Когда партийное вмешательство придаёт фольк-хисторику ореол мученика (I)
Записка Госкомиздата СССР в ЦК КПСС по поводу издания книги О. Сулейменова «Аз и Я»
26 ноября 1975 г.(1)
Считаем необходимым проинформировать ЦК КПСС о серьезных идеологических ошибках, допущенных в работе О. Сулейменова «“Аз и Я”. Книга благонамеренного читателя». Она вышла в 1975 г. в издательстве Союза писателей Казахской ССР «Жазушы» (15,8 уч.-изд л., тираж 60 000 экз.). Автор книги - известный поэт, выпустивший несколько стихотворных сборников в Казахстане и в Москве, секретарь правления Союза писателей республики, лауреат премии Ленинского комсомола, Государственной премии Казахской ССР.
______________________
1. Зарегистрирован в ЦК КПСС 27 ноября 1975 г.
Книга О. Сулейменова представляет собой историко-филологическое исследование некоторых проблем о взаимосвязях русской и тюркской культуры в раннем средневековье, в частности, о месте и истории культуры славян и тюрков «Слова о полку Игореве». В связи с этим О. Сулейменов пытается не только дать новое прочтение «Слова», но и пересмотреть уже устоявшиеся в науке концепции об этом выдающемся литературном памятнике. Многие страницы книги написаны эмоционально, увлеченно. Некоторые положения автора представляются оправданными. Так, в книге во многих случаях обоснованно говорится о недооценке в русской дореволюционной историографии, а также в ряде исследований советских авторов культурного наследия тюркоязычных народов, населявших в древности территорию СССР, о постоянном культурном обмене между Русью и «степью», о влияний тюркской культуры на славянское общество. Автор выступает против характеристики тюркских народов в дореволюционной историографии как «диких», «варварских», «грабительских» и т. п.
Автор справедливо указывает и на недостаточную изученность истории культуры тюркоязычных народов, в частности, тюрков-тенгрианцев, кипчаков, хазар, отмечает важную роль этих народов в системе межгосударственных и культурных контактов прошлого, в противодействии агрессий арабов (хазары, половцы), а позднее татаро-монголов (половцы) в районы Восточной Европы. Автор обоснованно критикует работы некоторых советских историков за идеализацию образа Игоря в «Слове». В этом смысле О. Сулейменов опирается на вывод акад. Б.А. Рыбакова, который в одной из своих последних работ отметил: «Игорь не был борцом за Русскую землю и действовал преимущественно в своих интересах».
Несомненно, прав автор и в оценке характера феодальных распрей на Руси в XI-XIII вв., когда место того или иного князя, а также участвовавших в этих распрях половцев определялось не противоборством Руси со «степью», а критериями междоусобной борьбы.
Однако, высказав ряд интересных положений о прочтении «темных» мест «Слова о полку Игореве», взаимоотношениях культур славян и тюркских народов, О. Сулейменов допустил в то же время серьезные просчеты и ошибки.
Автор не смог удержаться на позициях той объективности, в отсутствии которой резко упрекает в своем труде советских историков и филологов. Говоря о том, что скепсис является ключом к познанию научной истины, О. Сулейменов поддерживает лишь тех «скептиков», чьи взгляды на русскую историю и культуру давно и основательно были разоблачены советской исторической наукой. Этот ряд «скептиков» автор открывает именами Шлецера и Каченовского, а завершает работами француза А. Мазона и советских историков А. Зимина и Л. Гумилева. О. Сулейменов оказывается не в состоянии «скептически» взглянуть на творчество этих авторов. Он как будто не замечает, что творчество А. Мазона в области изучения «Слова» давно уже вышло за пределы науки и стало одним из краеугольных камней буржуазной советологии в ее попытках дискредитировать русскую культуру. Поддерживает О. Сулейменов и ошибочные работы А. Зимина, относящиеся к изучению «Слова». Более того, автор допускает глубоко ошибочные оценки развития советской исторической науки вообще. Так, он пишет, касаясь выступления советских ученых против неверных суждений А. Зимина: «Любые попытки изменения всеобщего взгляда на биографию “Слова” вызывают немедленную анафему» (стр. 16). Он критически отзывается о «нравственной атмосфере в науке, лишенной подобного “скепсиса”» (стр. 12). О. Сулейменов пытается провести прямую связь между царской официальной наукой и советской историографией. Так, он утверждает, что Б.Д. Греков в работе «Киевская Русь», стремясь представить Древнюю Русь «государством цивилизованным, обрывает все нити, соединяющие его с Востоком» (стр. 173). Далее автор продолжает: «Научная историография зародилась в России, уже принявшей статут империи. Официальная наука, естественно, не позволяла себе даже намека на возможность иных взаимоотношений в прошлом народов метрополии и колонии». И делается вывод: «К несчастью, ученые предрассудки нигде так не живучи, как в истории и лингвистике» (стр. 174).
Автор допускает оскорбительные выпады в адрес советской исторической науки, видных советских ученых-академиков Б.Д. Грекова, Б.А. Рыбакова, М.Н. Тихомирова, Д.С. Лихачева. Без особых на то оснований он стремится пересмотреть творчество русского историка Б.Н. Татищева, чьи труды досконально изучены советскими специалистами. Об изучении кипчаков в СССР О. Сулейменов пишет: «Историки наши до сих пор пребывают в состоянии летаргической спячки». Вместе с тем О. Сулейменов обходит молчанием те труды советских историков и филологов, которые посвящены изучению истории и культуры тюркоязычных народов, населявших в древности территорию СССР.
По меньшей мере странным выглядит абстрактное рассуждение автора о роли идеологии: «Уничтожив главных соперников, воцарившись, идеология становится верой, потом - обычаем. Она эрозирует, стареет, погрязает в быту, притупляется... Ей, одряхлевшей, заплывшей жиром власти, бесплотные тени древних врагов необходимы для постоянного самоутверждения» (стр. 27).
Автор пытается без достаточной научной аргументации опровергнуть многие выводы советских исследователей, связанные как с изучением «Слова», так и древнерусской истории в целом. Он, в частности, заявляет, будто земледелие на Руси утверждается лишь в XIV в. (стр. 157), что ставит под сомнение всю исследовательскую работу советских ученых, относительно экономического развития Древней Руси.
Справедливо выдвигая вопрос о более глубоком и всестороннем изучении культуры тюркоязычных народов, О. Сулейменов впадает в крайность, стремясь представить эту культуру чуть ли не основополагающей для всего славянского мира. Оказывается, половцы «в течение двух веков прикрывали Русь с юга и востока» (стр. 163). Одну из гипотез об основании Киева автор выдает за доказанный факт, утверждая, что город был основан хазарами. В книге усиленно подчеркивается, что культура славян была «предельно насыщена ароматом степного этноса» (стр. 187), что она была двуязычной (стр. 182). Русь, по мнению автора находилась в, полной зависимости от «степи», а тюркские подразделения были «основной ударной силой воинства многих уделов на Руси» (стр. 178, 183), «русские княжества находились по отношению к Полю как в вассальной зависимости» (стр. 142); половцы принесли на Русь «новую мораль» (стр. 163.).
«Слово о полку Игореве», по утверждению О. Сулейменова, было написано частично на половецком языке, который в XII веке играл для Руси ту же роль, что французский в XVIII-XIX вв. (стр. 182-183). С явным удовольствием, поддерживает автор мнение одного историка о том, что «ордынцы, пришедшие в Юго-Восточную или Среднюю Европу, оказывались людьми высшей культуры в сравнении с туземцами» (стр. 180).
Во второй части своей книги О. Сулейменов пытается обосновать тезис об особой роли тюркских народов в истории человечества. Автор негативно оценивает и современную советскую историческую школу, и сотрудничество тюркологов, работающих в республиках Средней Азии с русскими советскими учеными. Первые, пишет он, «не могут удержать свои портки без помочей преданного ученичества, и без конца глухо и слепо повторяют оскорбительные истины благообразных учителей своих». О. Сулейменов явно не случайно пересказывает слова П. Валери об истории, которая, выражая интересы господствующих в мире наций, дискредитировала себя в глазах ранее угнетенных народов, ибо «слишком долго была прислужницей политики, источником шовинизма и национализма» (стр. 184). По мнению автора, у историков больших наций «неистребимо стремление посмотреть на брата своего сверху вниз» (стр. 188). В отдельных частях книги раздражение против «учителей», стремление во что бы то ни стало выпятить тюркскую культуру приобретает четко выраженный политический характер и распространяется автором на современные взаимоотношения советских народов: «Летописи войны питают живым огнем наши сегодняшние чувства, обращая их в ненависть», «Иго проклятого прошлого продолжается - мутит души, отравляет сознание», «Смешны попытки иных блюстителей чистоты культуры избавиться от “варварских наносов” - вырубить все частицы меди из бронзы», «Одна война допустима - война поэзии с лжеисторией» и т. д. (стр. 186-189).
Подобные рассуждения наносят существенный ущерб делу укрепления дружбы советских народов, являют собой пример националистического подхода к истории, возбуждают шовинистические настроения.
Справедливо говоря о некоторых односторонних оценках личности Игоря в «Слове», О. Сулейменов ставит под сомнение саму трактовку памятника как древнего патриотического эпоса и пытается утверждать, что патриотизм несовместим с объективным научным исследованием. Он говорит о «насилии патриотического подхода» (стр. 16), «о болоте» патриотических научных произведений (стр. 12). Любая попытка действительно научной трактовки памятника со стороны дореволюционных русских и советских ученых как произведения народно-патриотического оценивается автором иронически. Эти труды обвиняются в «квасном патриотизме».
«Если бы математика и физика, - пишет О. Сулейменов, - испытали такое насилие патриотического подхода, человечество и сейчас каталось бы на телеге» (стр. 16). Упрека в этом смысле не избежал и К. Маркс, писавший, что «Суть поэмы - призывы русских князей к единению как раз перед нашествием собственно монгольских полчищ» (Соч., т. 29, стр. 16). Это положение О. Сулейменов расценивает как буквализм. Первый раз это делается словами Л. Гумилева (стр. 85), затем он более пространно говорит, что сложная диалектика идейного содержания памятника ординарным прочтением упрощена и сведена к прямолинейному стереотипу - призыв объединиться перед лицом варварской степи. Используя этот вывод как универсальную отмычку, иные толкователи пытаются взломать железные врата, ведущие в мир честного «Слова» (стр. 110). Суждения К. Маркса, таким образом, сравниваются с отмычкой.
Кратко и своевольно изложив историю «Слова», О. Сулейменов заявляет, что описываемые в «Слове» события «воспитанию патриотизма... не способствовали и, следовательно, были бесполезны, если не вредны» (стр. 23).
Автор без каких-либо доказательств утверждает, что «в последние десятилетия советская “словистика” находится в состоянии динамичной статики, природа которой не в самой науке, а возле нее» (стр. 15). И главная причина неудач, по мнению О. Сулейменова, - патриотизм защитников подлинности «Слова»: «За два века ораторства в библиографии по “Слову” накопилась не одна сотня названий, в которых, как в болоте, буксуют одни и те же аргументы, не всегда научные, но всегда патриотические» (стр. 17). Несостоятельность этого высказывания очевидна. Патриотический подход ученого к оценке того или иного памятника древности не только не противоречит его научному пониманию, а, напротив, содействует выявлению истинно народных демократических тенденций, в русле которых этот памятник создавался.
Вызывают возражения многие положения последнего раздела книги О. Сулейменова «Роса и раса», в котором автор рассуждает о величии древнееврейской культуры, о заимствовании христианами древнееврейских слов и выражений, о глубокомыслии семитских знаков, к восприятию которых не были готовы «славянские общества». Здесь мы снова видим субъективистский подход к взаимодействию культур разных народов, их противопоставление друг другу.
Таким образом, автор скатывается к проповеди национальной исключительности тюркских народов, демонстрируя пренебрежительное отношение к другим народам, в частности, к славянам и к величайшему памятнику их культуры «Слову о полку Игореве», 175-летие издания которого недавно отметила советская многонациональная общественность.
Известно, что идеологи современного империализма, теоретики антикоммунизма и антисоветизма особое внимание обращают на разжигание националистических чувств у народов Советского Союза; стремятся использовать любые проявления национализма. В этой связи книгой О. Сулейменова могут заинтересоваться различные антисоветские центры за рубежом, которые «доказывают», что национальный вопрос в СССР решен неправильно и что у нас проводится «ассимиляторская политика».
Следует обратить внимание на то, что после выхода книги в свет некоторые центральные и республиканские печатные органы поспешили выступить с положительными рецензиями на нее. Вместо объективного и всестороннего анализа работы О. Сулейменова, в них дана поверхностная апологетическая оценка книги. Так, газета «Комсомольская правда» от 9 октября 1975 г. опубликовала обширное интервью с поэтом (автор В. Злобин), которое, по существу, носит рекламный характер; республиканские газеты «Ленинская смена» от 9 июля 1975 г. (авторы рецензии тт. Зуева и Штейнгард), «Вечерняя Алма-Ата» от 14 июля 1975 г. (автор рецензии т. Джукебаев), журнал «Простор», № 10 (автор рецензии т. Владимиров) также выступили с откликами, носящими в основном положительный характер. Кроме того, книга получила одобрение в отдельных выступлениях участников пленума Союза писателей Казахстана, который состоялся 16 октября с. г.
Госкомиздат СССР указал Госкомиздату Казахской ССР на недостаточный контроль, за идейно-политическим содержанием издаваемой в республике литературы, в том числе ведомственными издательствами. Госкомиздатом принимаются меры по улучшению рецензирования и редактирования книг по проблемам истории культуры народов СССР как в республиканских, так и центральных издательствах.
Докладываем в порядке информации.
Председатель Госкомиздата СССР
Б.И. Стукалин
Резолюция: «Ознакомить секретарей ЦК КПСС»(2).
[РГАНИ] Ф. 5. Оп. 68. Д. 420. Л. 1-8. Подлинник.
______________________
2. На отдельном листе. Далее стоят подписи В.И. Долгих, Ф.Д. Кулакова, М.А. Суслова, М.В. Зимянина.
Записка Академии наук СССР в ЦК КПСС об итогах обсуждения книги О. Сулейменова «Аз и Я»
24 марта 1976 г.
ЦК КПСС
Докладная записка
об итогах обсуждения книги О. Сулейменова «Аз и Я»
(Алма-Ата: Изд-во «Жазуши», 1975) на совместном заседании
Бюро Отделения литературы и языка и Бюро Отделения истории
АН СССР, 13 февраля 1976 г.
Присутствовали: академик-секретарь Отделения истории АН СССР академик Е.М. Жуков, и. о. академика-секретаря Отделения литературы и языка член-корреспондент АН СССР Г.В. Степанов, академики А.Н. Кононов, А.Л. Нарочницкий, Б. А Рыбаков, Л.Е. Черепнин, академик АН Казахской ССР АН. Нусупбеков, члены-корреспонденты АН СССР О.Н. Трубачев, В.Г. Трухановский, Ф.П. Филин. Кроме того, на заседании присутствовали ученые из различных научно-исследовательских институтов АН СССР и вузов, а также представители Союза писателей, редколлегии журналов и издательств - всего 41 человек.
На обсуждении выступили 17 человек.
Книга О. Сулейменова состоит из двух частей. В первой части автор пытается по-своему истолковать происхождение, идейное содержание и смысл величайшего памятника древней Руси «Слова о полку Игореве», во второй - по-новому объяснить некоторые факты истории языка шумеров, народа, жившего 5 тыс. лет тому назад в Южной Месопотамии.
Соединение в одной книге столь различных вещей, как памятник славянской культуры XII века и историко-языковые факты 5-тысячелетней давности, потребовалось автору для решения наиболее общей из поставленных им задач: осветить роль тюркских племен и народов (в том числе и современных казахов) в мировой историй и культуре. Другую задачу автор видел в том, чтобы, пересмотрев сложившиеся в русской и советской науке представления о «Слове о полку Игореве» как о памятнике патриотическом, отражающем в художественной форме определенный этап русской и - шире - славянской истории, обосновать собственную, противоположную точку зрения на характер взаимоотношений славян и тюрков. Обе эти задачи, по существу, научные, а потому и постановка их и, главное, способы их решения требовали оценки с научной точки зрения. С этой целью и было организовано обсуждение книги, в котором приняли участие крупные ученые: историки, литературоведы, языковеды.
По мнению специалистов, в книге имеется ряд положительных моментов. Автор правильно обратил внимание на то, что в истории славян и тюрков (в частности, русских и половцев), в освещении феодальных распрей и междоусобиц, в толковании «Слова о полку Игореве» (в частности, в толковании образа князя Игоря) есть еще вопросы, требующие углубленного изучения. Некоторые суждения автора, касающиеся частных фактов истории, представляются оправданными. Разбор ряда «темных», еще не расшифрованных мест поэмы, предложенный О. Сулейменовым, заслуживает внимания. В книге приводятся некоторые интересные факты и соображения(1).
Однако вместе с тем в книге содержится ряд серьезных недостатков и ошибок(2), которые не только не помогают решить поставленные задачи, но запутывают их и вводят читателей в заблуждение.
______________________
1. Абзац отчеркнут слева в тексте документа.
2. Фраза «серьезных недостатков и ошибок» подчеркнута в тексте документа.
Главная ошибка т. О. Сулейменова состоит в выборе неправильного метода изучения и освещения обсуждаемых вопросов. Сложность задач исторического, идеологического, политического характера требовала от автора четкой марксистско-ленинской базы и классового подхода к разбираемым явлениям. Однако т. О. Сулейменов взял на вооружение принцип скептицизма. («В этих условиях самая ценная фигура в науке - скептик», - пишет он на стр. 16.) На деле этот принцип означает пропаганду сомнений, колебаний, недоверия к тому, что достигнуто русской и советской наукой в изучении «Слова о полку Игореве» и истории отношений славянских и тюркских народов.
Неверно выбранная общая позиция автора и отсутствие классового подхода приводят его к ошибкам теоретического характера, особенно ярко проявившимся в непонимании того факта, что патриотизм и интернационализм - диалектически связанные понятия, что национальное самосознание народа не имеет ничего общего ни с национализмом, ни с т. н. казенным (т. е. шовинистическим) патриотизмом. По Сулейменову же, получается так, что если русские и советские ученые на основании веских доводов считают «Слово о полку Игореве» памятником патриотическим, то они будто бы искажают или замалчивают подлинную историю, перестают быть интернационалистами, становятся «казенными патриотами». «С ростом национального самосознания, - пишет автор на стр. 11, - наука нередко становится на службу казенному патриотизму, тогда историография начинает отходить от истории. Факты или неверно освещаются, или фальсифицируются в угоду возникающему на прошлое взгляду». По мнению автора, патриотический подход к «Слову о полку Игореве» сыграл не положительную, а отрицательную роль в трактовке этого народно-патриотического произведения: «За два века ораторства в библиографии по “Слову” накопилась не одна сотня названий, в которых, как в болоте, буксуют одни и те же аргументы, не всегда научные, но всегда патриотические» пишет О. Сулейменов на стр. 17. С таким противопоставлением научного подхода и патриотического подхода (как якобы ненаучного) нельзя согласиться, как нельзя согласиться и с тем, будто патриотический подход является помехой в любой науке: «Если бы математика и физика испытали такое насилие патриотического подхода, - пишет автор на стр. 13, - человечество и сейчас каталось бы на телеге».
Ополчаясь против патриотизма русских и советских исследователей «Слова о полку Игореве» (таких, как автор «Истории Российской» В.Н. Татищев, академики Б.Д. Греков, Б.А. Рыбаков, Д.С. Лихачев и др.), О. Сулейменов игнорирует тот факт, что патриотическое чувство - один из величайших двигателей прогресса в науке и не понимает, что интернационализм не только не отменяет патриотизма, но является источником всякого подлинного патриотизма.
Объявляя себя «новатором в науке», автор в сенсационном духе ведет спор с так называемыми «догматиками», к которым он причисляет почти всех крупных русских и советских ученых, занимавшихся «Словом о полку Игореве» и историей взаимоотношений славян и тюрков. Трактовка О. Сулейменовым идейного содержания, социально-исторического смысла «Слова о полку Игореве» явно ошибочна и резко противоречит оценке, данной К. Марксом, который писал: «Суть поэмы - призыв русских князей к единению как раз перед нашествием собственно монгольских полчищ» (Соч. Т. 29. Стр. 16). Советские историки и филологи взяли на вооружение этот тезис Маркса и руководствуются им в своих конкретных исследованиях «Слова» и его оценке. Похоже, что О. Сулейменову неизвестно это емкое, точное и глубоко историческое определение «сути поэмы», иначе он вряд ли позволил бы себе легковесно утверждать, полемизируя с советскими учеными, нечто совершенно противоположное: «Сложная диалектика идейного содержания памятника ординарным прочтением упрощена и сведена к прямолинейному стереотипу - призыв объединиться перед лицом варварской стихии» (стр. 111). Полемика ведется автором в недопустимом тоне. Так, например, деятельность знаменитого историка В.Н. Татищева квалифицируется как деятельность русского интеллигента, почувствовавшего обиду за «подлое прошлое» своего народа (стр. 98), древнерусские ученые-книжники сравниваются с «бездарными капельмейстерами духовых оркестров» (стр. 24), научные выводы акад. Б.А. Рыбакова о вкладе Древней Руси в мировую культуру и историю автор пренебрежительно называет хвалебными «тостами». Обращая внимание на эту сторону обсуждаемой книги, вице-президент АН КазССР А.Н. Нусупбеков имел все основания сказать: «Поражает высокомерное, с позиции абсолютного скептика, отношение к взглядам видных ученых, …отдавших десятки лет подвижнического труда для изучения “Слова о полку Игореве” и его эпохи».
Смешивая патриотизм с национализмом, автор искажает исторические факты, что проявилось в тенденциозном преувеличении роли тюркских народов и в ничем не оправданном принижении роли Руси и русских в развитии мировой культуры и истории.
Произвольно и субъективно переиначивая хорошо известные в науке факты и оценки, автор вопреки истине утверждает, например, что «Киев... основали хазары» (стр. 176), что будто бы только благодаря тюркскому племени кипчаков, а не собственному героическому сопротивлению славяне были спасены от орд Чингисхана, что в большинстве случаев опустошительные набеги тюрков на славянские земли были спровоцированы самими славянами, и т. д. и т. п.
Огульно реабилитируя набеги тюрков (кипчаки, половцы) на Русь, автор приписывает предкам русского народа комплекс национальной неполноценности (стр. 187), подчеркивает его невежество, доверчивость и робость (стр. 188), определяет его прошлое, как «подлое» (стр. 98) и т. д. Давая оценку подобного рода высказываниям, акад. Б.А. Рыбаков сказал: «Здесь в ряде случаев мы явно чувствуем антирусскую направленность. Да автор, по-моему, этого особенно и не скрывает и смело идет в открытую в данном вопросе. Он издевается над патриотической наукой».
В русской и советской науке всегда хорошо понимали значение контактов восточных славян, а позднее русских, с тюркскими народами и стремление О. Сулейменова «возвысить тех, кого русские никогда не унижали, а тем более русские ученые», - как выразился акад. А.Н. Кононов, - не имеет под собой никаких оснований, ни научных, ни тем более политических. О. Сулейменов придерживается другой точки зрения. По его мнению, в науке, где «все весы перекошены», и поныне будто бы принижается, национальное достоинство отдельных народов СССР и живет неистребимое «стремление посмотреть на брата своего сверху вниз». Подобная тенденциозность сквозит и в оценке взаимоотношений советских народов в таком, например, высказывании автора: «Иго проклятого прошлого продолжается - мутит души, отравляет сознание... Летописи Войны питают живым огнем наши сегодняшние чувства, обращая их в ненависть» (стр. 188).
Для доказательства своих положений, претендующих на научность, автор привлекает данные славянских, тюркских, шумерского языков, материалы исторические и литературные, проявив при этом либо неумение оперировать фактами, либо невежество.
На обсуждении книги и в письменных отзывах на нее ученые справедливо отмечали политическую неуместность использования автором - без всяких объяснений и оценок - чуждой нам, интернационалистам, фразеологии и символики в отношении «исторической миссии» еврейского народа, который называется то «Главным народом», то «избранным народом во вселенной» (стр. 290, 295), чья судьба является особенно «многотрудной» (стр. 288) и т. д.
Таким образом, обсуждение показало, что книга О. Сулейменова несмотря на некоторые положительные моменты, в научном отношении несостоятельна, а в идейно-теоретическом плане ошибочна. В связи с тем, что книга, к сожалению, выпущена большим тиражом (сначала изд-во выпустило 60 тыс. экземпляров, а затем еще 100 тыс. экземпляров) членами Бюро Отделения литературы и языка и Бюро Отделения истории АН СССР было принято решение: «Опубликовать материалы состоявшегося обсуждения в академических журналах - “Известия АН СССР. Серия литературы и языка”, “Вопросы истории” и “Вопросы литературы”, что будет способствовать правильной оценке книги как у нас в стране, так и за рубежом».
Сообщаем в порядке информации.
И. о. академика-секретаря
Отделения литературы и языка АН СССР
член-корреспондент АН СССР
Г.В. Степанов
Академик-секретарь
Отделения истории
АН СССР академик
Е.М. Жуков
[РГАНИ] Ф. 5. Оп. 68. Д. 420. Л. 18-25. Подлинник.
26 ноября 1975 г.(1)
Считаем необходимым проинформировать ЦК КПСС о серьезных идеологических ошибках, допущенных в работе О. Сулейменова «“Аз и Я”. Книга благонамеренного читателя». Она вышла в 1975 г. в издательстве Союза писателей Казахской ССР «Жазушы» (15,8 уч.-изд л., тираж 60 000 экз.). Автор книги - известный поэт, выпустивший несколько стихотворных сборников в Казахстане и в Москве, секретарь правления Союза писателей республики, лауреат премии Ленинского комсомола, Государственной премии Казахской ССР.
______________________
1. Зарегистрирован в ЦК КПСС 27 ноября 1975 г.
Книга О. Сулейменова представляет собой историко-филологическое исследование некоторых проблем о взаимосвязях русской и тюркской культуры в раннем средневековье, в частности, о месте и истории культуры славян и тюрков «Слова о полку Игореве». В связи с этим О. Сулейменов пытается не только дать новое прочтение «Слова», но и пересмотреть уже устоявшиеся в науке концепции об этом выдающемся литературном памятнике. Многие страницы книги написаны эмоционально, увлеченно. Некоторые положения автора представляются оправданными. Так, в книге во многих случаях обоснованно говорится о недооценке в русской дореволюционной историографии, а также в ряде исследований советских авторов культурного наследия тюркоязычных народов, населявших в древности территорию СССР, о постоянном культурном обмене между Русью и «степью», о влияний тюркской культуры на славянское общество. Автор выступает против характеристики тюркских народов в дореволюционной историографии как «диких», «варварских», «грабительских» и т. п.
Автор справедливо указывает и на недостаточную изученность истории культуры тюркоязычных народов, в частности, тюрков-тенгрианцев, кипчаков, хазар, отмечает важную роль этих народов в системе межгосударственных и культурных контактов прошлого, в противодействии агрессий арабов (хазары, половцы), а позднее татаро-монголов (половцы) в районы Восточной Европы. Автор обоснованно критикует работы некоторых советских историков за идеализацию образа Игоря в «Слове». В этом смысле О. Сулейменов опирается на вывод акад. Б.А. Рыбакова, который в одной из своих последних работ отметил: «Игорь не был борцом за Русскую землю и действовал преимущественно в своих интересах».
Несомненно, прав автор и в оценке характера феодальных распрей на Руси в XI-XIII вв., когда место того или иного князя, а также участвовавших в этих распрях половцев определялось не противоборством Руси со «степью», а критериями междоусобной борьбы.
Однако, высказав ряд интересных положений о прочтении «темных» мест «Слова о полку Игореве», взаимоотношениях культур славян и тюркских народов, О. Сулейменов допустил в то же время серьезные просчеты и ошибки.
Автор не смог удержаться на позициях той объективности, в отсутствии которой резко упрекает в своем труде советских историков и филологов. Говоря о том, что скепсис является ключом к познанию научной истины, О. Сулейменов поддерживает лишь тех «скептиков», чьи взгляды на русскую историю и культуру давно и основательно были разоблачены советской исторической наукой. Этот ряд «скептиков» автор открывает именами Шлецера и Каченовского, а завершает работами француза А. Мазона и советских историков А. Зимина и Л. Гумилева. О. Сулейменов оказывается не в состоянии «скептически» взглянуть на творчество этих авторов. Он как будто не замечает, что творчество А. Мазона в области изучения «Слова» давно уже вышло за пределы науки и стало одним из краеугольных камней буржуазной советологии в ее попытках дискредитировать русскую культуру. Поддерживает О. Сулейменов и ошибочные работы А. Зимина, относящиеся к изучению «Слова». Более того, автор допускает глубоко ошибочные оценки развития советской исторической науки вообще. Так, он пишет, касаясь выступления советских ученых против неверных суждений А. Зимина: «Любые попытки изменения всеобщего взгляда на биографию “Слова” вызывают немедленную анафему» (стр. 16). Он критически отзывается о «нравственной атмосфере в науке, лишенной подобного “скепсиса”» (стр. 12). О. Сулейменов пытается провести прямую связь между царской официальной наукой и советской историографией. Так, он утверждает, что Б.Д. Греков в работе «Киевская Русь», стремясь представить Древнюю Русь «государством цивилизованным, обрывает все нити, соединяющие его с Востоком» (стр. 173). Далее автор продолжает: «Научная историография зародилась в России, уже принявшей статут империи. Официальная наука, естественно, не позволяла себе даже намека на возможность иных взаимоотношений в прошлом народов метрополии и колонии». И делается вывод: «К несчастью, ученые предрассудки нигде так не живучи, как в истории и лингвистике» (стр. 174).
Автор допускает оскорбительные выпады в адрес советской исторической науки, видных советских ученых-академиков Б.Д. Грекова, Б.А. Рыбакова, М.Н. Тихомирова, Д.С. Лихачева. Без особых на то оснований он стремится пересмотреть творчество русского историка Б.Н. Татищева, чьи труды досконально изучены советскими специалистами. Об изучении кипчаков в СССР О. Сулейменов пишет: «Историки наши до сих пор пребывают в состоянии летаргической спячки». Вместе с тем О. Сулейменов обходит молчанием те труды советских историков и филологов, которые посвящены изучению истории и культуры тюркоязычных народов, населявших в древности территорию СССР.
По меньшей мере странным выглядит абстрактное рассуждение автора о роли идеологии: «Уничтожив главных соперников, воцарившись, идеология становится верой, потом - обычаем. Она эрозирует, стареет, погрязает в быту, притупляется... Ей, одряхлевшей, заплывшей жиром власти, бесплотные тени древних врагов необходимы для постоянного самоутверждения» (стр. 27).
Автор пытается без достаточной научной аргументации опровергнуть многие выводы советских исследователей, связанные как с изучением «Слова», так и древнерусской истории в целом. Он, в частности, заявляет, будто земледелие на Руси утверждается лишь в XIV в. (стр. 157), что ставит под сомнение всю исследовательскую работу советских ученых, относительно экономического развития Древней Руси.
Справедливо выдвигая вопрос о более глубоком и всестороннем изучении культуры тюркоязычных народов, О. Сулейменов впадает в крайность, стремясь представить эту культуру чуть ли не основополагающей для всего славянского мира. Оказывается, половцы «в течение двух веков прикрывали Русь с юга и востока» (стр. 163). Одну из гипотез об основании Киева автор выдает за доказанный факт, утверждая, что город был основан хазарами. В книге усиленно подчеркивается, что культура славян была «предельно насыщена ароматом степного этноса» (стр. 187), что она была двуязычной (стр. 182). Русь, по мнению автора находилась в, полной зависимости от «степи», а тюркские подразделения были «основной ударной силой воинства многих уделов на Руси» (стр. 178, 183), «русские княжества находились по отношению к Полю как в вассальной зависимости» (стр. 142); половцы принесли на Русь «новую мораль» (стр. 163.).
«Слово о полку Игореве», по утверждению О. Сулейменова, было написано частично на половецком языке, который в XII веке играл для Руси ту же роль, что французский в XVIII-XIX вв. (стр. 182-183). С явным удовольствием, поддерживает автор мнение одного историка о том, что «ордынцы, пришедшие в Юго-Восточную или Среднюю Европу, оказывались людьми высшей культуры в сравнении с туземцами» (стр. 180).
Во второй части своей книги О. Сулейменов пытается обосновать тезис об особой роли тюркских народов в истории человечества. Автор негативно оценивает и современную советскую историческую школу, и сотрудничество тюркологов, работающих в республиках Средней Азии с русскими советскими учеными. Первые, пишет он, «не могут удержать свои портки без помочей преданного ученичества, и без конца глухо и слепо повторяют оскорбительные истины благообразных учителей своих». О. Сулейменов явно не случайно пересказывает слова П. Валери об истории, которая, выражая интересы господствующих в мире наций, дискредитировала себя в глазах ранее угнетенных народов, ибо «слишком долго была прислужницей политики, источником шовинизма и национализма» (стр. 184). По мнению автора, у историков больших наций «неистребимо стремление посмотреть на брата своего сверху вниз» (стр. 188). В отдельных частях книги раздражение против «учителей», стремление во что бы то ни стало выпятить тюркскую культуру приобретает четко выраженный политический характер и распространяется автором на современные взаимоотношения советских народов: «Летописи войны питают живым огнем наши сегодняшние чувства, обращая их в ненависть», «Иго проклятого прошлого продолжается - мутит души, отравляет сознание», «Смешны попытки иных блюстителей чистоты культуры избавиться от “варварских наносов” - вырубить все частицы меди из бронзы», «Одна война допустима - война поэзии с лжеисторией» и т. д. (стр. 186-189).
Подобные рассуждения наносят существенный ущерб делу укрепления дружбы советских народов, являют собой пример националистического подхода к истории, возбуждают шовинистические настроения.
Справедливо говоря о некоторых односторонних оценках личности Игоря в «Слове», О. Сулейменов ставит под сомнение саму трактовку памятника как древнего патриотического эпоса и пытается утверждать, что патриотизм несовместим с объективным научным исследованием. Он говорит о «насилии патриотического подхода» (стр. 16), «о болоте» патриотических научных произведений (стр. 12). Любая попытка действительно научной трактовки памятника со стороны дореволюционных русских и советских ученых как произведения народно-патриотического оценивается автором иронически. Эти труды обвиняются в «квасном патриотизме».
«Если бы математика и физика, - пишет О. Сулейменов, - испытали такое насилие патриотического подхода, человечество и сейчас каталось бы на телеге» (стр. 16). Упрека в этом смысле не избежал и К. Маркс, писавший, что «Суть поэмы - призывы русских князей к единению как раз перед нашествием собственно монгольских полчищ» (Соч., т. 29, стр. 16). Это положение О. Сулейменов расценивает как буквализм. Первый раз это делается словами Л. Гумилева (стр. 85), затем он более пространно говорит, что сложная диалектика идейного содержания памятника ординарным прочтением упрощена и сведена к прямолинейному стереотипу - призыв объединиться перед лицом варварской степи. Используя этот вывод как универсальную отмычку, иные толкователи пытаются взломать железные врата, ведущие в мир честного «Слова» (стр. 110). Суждения К. Маркса, таким образом, сравниваются с отмычкой.
Кратко и своевольно изложив историю «Слова», О. Сулейменов заявляет, что описываемые в «Слове» события «воспитанию патриотизма... не способствовали и, следовательно, были бесполезны, если не вредны» (стр. 23).
Автор без каких-либо доказательств утверждает, что «в последние десятилетия советская “словистика” находится в состоянии динамичной статики, природа которой не в самой науке, а возле нее» (стр. 15). И главная причина неудач, по мнению О. Сулейменова, - патриотизм защитников подлинности «Слова»: «За два века ораторства в библиографии по “Слову” накопилась не одна сотня названий, в которых, как в болоте, буксуют одни и те же аргументы, не всегда научные, но всегда патриотические» (стр. 17). Несостоятельность этого высказывания очевидна. Патриотический подход ученого к оценке того или иного памятника древности не только не противоречит его научному пониманию, а, напротив, содействует выявлению истинно народных демократических тенденций, в русле которых этот памятник создавался.
Вызывают возражения многие положения последнего раздела книги О. Сулейменова «Роса и раса», в котором автор рассуждает о величии древнееврейской культуры, о заимствовании христианами древнееврейских слов и выражений, о глубокомыслии семитских знаков, к восприятию которых не были готовы «славянские общества». Здесь мы снова видим субъективистский подход к взаимодействию культур разных народов, их противопоставление друг другу.
Таким образом, автор скатывается к проповеди национальной исключительности тюркских народов, демонстрируя пренебрежительное отношение к другим народам, в частности, к славянам и к величайшему памятнику их культуры «Слову о полку Игореве», 175-летие издания которого недавно отметила советская многонациональная общественность.
Известно, что идеологи современного империализма, теоретики антикоммунизма и антисоветизма особое внимание обращают на разжигание националистических чувств у народов Советского Союза; стремятся использовать любые проявления национализма. В этой связи книгой О. Сулейменова могут заинтересоваться различные антисоветские центры за рубежом, которые «доказывают», что национальный вопрос в СССР решен неправильно и что у нас проводится «ассимиляторская политика».
Следует обратить внимание на то, что после выхода книги в свет некоторые центральные и республиканские печатные органы поспешили выступить с положительными рецензиями на нее. Вместо объективного и всестороннего анализа работы О. Сулейменова, в них дана поверхностная апологетическая оценка книги. Так, газета «Комсомольская правда» от 9 октября 1975 г. опубликовала обширное интервью с поэтом (автор В. Злобин), которое, по существу, носит рекламный характер; республиканские газеты «Ленинская смена» от 9 июля 1975 г. (авторы рецензии тт. Зуева и Штейнгард), «Вечерняя Алма-Ата» от 14 июля 1975 г. (автор рецензии т. Джукебаев), журнал «Простор», № 10 (автор рецензии т. Владимиров) также выступили с откликами, носящими в основном положительный характер. Кроме того, книга получила одобрение в отдельных выступлениях участников пленума Союза писателей Казахстана, который состоялся 16 октября с. г.
Госкомиздат СССР указал Госкомиздату Казахской ССР на недостаточный контроль, за идейно-политическим содержанием издаваемой в республике литературы, в том числе ведомственными издательствами. Госкомиздатом принимаются меры по улучшению рецензирования и редактирования книг по проблемам истории культуры народов СССР как в республиканских, так и центральных издательствах.
Докладываем в порядке информации.
Председатель Госкомиздата СССР
Б.И. Стукалин
Резолюция: «Ознакомить секретарей ЦК КПСС»(2).
[РГАНИ] Ф. 5. Оп. 68. Д. 420. Л. 1-8. Подлинник.
______________________
2. На отдельном листе. Далее стоят подписи В.И. Долгих, Ф.Д. Кулакова, М.А. Суслова, М.В. Зимянина.
Записка Академии наук СССР в ЦК КПСС об итогах обсуждения книги О. Сулейменова «Аз и Я»
24 марта 1976 г.
ЦК КПСС
Докладная записка
об итогах обсуждения книги О. Сулейменова «Аз и Я»
(Алма-Ата: Изд-во «Жазуши», 1975) на совместном заседании
Бюро Отделения литературы и языка и Бюро Отделения истории
АН СССР, 13 февраля 1976 г.
Присутствовали: академик-секретарь Отделения истории АН СССР академик Е.М. Жуков, и. о. академика-секретаря Отделения литературы и языка член-корреспондент АН СССР Г.В. Степанов, академики А.Н. Кононов, А.Л. Нарочницкий, Б. А Рыбаков, Л.Е. Черепнин, академик АН Казахской ССР АН. Нусупбеков, члены-корреспонденты АН СССР О.Н. Трубачев, В.Г. Трухановский, Ф.П. Филин. Кроме того, на заседании присутствовали ученые из различных научно-исследовательских институтов АН СССР и вузов, а также представители Союза писателей, редколлегии журналов и издательств - всего 41 человек.
На обсуждении выступили 17 человек.
Книга О. Сулейменова состоит из двух частей. В первой части автор пытается по-своему истолковать происхождение, идейное содержание и смысл величайшего памятника древней Руси «Слова о полку Игореве», во второй - по-новому объяснить некоторые факты истории языка шумеров, народа, жившего 5 тыс. лет тому назад в Южной Месопотамии.
Соединение в одной книге столь различных вещей, как памятник славянской культуры XII века и историко-языковые факты 5-тысячелетней давности, потребовалось автору для решения наиболее общей из поставленных им задач: осветить роль тюркских племен и народов (в том числе и современных казахов) в мировой историй и культуре. Другую задачу автор видел в том, чтобы, пересмотрев сложившиеся в русской и советской науке представления о «Слове о полку Игореве» как о памятнике патриотическом, отражающем в художественной форме определенный этап русской и - шире - славянской истории, обосновать собственную, противоположную точку зрения на характер взаимоотношений славян и тюрков. Обе эти задачи, по существу, научные, а потому и постановка их и, главное, способы их решения требовали оценки с научной точки зрения. С этой целью и было организовано обсуждение книги, в котором приняли участие крупные ученые: историки, литературоведы, языковеды.
По мнению специалистов, в книге имеется ряд положительных моментов. Автор правильно обратил внимание на то, что в истории славян и тюрков (в частности, русских и половцев), в освещении феодальных распрей и междоусобиц, в толковании «Слова о полку Игореве» (в частности, в толковании образа князя Игоря) есть еще вопросы, требующие углубленного изучения. Некоторые суждения автора, касающиеся частных фактов истории, представляются оправданными. Разбор ряда «темных», еще не расшифрованных мест поэмы, предложенный О. Сулейменовым, заслуживает внимания. В книге приводятся некоторые интересные факты и соображения(1).
Однако вместе с тем в книге содержится ряд серьезных недостатков и ошибок(2), которые не только не помогают решить поставленные задачи, но запутывают их и вводят читателей в заблуждение.
______________________
1. Абзац отчеркнут слева в тексте документа.
2. Фраза «серьезных недостатков и ошибок» подчеркнута в тексте документа.
Главная ошибка т. О. Сулейменова состоит в выборе неправильного метода изучения и освещения обсуждаемых вопросов. Сложность задач исторического, идеологического, политического характера требовала от автора четкой марксистско-ленинской базы и классового подхода к разбираемым явлениям. Однако т. О. Сулейменов взял на вооружение принцип скептицизма. («В этих условиях самая ценная фигура в науке - скептик», - пишет он на стр. 16.) На деле этот принцип означает пропаганду сомнений, колебаний, недоверия к тому, что достигнуто русской и советской наукой в изучении «Слова о полку Игореве» и истории отношений славянских и тюркских народов.
Неверно выбранная общая позиция автора и отсутствие классового подхода приводят его к ошибкам теоретического характера, особенно ярко проявившимся в непонимании того факта, что патриотизм и интернационализм - диалектически связанные понятия, что национальное самосознание народа не имеет ничего общего ни с национализмом, ни с т. н. казенным (т. е. шовинистическим) патриотизмом. По Сулейменову же, получается так, что если русские и советские ученые на основании веских доводов считают «Слово о полку Игореве» памятником патриотическим, то они будто бы искажают или замалчивают подлинную историю, перестают быть интернационалистами, становятся «казенными патриотами». «С ростом национального самосознания, - пишет автор на стр. 11, - наука нередко становится на службу казенному патриотизму, тогда историография начинает отходить от истории. Факты или неверно освещаются, или фальсифицируются в угоду возникающему на прошлое взгляду». По мнению автора, патриотический подход к «Слову о полку Игореве» сыграл не положительную, а отрицательную роль в трактовке этого народно-патриотического произведения: «За два века ораторства в библиографии по “Слову” накопилась не одна сотня названий, в которых, как в болоте, буксуют одни и те же аргументы, не всегда научные, но всегда патриотические» пишет О. Сулейменов на стр. 17. С таким противопоставлением научного подхода и патриотического подхода (как якобы ненаучного) нельзя согласиться, как нельзя согласиться и с тем, будто патриотический подход является помехой в любой науке: «Если бы математика и физика испытали такое насилие патриотического подхода, - пишет автор на стр. 13, - человечество и сейчас каталось бы на телеге».
Ополчаясь против патриотизма русских и советских исследователей «Слова о полку Игореве» (таких, как автор «Истории Российской» В.Н. Татищев, академики Б.Д. Греков, Б.А. Рыбаков, Д.С. Лихачев и др.), О. Сулейменов игнорирует тот факт, что патриотическое чувство - один из величайших двигателей прогресса в науке и не понимает, что интернационализм не только не отменяет патриотизма, но является источником всякого подлинного патриотизма.
Объявляя себя «новатором в науке», автор в сенсационном духе ведет спор с так называемыми «догматиками», к которым он причисляет почти всех крупных русских и советских ученых, занимавшихся «Словом о полку Игореве» и историей взаимоотношений славян и тюрков. Трактовка О. Сулейменовым идейного содержания, социально-исторического смысла «Слова о полку Игореве» явно ошибочна и резко противоречит оценке, данной К. Марксом, который писал: «Суть поэмы - призыв русских князей к единению как раз перед нашествием собственно монгольских полчищ» (Соч. Т. 29. Стр. 16). Советские историки и филологи взяли на вооружение этот тезис Маркса и руководствуются им в своих конкретных исследованиях «Слова» и его оценке. Похоже, что О. Сулейменову неизвестно это емкое, точное и глубоко историческое определение «сути поэмы», иначе он вряд ли позволил бы себе легковесно утверждать, полемизируя с советскими учеными, нечто совершенно противоположное: «Сложная диалектика идейного содержания памятника ординарным прочтением упрощена и сведена к прямолинейному стереотипу - призыв объединиться перед лицом варварской стихии» (стр. 111). Полемика ведется автором в недопустимом тоне. Так, например, деятельность знаменитого историка В.Н. Татищева квалифицируется как деятельность русского интеллигента, почувствовавшего обиду за «подлое прошлое» своего народа (стр. 98), древнерусские ученые-книжники сравниваются с «бездарными капельмейстерами духовых оркестров» (стр. 24), научные выводы акад. Б.А. Рыбакова о вкладе Древней Руси в мировую культуру и историю автор пренебрежительно называет хвалебными «тостами». Обращая внимание на эту сторону обсуждаемой книги, вице-президент АН КазССР А.Н. Нусупбеков имел все основания сказать: «Поражает высокомерное, с позиции абсолютного скептика, отношение к взглядам видных ученых, …отдавших десятки лет подвижнического труда для изучения “Слова о полку Игореве” и его эпохи».
Смешивая патриотизм с национализмом, автор искажает исторические факты, что проявилось в тенденциозном преувеличении роли тюркских народов и в ничем не оправданном принижении роли Руси и русских в развитии мировой культуры и истории.
Произвольно и субъективно переиначивая хорошо известные в науке факты и оценки, автор вопреки истине утверждает, например, что «Киев... основали хазары» (стр. 176), что будто бы только благодаря тюркскому племени кипчаков, а не собственному героическому сопротивлению славяне были спасены от орд Чингисхана, что в большинстве случаев опустошительные набеги тюрков на славянские земли были спровоцированы самими славянами, и т. д. и т. п.
Огульно реабилитируя набеги тюрков (кипчаки, половцы) на Русь, автор приписывает предкам русского народа комплекс национальной неполноценности (стр. 187), подчеркивает его невежество, доверчивость и робость (стр. 188), определяет его прошлое, как «подлое» (стр. 98) и т. д. Давая оценку подобного рода высказываниям, акад. Б.А. Рыбаков сказал: «Здесь в ряде случаев мы явно чувствуем антирусскую направленность. Да автор, по-моему, этого особенно и не скрывает и смело идет в открытую в данном вопросе. Он издевается над патриотической наукой».
В русской и советской науке всегда хорошо понимали значение контактов восточных славян, а позднее русских, с тюркскими народами и стремление О. Сулейменова «возвысить тех, кого русские никогда не унижали, а тем более русские ученые», - как выразился акад. А.Н. Кононов, - не имеет под собой никаких оснований, ни научных, ни тем более политических. О. Сулейменов придерживается другой точки зрения. По его мнению, в науке, где «все весы перекошены», и поныне будто бы принижается, национальное достоинство отдельных народов СССР и живет неистребимое «стремление посмотреть на брата своего сверху вниз». Подобная тенденциозность сквозит и в оценке взаимоотношений советских народов в таком, например, высказывании автора: «Иго проклятого прошлого продолжается - мутит души, отравляет сознание... Летописи Войны питают живым огнем наши сегодняшние чувства, обращая их в ненависть» (стр. 188).
Для доказательства своих положений, претендующих на научность, автор привлекает данные славянских, тюркских, шумерского языков, материалы исторические и литературные, проявив при этом либо неумение оперировать фактами, либо невежество.
На обсуждении книги и в письменных отзывах на нее ученые справедливо отмечали политическую неуместность использования автором - без всяких объяснений и оценок - чуждой нам, интернационалистам, фразеологии и символики в отношении «исторической миссии» еврейского народа, который называется то «Главным народом», то «избранным народом во вселенной» (стр. 290, 295), чья судьба является особенно «многотрудной» (стр. 288) и т. д.
Таким образом, обсуждение показало, что книга О. Сулейменова несмотря на некоторые положительные моменты, в научном отношении несостоятельна, а в идейно-теоретическом плане ошибочна. В связи с тем, что книга, к сожалению, выпущена большим тиражом (сначала изд-во выпустило 60 тыс. экземпляров, а затем еще 100 тыс. экземпляров) членами Бюро Отделения литературы и языка и Бюро Отделения истории АН СССР было принято решение: «Опубликовать материалы состоявшегося обсуждения в академических журналах - “Известия АН СССР. Серия литературы и языка”, “Вопросы истории” и “Вопросы литературы”, что будет способствовать правильной оценке книги как у нас в стране, так и за рубежом».
Сообщаем в порядке информации.
И. о. академика-секретаря
Отделения литературы и языка АН СССР
член-корреспондент АН СССР
Г.В. Степанов
Академик-секретарь
Отделения истории
АН СССР академик
Е.М. Жуков
[РГАНИ] Ф. 5. Оп. 68. Д. 420. Л. 18-25. Подлинник.