от Военно-научного управления Генерального штаба, от большинства военных академий, Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, а также от видных ученых. В них был сделан всесторонний разбор и дана в основном положительная оценка опубликованных работ И. Е. Крупченко.
Официальными оппонентами на защите выступили доктора исторических наук профессора генерал-майор П. А. Жилин, полковник А. А. Строков и доктор технических наук профессор генерал-майор инженерно-технической службы А. Г. Козлов. Все они характеризовали военно-исторические труды И. Е. Крупченко как важный вклад в советскую военно-историческую и военную науку в целом. Отмечая теоретическое и практическое значение его трудов, оппоненты указывали на их широкое использование в учебном процессе высших военно-учебных заведений. В обсуждении доклада докторанта принимали участие и неофициальные оппоненты: профессор генерал-лейтенант В. Г. Позняк, доктор военных наук генерал-майор танковых войск Г. Т. Завизион, доктор технических наук, профессор полковник А. К. Фрумкин, кандидат исторических наук М. Г. Брагин, которые также положительно оценили работы И. Е. Крупченко.
В заключение выступил доцент генерал-полковник танковых войск П. А. Марков. Кратко охарактеризовав научно-педагогическую деятельность соискателя и положительно оценив его основные научные труды, он выразил удовлетворение состоявшейся защитой.
Вместе с тем в выступлениях на Совете и в отзывах на доклад и труды были названы следующие основные недостатки: отсутствие достаточно полного анализа историографии темы, что несколько затрудняет ориентировку читателя в определении новизны выдвинутых диссертантом отдельных положений; не во всех опубликованных трудах имеется научный аппарат.
Совет Военной академии бронетанковых войск вынес решение просить Высшую аттестационную комиссию присудить И. Е. Крупченко ученую степень доктора исторических наук.
Пленум Высшей аттестационной комиссии при Министерстве высшего и среднего специального образования СССР присудил ученую степень доктора исторических наук генерал-майору танковых войск И. Е. Крупченко на основании защищенных им в Совете Военной академии бронетанковых войск опубликованных научных работ по совокупности.
Подполковник
П. Дмитриев
Военно-исторический журнал. 1965. № 11.
* * * * *
В дальнейшем Иван Ефимович тоже в основном подвизался на почве написания коллективных работ, к примеру, «Советские танковые войска» (М., 1973) или «Строительство и боевое применение советских танковых войск в годы Великой Отечественной войны» (М., 1979). Также он был соавтором ряда учебников по военной истории для военных же ВУЗов. Сольное творчество исчерпывалось парой брошюрок для общества «Знание». Возможно, конечно, что у него есть какие-нибудь крупные работы с грифом «ДСП» или даже «Секретно», потому широкая публика (включая меня) о них и не знает. Тем не менее, товарищу Крупченко удалось сделать оригинальный вклад в историю советских танковых войск. Но обо всём по порядку.
Как в советской литературе 60-х годов описывали реорганизацию автобронетанковых войск в 1939-1941 гг.? Ограниченный опыт применения танков в Испании был понят неправильно и на основании этого поспешно и опрометчиво расформировали/упразднили механизированные/танковые корпуса, создав вместо них отдельные танковые/механизированные бригады и полки. В краткой истории Великой Отечественной войны 1965 года эту реорганизацию назвали даже «вредной». Далее, посмотрев на триумфальное применение немцами крупных танковых соединений в Западной Европе, советское руководство начало спешно проворачивать фарш обратно - заново формировать механизированные корпуса из двух танковых и одной моторизованной дивизий каждый. Но так как времени оставалось мало, а мехкорпусов запланировали много (что некоторые издания прямо считали ошибкой Генштаба), то война их застала в неподготовленном виде.
И даже преодоление «(хрущёвского) субъективизма» не поменяло данной оценки: в юбилейном труде «50 лет Вооруженных Сил СССР» (М., 1968) вся эта история излагалась по-прежнему:
«Сложное и трудное время переживали накануне войны бронетанковые войска Красной Армии. Вследствие неправильной оценки опыта боев в Испании в 1939 г. были расформированы существовавшие с 1933 г. механизированные корпуса. Но уже в середине 1940 г. стала очевидна ошибочность этого шага. Поэтому в 1940 г. были созданы 9 механизированных корпусов. В феврале - марте 1941 г. началось формирование еще 20 механизированных корпусов, в составе двух танковых и одной моторизованной дивизии каждый. Однако формирование в короткие сроки такого большого количества бронетанковых войск не соответствовало наличию и возможному поступлению боевых машин, ремонтных средств, технических и командных кадров. Для их полного укомплектования требовалось более 15 тыс. танков Т-34 и КВ. Промышленность же могла дать в 1941 г. около 5,5 тыс. танков всех типов. В результате большинство корпусов оказалось неукомплектованными».
Вот тут-то И.Е. Крупченко и публикует в «Военно-историческом журнале» (1968, № 5) статью «Развитие танковых войск в период между первой и второй мировыми войнами» (в ней затрагиваются не только отечественные бронесилы, но и ряда зарубежных великих держав). Уже в её начале автор обещает немножечко потрясти основы: «Даже такой вопрос, как расформирование танковых* корпусов в 1939 г. и создание механизированных корпусов в 1940-1941 годах, до сих пор освещается не совсем точно, а порой и неверно, что в известной степени мешает сделать правильные выводы из опыта организационного строительства советских танковых войск накануне войны».
_______________
* В ряде военно-исторических работ танковые корпуса, имевшиеся в Красной Армии в 1939 году, ошибочно именуются механизированными.
Этот знаменательный отрывок из статьи я уже публиковал на заре журнала, но выделю важные моменты. Во-первых, Крупченко первым озвучил, что планы создания моторизованных дивизий появились уже в ноябре 1939 года, а первые четыре сформировали весной 1940 г.; в более ранних работах о них упоминали только вкупе с новыми мехкорпусами. Во-вторых, коснулся проблемы сбалансированности соединений (да-да, пресловутое «золотое сечение»), отметив, что моторизованная дивизия не была перегружена танками, приведя в пример как немецкую танковую дивизию, так и советские мехсоединения времён войны. В-третьих, поставил под сомнение целесообразность формирования новых механизированных корпусов. В общем, кругом еретик.
Тремя месяцами позже ВИЖ опубликовал статью полковника А. Рыжакова «К вопросу о строительстве бронетанковых войск Красной Армии в 30-е годы», где тезисы Крупченко повторялись в более развёрнутом виде. В статье В. Хвостова и А. Грылёва (Коммунист. 1968. № 12 (август)) также косвенно видно влияние Ивана Ефимовича: «Проводится реорганизация бронетанковых войск, которая не всегда правильно освещается в нашей литературе. Дело в том, что расформирование в ноябре 1939 года танковых корпусов, будучи само по себе ошибочным мероприятием, все же не являлось принципиальным отказом от крупных подвижных соединений: вместо имевшихся 4 корпусов предусматривалось создать 15 моторизованных дивизий по 275 танков в каждой (уже к маю 1940 года были созданы четыре таких дивизии)...»
Всё, условные «сталинисты» могли ликовать? Да, но нет. С этого времени в советской исторической науке образуется два течения.
В одном по-прежнему в реорганизации 1939 года видели только зло, которое пытались год спустя исправить, но неудачно. Здесь можно назвать такие работы как «Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945. Краткая история» (Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1970); «КПСС - организатор защиты социалистического Отечества» (М., 1974; Изд. 2-е, доп. М., 1977); Гречко А.А. «Вооруженные Силы Советского государства» (М., 1974; Изд. 2-е, доп. М., 1975); Анфилов В.А. «Бессмертный подвиг» (М., 1971); Он же «Провал «блицкрига» (М., 1974); «Советский Союз в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» (М., 1976; Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1985); Самсонов А.М. «Крах фашистской агрессии. 1939-1945» (М., 1975; Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1980; под названием «Вторая мировая война, 1939-1945». М., 1985; Изд. 4-е, испр. и доп. М., 1990).
В.А. Анфилов довольно творчески подошёл к новым данным про моторизованные дивизии, написав, «Однако жизнь показала, что моторизованная дивизия не может, конечно, выполнять те функции, для которых предназначался танковый корпус», и вступив тем самым в негласную полемику с И.Е. Крупченко.
Второе течение восприняло, с теми или иными оговорками, доводы генерал-майора и не заламывало рук насчёт невинно убиенных танковых корпусов. Если не считать работ, в написании которых принимал участие сам Иван Ефимович, то здесь можно отметить «История второй мировой войны 1939-1945» (Т. 2. М., 1974; Т. 3. М., 1974); «Советские Вооруженные Силы. История строительства» (М., 1978); «Советские Вооруженные Силы. Вопросы и ответы. Страницы истории» (М., 1987).
Большой цитатой из последнего труда мне и хотелось бы завершить этот краткий историографический обзор:
Опыт освободительного похода в сентябре 1939 г. позволил советскому руководству сделать правильный вывод о необходимости дальнейшего совершенствования организационной структуры бронетанковых войск. Основываясь на этом опыте и учитывая ранее высказывавшиеся предложения, Главный военный совет РККА постановил 21 ноября 1939 г. расформировать танковые корпуса, а вместо них сформировать отдельные моторизованные дивизии, в которых по штату полагалось иметь 275 танков.
Новая организация - моторизованная дивизия - являлась более перспективной, чем существовавший до нее танковый корпус, так как создавалась с учетом наличия бронетанковой техники, командных и технических кадров и накопленного опыта применения танковых соединений. Она могла использоваться как эшелон развития успеха общевойсковой армии или войти в состав подвижной группы фронта. Количество имевшихся в дивизии танков хотя и составляло меньше половины их количества в упраздненных танковых корпусах, но вполне обеспечивало выполнение задач в операции. Между прочим, тенденция к уменьшению количества танков в соединениях была тогда характерна и для немецко-фашистской армии, имевшей боевой опыт: в 1939 г. немецкая танковая дивизия насчитывала 324 танка, в 1940 г. - 258, а в 1941 г. - 196 танков. (Да и последующий опыт Великой Отечественной войны показал, что боевой состав танковых и моторизованных соединений в 250-260 танков является наиболее приемлемым.)
К созданию моторизованных дивизий приступили в 1940 г.: к маю было сформировано четыре дивизии, а всего было решено сформировать 15 таких соединений. Однако в июне 1940 г. при обсуждении опыта военных действий на Западе Наркомат обороны принял решение о восстановлении в составе танковых войск механизированных корпусов, ударное ядро которых составляли две танковые дивизии (по 375 танков разных типов, в том числе 63 КВ, 210 Т-34). 275 легких танков полагалось иметь во входившей в состав корпуса моторизованной дивизии. Таким образом, всего в корпусе, укомплектованном до полного штата, насчитывался 1031 танк. Такая организация корпуса была утверждена без опытной проверки. По своим средствам связи новый корпус не отличался от танкового корпуса 1939 г. И если с помощью таких же средств связи не удавалось справиться с управлением танковых корпусов (560 танков), то в еще более трудном положении оказывался командир мехкорпуса, в котором количество танков возросло вдвое.
Формирование танковых соединений новой организации не обеспечивалось поступлением боевой техники и вооружения. Всего намечалось сформировать 29 механизированных корпусов, для полного укомплектования которых требовалось 16 600 танков только новых типов. А промышленность не могла дать такое количество танков в короткий срок. Поэтому к началу войны ни один из механизированных корпусов не имел полностью положенной по штату боевой техники. Вскоре после начала войны - в июле 1941 г. - механизированные корпуса были расформированы.
Далее началось время Перестройки, гласности и плюрализма. Однако в данном конкретном моменте плюрализм мнений превратился в монизм, т.к. ликвидация танковых корпусов стала одним из преступлений сталинской системы и говорить что-то иное было просто неприлично.