Je suis chauffeur
То был обыкновенный петербургский осенний вечер. Сильный порывистый ветер гнал тяжелые низкие облака с Финского залива с необычайною скоростью. Небо казалось отлитым из свинца, ни единый солнечный лучик не смел пробиться сквозь тяжелую мглу. Лишь золотой шпиль Адмиралтейства сообщал о том, что, кроме мрака есть еще и свет..
С утра было дождливо. Улицы и дворы-колодцы были погружены в сырой тяжелый воздух, в коем к его общей сырости добавлялся смрад лошадиного навоза, табака и разных нечистот.
Несмотря на то, что подобную же картину можно запросто встретить и в Лондоне, и в Амстердаме, для нашего же ревнителя свободы она означала только одно - так может быть только в столице самой ужасной, самой несвободной империи, Империи Зла, тюрьмы народов, храма мракобесия и державного монархического православия…
В маленьком кабачке «У Потапа», что на берегу Невы, собирались далеко не только пьяные кронштадтские матросы и проститутки. В самом дальнем углу, за неприметным столиком, расположилась группа странных маргинальных личностей, часть из коих можно принять за студентов. Ватага эта была не чисто мужской. Странно было наблюдать в подобном заведении весьма приличную барышню, коя походила даже на выпускницу Смольного института. Она держалась возле худощавого юноши с длинными до плеч волосами и маленькими круглыми очками.
Во главу стола уселся видавший виды уголовник в черном блестящем картузе, красной атласной рубахе и кожаной жилетке. Лицо его было худым и угрюмым, а на правой щеке зиял огромный до глаза шрам. Чтоб обратить на себя дополнительное внимание, он вонзил в деревянный стол здоровенный ножик, так, что кружки, игральные карты и кости чуть не посыпались со стола.
- Так, товарищи! Дело важное…
Все тут же сосредоточили свои взоры на вожаке.
- Розенбаха мы уже всего от доски до доски прочитали! Многие даже поплатились за сие свободою! Александр вон из ссылки недавно возвратился… - главарь кивнул в сторону худощавого юноши в круглых очках. - Теоретическая основа нами уже изучена, началось самое трудное - пора творить Революцию!
На этих словах все замерли, и через секунду, две, некто робко спросил:
- А у нас людей-то достаточно?!
Вожак сделал уверенное лицо и проговорил:
- А вы про бунт ямщиков слыхали?!
- Чего ради, бунт? - вырвалось из толпы.
- Да, оброк на них какой-то новый навесили. Вот и бунтуют. В столицы тянутся. Давеча городовые под Москвою целый обоз задержали!
- А нам-то что? - спросил снова тот же голос - Мы ямщики разве?
Вожак ударил кулаком по столу и проскрипел:
- Это вчера мы - разночинцы, дворяне, студенты, а сегодня - все ямщики! Запомните сие! На носу своем зарубите!
- Je suis chauffeur (извозчик - фр.) - вырвалось из темноты.
А вожак продолжал:
Вот, представьте себе: заедут ямщики на Сенатскую или Красную площади, а мы у них с подвод колеса снимем и подожжем! Вся Россия загорится - не потушить! И аукнется сатрапам царским и за узников Сенатки, и за Крымскую войну!
Собравшиеся стали отвечать одобрительными возгласами и кивками, кто-то даже в ладоши чуть не захлопал, но испугался.
Вожак снова прошелся взглядом по сидящим вокруг и произнес:
- Но для сей преблагородной и великой задачи нужно достаточное материальное обеспечение! Попросту, говоря, денег. Из того, что нам наши британские товарищи послали, не осталось ничего. Ведь надобно же подлинно свободной личности отправлять все необходимые потребности, ибо иначе, личность сия - несвободна. Да и от городовых откупаться приходилось! Чего доброго - жандармам сдадут, а там тебе сам Бенкендорф голову оторвет, или Поклонская-Таврическая, черт ее дери, в Сибирь снег убирать отправит… Есть у меня мысли. Товарищ Вавилевский на днях рассказывал, мол, в деревне, куда его сослали, поверье имеется, что клад там разбойничий закопан. Так, вдруг, правда. Надо ж грабить награбленное-то! Вот разбойнички те, что клад зарыли, богачей да купцов грабили! Нашим же делом занимались, за народ стояли…Вот и надобно клад сей отыскать! Так пущай, товарищ Вавилевский снова туды поедет! В университете же снова. Прикинется натуралистом, естествоиспытателем, стипендию у государства выбьет, а сам - клад искать! Никто же не проверит….
Речь пришлось оборвать из-за внезапно появившейся в кабачке полиции...
С утра было дождливо. Улицы и дворы-колодцы были погружены в сырой тяжелый воздух, в коем к его общей сырости добавлялся смрад лошадиного навоза, табака и разных нечистот.
Несмотря на то, что подобную же картину можно запросто встретить и в Лондоне, и в Амстердаме, для нашего же ревнителя свободы она означала только одно - так может быть только в столице самой ужасной, самой несвободной империи, Империи Зла, тюрьмы народов, храма мракобесия и державного монархического православия…
В маленьком кабачке «У Потапа», что на берегу Невы, собирались далеко не только пьяные кронштадтские матросы и проститутки. В самом дальнем углу, за неприметным столиком, расположилась группа странных маргинальных личностей, часть из коих можно принять за студентов. Ватага эта была не чисто мужской. Странно было наблюдать в подобном заведении весьма приличную барышню, коя походила даже на выпускницу Смольного института. Она держалась возле худощавого юноши с длинными до плеч волосами и маленькими круглыми очками.
Во главу стола уселся видавший виды уголовник в черном блестящем картузе, красной атласной рубахе и кожаной жилетке. Лицо его было худым и угрюмым, а на правой щеке зиял огромный до глаза шрам. Чтоб обратить на себя дополнительное внимание, он вонзил в деревянный стол здоровенный ножик, так, что кружки, игральные карты и кости чуть не посыпались со стола.
- Так, товарищи! Дело важное…
Все тут же сосредоточили свои взоры на вожаке.
- Розенбаха мы уже всего от доски до доски прочитали! Многие даже поплатились за сие свободою! Александр вон из ссылки недавно возвратился… - главарь кивнул в сторону худощавого юноши в круглых очках. - Теоретическая основа нами уже изучена, началось самое трудное - пора творить Революцию!
На этих словах все замерли, и через секунду, две, некто робко спросил:
- А у нас людей-то достаточно?!
Вожак сделал уверенное лицо и проговорил:
- А вы про бунт ямщиков слыхали?!
- Чего ради, бунт? - вырвалось из толпы.
- Да, оброк на них какой-то новый навесили. Вот и бунтуют. В столицы тянутся. Давеча городовые под Москвою целый обоз задержали!
- А нам-то что? - спросил снова тот же голос - Мы ямщики разве?
Вожак ударил кулаком по столу и проскрипел:
- Это вчера мы - разночинцы, дворяне, студенты, а сегодня - все ямщики! Запомните сие! На носу своем зарубите!
- Je suis chauffeur (извозчик - фр.) - вырвалось из темноты.
А вожак продолжал:
Вот, представьте себе: заедут ямщики на Сенатскую или Красную площади, а мы у них с подвод колеса снимем и подожжем! Вся Россия загорится - не потушить! И аукнется сатрапам царским и за узников Сенатки, и за Крымскую войну!
Собравшиеся стали отвечать одобрительными возгласами и кивками, кто-то даже в ладоши чуть не захлопал, но испугался.
Вожак снова прошелся взглядом по сидящим вокруг и произнес:
- Но для сей преблагородной и великой задачи нужно достаточное материальное обеспечение! Попросту, говоря, денег. Из того, что нам наши британские товарищи послали, не осталось ничего. Ведь надобно же подлинно свободной личности отправлять все необходимые потребности, ибо иначе, личность сия - несвободна. Да и от городовых откупаться приходилось! Чего доброго - жандармам сдадут, а там тебе сам Бенкендорф голову оторвет, или Поклонская-Таврическая, черт ее дери, в Сибирь снег убирать отправит… Есть у меня мысли. Товарищ Вавилевский на днях рассказывал, мол, в деревне, куда его сослали, поверье имеется, что клад там разбойничий закопан. Так, вдруг, правда. Надо ж грабить награбленное-то! Вот разбойнички те, что клад зарыли, богачей да купцов грабили! Нашим же делом занимались, за народ стояли…Вот и надобно клад сей отыскать! Так пущай, товарищ Вавилевский снова туды поедет! В университете же снова. Прикинется натуралистом, естествоиспытателем, стипендию у государства выбьет, а сам - клад искать! Никто же не проверит….
Речь пришлось оборвать из-за внезапно появившейся в кабачке полиции...