Предтеча перестроечной «огоньковщины»
[Примечание] Обсуждая мемуарную литературу о прошлой мировой войне, в Советском Союзе иногда сетуют, что в ней нет воспоминаний рядовых участников, строевых офицеров и солдат. Эти очерки - малая попытка заполнения пробела, но они «по ту сторону» не могут быть напечатаны: в них ничего не убавлено и не прибавлено. Так было. Только речь персонажей восстановлена приблизительно, по сохранившимся в памяти обрывкам и облику спутников. Автор.
...
- Командование! - пренебрежительно отмахнулся Стрижов. - Ему прежде всего надо, чтобы на бумаге выглядело в полном порядке: чтобы при случае придраться не могли. И кем заменишь? Вот и соблюдают видимость. - Стрижов говорил, что главная беда - в неумении воевать. Ведь мы как представляли себе войну? Вот, все эти лейтенанты, которых вы видите, пухлогубые сосунки? Да и выше? А по Чапаеву, Щорсу и по другим таким же кино-героям. Вершина, предел - конница Буденного, первый маршал Ворошилов Клим. Винтовочку в руки - и винтовок нс всем хватает, - пулемет, знаменитая трехдюймовка на конной тяге, пара гранат за поясом, - это тебе вся "техника", давай, воюй с ней. А немцы на танках прут - это не Щорс, не Чапаев и не белые! У нас автоматы и минометы - редкость, а они сыпят из автоматов как горохом, кроют минами, голову не поднимешь. Чем танки остановишь? Противотанковых пушек нет, хорошо, если на батальон три-четыре противотанковых ружья есть, хоть ими можно немца попугать. Самое рекомендуемое оружие - бутылки с бензином. Не так плохо: танк поджечь можно. Но пока один удастся подпалить, они из пулеметов взводы, а то и роты скашивают.
Сколько талдычили, что будет война техники, - а где она, техника? И как людей готовили? Война техники, - а в пример все того же Чапаева ставили. В школах комсостава даже первую войну почти не изучают, все на Щорса с Чапаевым да с Буденным в придачу нажимают, - какое же понятие будет у командиров о современной войне? В первом же бою они как очумелые, никто такого не ждал. Бывает, попадается дельный командир полка, с головой, или бригады, корпуса, да еще удачно сложится, не только пушки сохранились, но и боеприпасы есть, - там немцы на оборону натыкаются, даем им основательную взбучку. Но людей выбивают, боеприпасы кончаются, а ни подкреплений, ни снабжения нет, да еще слышно, что справа и слева немцы уже далеко продвинулись, ничего не стоит в мешке очутиться, значит - снимайся скорее, уноси ноги. И тут уменье нужно, иначе можешь прямиком к немцу прийти.
Техника! - с ожесточением словно выплевывает это слово Стрижов. - Мы неделями наших самолетов не видели, а немцы издеваются над нами, как хотят. Лежим в овражке, прилипли к земле, - немцы над нами в небе кувыркаются. И видим, летит на нас что-то большое, страшное, визжит, жужжит, - душа в пятки уходит. Ждешь - сейчас грохнет что-то небывалое, землю надвое раскрошит. Упало - пустая бочка железная, из-под масла или бензина, - так немцы издеваются над нами. Знают, что безнаказанно: зениток нет, авиации нашей тоже. Или рельсу бросят она летит со страшным воем, визгом, тоже думаешь, что это будет? А упала - рельса! От бешенства чуть с ума не сходишь, - а что сделаешь? Терни, привыкай, учись. И пока вся армия, в первую очередь командный состав, - а это ведь все штатские люди, счетоводы, учителя, техники, инженеры, хозяйственники, товароведы, не пройдут через огонь, не закалятся, не убедятся, что это тебе нс гражданская война и не гражданка, надо своими мозгами шевелить и воевать уметь, иначе сам погибнешь и только людей губить будешь, - до тех пор немцев не остановить.
Стрижов тоже говорил, что наше положение безнадежное, выручить ничто не может. Но для верхов - пустяк. В плен уже попало наверно тысяч сто, всего на Керченском полустрове войск было тысяч полтораста, на остатки, семь-восемь тысяч в каменоломнях - кто же внимание обратит? Для командования фронтом даже хорошо, оправдание есть: оставлен "заслон”, для обороны, для связывания войск противника, - официально как хорошо звучит. А что на деле эти тысячи просто брошены, отданы немцам, - кто же в этом будет разбираться?..
...
[Примечание] * Спустя год, в особом лагере в Берлине, о котором, если доведется, расскажу дальше, встретил пленного из той же, главной каменоломни в Керчи. Он пробыл в ней до конца и вышел с остатками людей в сентябре или октябре 42 года. Колодцы, по его словам, все же выкопали, но голодали отчаянно, ели кожу убитых лошадей, траву, собираемую ночью или во время редких вылазок. Политработники и часть командиров завели под землей жестокий террор: подозревая каждого в намерении перебежать к немцам, арестовывали десятки людей, устраивали "суд", по лучшим ленино-сталинским образцам и расстреливали без счета.
Андреев Г. Минометчики // Новый журнал. 1975. № 119; 1976. № 122.
...
- Командование! - пренебрежительно отмахнулся Стрижов. - Ему прежде всего надо, чтобы на бумаге выглядело в полном порядке: чтобы при случае придраться не могли. И кем заменишь? Вот и соблюдают видимость. - Стрижов говорил, что главная беда - в неумении воевать. Ведь мы как представляли себе войну? Вот, все эти лейтенанты, которых вы видите, пухлогубые сосунки? Да и выше? А по Чапаеву, Щорсу и по другим таким же кино-героям. Вершина, предел - конница Буденного, первый маршал Ворошилов Клим. Винтовочку в руки - и винтовок нс всем хватает, - пулемет, знаменитая трехдюймовка на конной тяге, пара гранат за поясом, - это тебе вся "техника", давай, воюй с ней. А немцы на танках прут - это не Щорс, не Чапаев и не белые! У нас автоматы и минометы - редкость, а они сыпят из автоматов как горохом, кроют минами, голову не поднимешь. Чем танки остановишь? Противотанковых пушек нет, хорошо, если на батальон три-четыре противотанковых ружья есть, хоть ими можно немца попугать. Самое рекомендуемое оружие - бутылки с бензином. Не так плохо: танк поджечь можно. Но пока один удастся подпалить, они из пулеметов взводы, а то и роты скашивают.
Сколько талдычили, что будет война техники, - а где она, техника? И как людей готовили? Война техники, - а в пример все того же Чапаева ставили. В школах комсостава даже первую войну почти не изучают, все на Щорса с Чапаевым да с Буденным в придачу нажимают, - какое же понятие будет у командиров о современной войне? В первом же бою они как очумелые, никто такого не ждал. Бывает, попадается дельный командир полка, с головой, или бригады, корпуса, да еще удачно сложится, не только пушки сохранились, но и боеприпасы есть, - там немцы на оборону натыкаются, даем им основательную взбучку. Но людей выбивают, боеприпасы кончаются, а ни подкреплений, ни снабжения нет, да еще слышно, что справа и слева немцы уже далеко продвинулись, ничего не стоит в мешке очутиться, значит - снимайся скорее, уноси ноги. И тут уменье нужно, иначе можешь прямиком к немцу прийти.
Техника! - с ожесточением словно выплевывает это слово Стрижов. - Мы неделями наших самолетов не видели, а немцы издеваются над нами, как хотят. Лежим в овражке, прилипли к земле, - немцы над нами в небе кувыркаются. И видим, летит на нас что-то большое, страшное, визжит, жужжит, - душа в пятки уходит. Ждешь - сейчас грохнет что-то небывалое, землю надвое раскрошит. Упало - пустая бочка железная, из-под масла или бензина, - так немцы издеваются над нами. Знают, что безнаказанно: зениток нет, авиации нашей тоже. Или рельсу бросят она летит со страшным воем, визгом, тоже думаешь, что это будет? А упала - рельса! От бешенства чуть с ума не сходишь, - а что сделаешь? Терни, привыкай, учись. И пока вся армия, в первую очередь командный состав, - а это ведь все штатские люди, счетоводы, учителя, техники, инженеры, хозяйственники, товароведы, не пройдут через огонь, не закалятся, не убедятся, что это тебе нс гражданская война и не гражданка, надо своими мозгами шевелить и воевать уметь, иначе сам погибнешь и только людей губить будешь, - до тех пор немцев не остановить.
Стрижов тоже говорил, что наше положение безнадежное, выручить ничто не может. Но для верхов - пустяк. В плен уже попало наверно тысяч сто, всего на Керченском полустрове войск было тысяч полтораста, на остатки, семь-восемь тысяч в каменоломнях - кто же внимание обратит? Для командования фронтом даже хорошо, оправдание есть: оставлен "заслон”, для обороны, для связывания войск противника, - официально как хорошо звучит. А что на деле эти тысячи просто брошены, отданы немцам, - кто же в этом будет разбираться?..
...
[Примечание] * Спустя год, в особом лагере в Берлине, о котором, если доведется, расскажу дальше, встретил пленного из той же, главной каменоломни в Керчи. Он пробыл в ней до конца и вышел с остатками людей в сентябре или октябре 42 года. Колодцы, по его словам, все же выкопали, но голодали отчаянно, ели кожу убитых лошадей, траву, собираемую ночью или во время редких вылазок. Политработники и часть командиров завели под землей жестокий террор: подозревая каждого в намерении перебежать к немцам, арестовывали десятки людей, устраивали "суд", по лучшим ленино-сталинским образцам и расстреливали без счета.
Андреев Г. Минометчики // Новый журнал. 1975. № 119; 1976. № 122.