Вот, раскопал...
Раскопал сайт, не обновлявшийся с июня 2005г., с ходу нашел пару интересных креатиффов. Решившись скопипастить к себе, решил попиарить сайт, но вчитавшись, обнаружил, что автор ведет ЖЖшку, поэтому зафрендиваю его (17ur), подчеркиваю гениальность, изучаю современное творчество, желаю творческих же успехов и вываливаю его "Илиаду".
Одним из первых семейных сериалов в истории человечества были древнегреческие мифы.
Содержание предыдущих серий: олимпийская семейка круто наехала на богиню раздора Эриду, лишив её флаера на свадьбу героя Пелея и богини Фетиды. Богиню Фетиду решили окрутить с Пелеем потому, что недавно амнистированный Прометей раскололся и стукнул Зевсу: если Зевс устроит Фетиде сексуальное преследование, та родит ему потомка, который папаню непременно свергнет. И хорошо ещё, если при этом обойдётся с ним не по-родственному, не как сам Зевс с Кроном, или как Крон с Ураном. Напомню, что у Зевса батя дедушку кастрировал. В общем, сюжет - латиносы отдыхают.
Сказано - сделано; или, по крайней мере, боги так считают. Они со своеобычной хамской загадочностью приказали Пелею Фетиду подкараулить и побороть. Свежеиспечённый жених, несколько озадаченный таким либретто первого свидания, против богов пойти всё-таки не посмел и невесту отловил. Легенда гласит, что та в его руках превращалась в львицу, в змею (кому как, а мне это напоминает список поз), даже в воду (молчу, молчу, молчу...), но Пелей своего, с позволения сказать, счастья из рук не выпустил.
Гуляли в пещере кентавра Хирона. Жениху подарили - цитирую - "копьё, древко которого было сделано из твёрдого, как железо, ясеня" (подарок со смыслом, а?); Посейдон, за отсутствием в то время тачек, отдарился конями, остальные боги скинулись на доспехи. Видел я, кстати, всякие древнегреческие рисунки, и скажу честно - скидываться много не надо было. Не доспехи, а позор эксгибициониста.
Вернёмся к Эриде, богине раздора. Почему её не позвали на свадебный пир, мне неведомо. Может быть, опасались, что она работает и по праздникам. В свете последующих событий такое опасение выглядит несколько надуманным.
Эрида смоталась в сады Гесперид - оттуда ещё Геракл золотые яблочки воровал, предвосхищая подвиги Жар-Птицы - и позаимствовала там плод, при виде которого Адам бы мрачно и понимающе ухмыльнулся, а Мичурин соорудил петельку на ближайшем гибриде осины и фэньхуа.
Опять цитирую. "Тихо подошла Эрида к пиршественному столу и, для всех невидимая, бросила на стол золотое яблоко". Отсюда следует, что оскорбило её именно неприглашение. Была бы не такая щепетильная, подошла бы невидимая тихо к столу и нажралась на халяву от пуза. Ещё один, парадоксальный вывод: если надо было идти тихо, значит, гости уже назюзюкались до стадии душевных песен, исполняемых пронзительным хоровым полушёпотом, и на мелкие неприятности типа чужих шагов или астероидного ливня внимания вообще не обращали.
Так или иначе, но на яблоке было написано слово "Прекраснейшей". Обратите внимание на тонкость, эффективность, утончённость и жестокость интриги. Невидимая, Эрида не шнурки на сандалиях всем посвязывала, не пургена с виагрой в вино набуцала, не спровоцировала каких-нибудь рядом сидящих по опухшим развесёлым мордасам, а стравила между собой трёх присутствующих-здесь-дам: Геру, Афину и Афродиту. Также оцените врождённый такт богинь: на чужой свадьбе рассуждать, кто здесь самая красивая, с ходу зачислив невесту в разряд не стоящих упоминания выдр.
Счастливый от того, что на него с женой перестали обращать внимание, Пелей уволок Фетиду на руках до ближайшего ложа, а спор остался. Как протекал бы этот спор между тремя женщинами в присутствии мужчин, я ещё могу себе представить - скорее всего он выродился бы в не относящееся к теме, прилюдное поминание всевозможных прошлых грехов каждой из них. Сладеньким, незаинтересованным таким тоном. А вот когда речь идёт о споре женщин исключительно среди себя, воображение озвучивает первую фразу: "Да ты на себя посмотри, ты..." и далее с визгом буксует.
Попросили Зевса развести. Реакцию его я себе представляю: "А оно мне надо?" Яблоко перекочевало к Гермесу, которому было велено обратиться к Парису, проживавшему по адресу: южный склон горы Иды, вторая козья отара слева.
Почему именно Парис, задаётесь вы вопросом, уважаемые зрители? Объясняю: когда олимпийцам амброзия ударяет в голову, ждать от них сколько-нибудь обоснованных решений в принципе бесполезно. И вообще, в те времена пределом мечтаний пифий, авгуров и гаруспиков было довести точность толкований и предсказаний до 50%, в чём преуспела некая скифская бабушка, вошедшая в народный фольклор.
С Парисом вообще история вышла - обхохочешься. У мамы Гекубы он был девятнадцатый сын, при девятнадцати же сёстрах. Перед его рождением Гекуба видела сон - пылающую Трою. Папа Приам обратился к прорицателю, и тот напрорицал (см. предыдущий абзац), что из-за Париса Трою - что? Правильно - спалят. И как только догадался? Для аборта было уже поздно, но Приам не брезговал никакими средствами, чтобы приостановить локальный демографический взрыв, дурно влиявший на семейный бюджет. Предоставляю зрителю самому угадать, кто из царевичей уплатил прорицателю, чтобы избавиться от будущего соперника, так сказать, в зародыше.
Дитё отнесли в лес и оставили там, подразумевая желание включить его в экологическую цепочку наиболее естественным способом. Но Париса вскормила медведица. Через год его отыскал тот самый слуга, который и отнёс его в лес (мне это сильно напоминает анекдот про эстонца и дохлую ворону: "Не прик-котилась"). То-то было радости - лежит ребёнок на том же самом месте с тем же выражением лица, только сильно поздоровевший.
В общем, Парис вырос среди пастухов, прославившись силой и храбростью (медвежье молочко пошло впрок). За отдельные подвиги его даже назвали Александром (дословный перевод: "поражающий мужей". Понимайте как хотите).
И вот именно к нему явились три богини в сопровождении Гермеса. Легенда гласит, что Парис испугался и кинулся наутёк, но убежать от Гермеса не смог. "Остановил Париса Гермес и ласково заговорил с ним, протягивая ему яблоко". Во время ласковой речи Гермеса Парис, вероятно, ощупывал рёбра руками, а зубы языком, пытаясь оценить последствия внезапной остановки на полном ходу.
Легенда опять-таки гласит, что Парис никак не мог решить, которая из богинь прекраснее. Отдельные несознательные зрители, из тех, что поглупее, вообще утверждают, что Парис в это время думал, как бы заначить яблоко самому. Несознательные из тех, что поумнее, ехидно замечают, что не о яблоке Парис думал, а о том, как вывернуться из ситуации с наименьшими потерями. Но мы будем придерживаться оригинальной версии.
Многих волнует вопрос, в каком виде богини предстали перед Парисом. Правильный ответ: телешом, не побоюсь этого слова. Было бы кому, кого и чего стесняться. Тогда молчание Париса объясняется очень просто - человек пытался унять дрожь организма и не слишком закапать хитон слюнями.
Но это понятно нам, а богиням понятно не было. Тогда вообще много чего не было. Понятия о фэйр-плэй, о коррупции, о лоббировании своих интересов... В общем, Париса принялись подкупать. Гера пообещала ему власть над всей территорией нынешней Турции. Афина - военную славу и победы. Афродита... дожились... пообещала в жёны прекраснейшую из всех смертных женщин. Елену, дочь Зевса и Леды. Уже пребывавшую замужем.
Вот убейте, не могу понять, почему Парис повёлся на последнее предложение. О моральном облике Афродиты вообще замечу: сутенёрство в отличие от родственного ему занятия юриспруденцией уголовно наказуемо. Наверное, всё дело в пастушеской жизни и сопутствующему ей целибату. Или чему похуже.
На самом деле - запишите на всякий случай! - яблоко надо было отдать Гере. Потом собрать войска с подвластных территорий, выжечь Спарту с карты, повесить Менелая на воротах дворца за всякие места и уволочь Елену к себе в гарем. Вместе с ещё сотней пленниц. А чтобы Афина не возникала, провести PR-кампанию - for glory... А Парис-Александр, остолопина стоеросовая... Ну да что сделано, то сделано.
До того, как успешно пройдёт полевые испытания первый в истории БТР, Кассандра испытает глубочайшее моральное удовлетворение, Одиссей поймёт, что за базар иногда приходится отвечать, а Приам воскликнет в великом горе: "Как повезло яблоку, как не повезло нам!..", оставалось немногим более десяти лет...
***
"Тем поразительнее, что реальная война - а несколько реальных войн мне наблюдать довелось - с точки зрения порядка и организованности удивительно походит на охваченный пожаром бордель." (Лютик. "Полвека поэзии")
***
О том, как похитили Елену, рассказывать не буду, тем более что вопрос уже освещён не только письменно, но и музыкально. Но - похитили.
***
Часто я не могу понять, как древние греки, они же эллины, они же ахейцы, жили при таких богах.
Например, как только Парис с Еленой скрылись на корабле навстречу своему счастью, боги тут же послали Ириду-вестницу к Менелаю на Крит, где царь был в командировке. Спрашивается, зачем? Вернулся, сам бы всё узнал, помешать-то уже нельзя.
Менелай и так вернулся, только в раздрызганных нервах. Когда он узнал, что Парис купно с Еленой прихватил и царскую казну, то отправился к своему брату, Агамемнону. Поехал, дурак, за советом, как отомстить. Просто удивительная беспомощность для царя.
Агамемнон выродил план - собрать всех присягнувших Менелаю героев (2500 золотых за каждого) и вложить Трое по первое число, скипнув дипломатию и жесты доброй воли, как не оправдавшие себя. Менелай согласился и вместе с братцем отправился в Пилос, к тамошнему царю Нестору, который одновременно ухитрился прослыть лихим воякой и дожить до преклонных лет.
Нестор идеей проникся, решил тряхнуть стариной и присоединился к братьям. И вся эта гоп-компания заколесила по Элладе, вопя "На Белград! На Белг...", то есть, простите, "На Трою!" Пропаганда возымела успех.
***
Тут надо сделать долгое лирическое отступление. Как я уже говорил, греческие боги отличались немалым паскудством - тормоза без тормозов, снабжённые могуществом, достаточным, чтобы испортить жизнь множеству людей, и в принципе непригодным ни для чего другого. Кроме того, богов было много. А стая мелких тиранов опаснее одного крупного, хотя бы в силу большей суммарной въедливости.
Плюс ещё эта троица - предопределение, рок и судьба - в Древней Элладе беспредельничала как хотела, и даже боги были ей не указ.
В итоге излюбленным развлечением оракулов стало вождение греков за салом (воображаю, какая светлая радость играет сейчас на лицах тех, кто выводит происхождение незалежной Украины со времён Адама). Приходит человек узнать - а получится ли задуманное? Оракул уже знает, что получится (или нет), но если он будет давать чёткие однозначные ответы, то рано или поздно до людей дойдёт - а зачем вообще спрашивать? Пусть уж случится как случится. Опять же сюрприз... приятно... может быть.
Поэтому предсказания подавались в форме ветвящихся алгоритмов типа "если сделаешь то-то и то-то так-то и сяк-то, в случае, если тот или этот будет там и сям, и если... (в том же стиле на полчаса), тогда и будет всё путём". Ура. История не сохранила имён гениев, наплевавших на этот бред и всё равно преуспевших в задуманном. Почему? Смотрите начало лирического отступления.
***
Братья Атриды, - Менелай и Агамемнон - а также Нестор и примкнувший к ним Паламед въедливостью богам не уступали. Предсказал оракул, что без стрел Геракла нельзя взять Трою - а подать сюда Филоктета. Нужен в деле Одиссей - подать Одиссея. У того молодая жена и сын Телемах (Дальнобойный) в грудничковом возрасте - а всё равно подать...
***
Тому, как Паламед расколол Одиссея, лепившего шизу, и доныне завидуют военкомы всего мира.
Узнав, что на Итаку прибыла высокая делегация, и не имея возможности послать её открытым текстом, Одиссей впряг в плуг вола и осла и стал пахать свои поля, впоследствии засевая их солью. Действия эти, между прочим, значатся в книге рекордов Гиннеса как "самый трудоёмкий закос от армии в истории человечества".
Вдоволь поглазев на шоу, которое привело бы в ужас любого гринписовца, психиатр-самоучка Паламед не стал мудрить с тестами Роршаха. Также он отказался от долгих задушевных бесед с пациентом, в конце которых часто становится неясно, кто же именно из собеседников спятил.
Паламед применил метод Кляйн-Рольфа, распеленав Телемаха Одиссеевича и уложив его в ту самую борозду, где папа Одиссей в данный момент азартно реформировал сельское хозяйство. Затем добрый доктор Паламед стал смотреть на больного ласковым взглядом типа "кого обмануть хотел, дурилка картонная".
Одиссей скоропостижно выздоровел и бурно приветствовал гостей, едва не удушив Паламеда в дружеских объятиях. Если бы царю Итаки в этот момент предсказали его личное будущее, дальнейшее развитие событий могло быть самым, хмм... непредсказуемым. Но увы - оракулы вроде милиционеров; когда они действительно нужны, ни одного рядом не оказывается.
***
Ещё одним якобы необходимым для победы винтиком был Ахилл, сын Пелея и Фетиды. Взаимоотношения Ахилла с судьбой надо признать сложными: ему были предсказаны бессмертная слава (в виде сухожилия, названного в его честь) плюс трагическая гибель в цветущем возрасте.
Фетида знала о прогнозе, но надеялась, что всё обойдётся. Меры она предпринимала следующие: натирала тело младенца Ахилла амброзией (дальний предок орбитальных рационов, включающий только одно блюдо. Как утверждают легенды, ничем другим боги не питались. Утверждений о том, что боги хоть на столечко одобряли вечное однообразие в питании, легенды не содержат).
Натёртого ребёнка Фетида закаляла по методу Бруно-Лазо - вырабатывала таким образом неуязвимость и философское отношение к миру. Сам Ахилл по причине несмышлёности не протестовал. Однако его отец однажды проснулся в неурочное время, чтобы увидеть сына, мирно спящего в растопленном камине. Излишне говорить, что гениального замысла жены Пелей не оценил.
Развод обошёлся без жертв - Фетида успела сбежать к отцу. Ребёнок остался у папы, который, не долго думая, спихнул его на воспитание своему старому приятелю - кентавру Хирону.
Выращивая могучего героя, Хирон кормил Ахилла "мозгами медведей и печенью львов", резонно рассудив, что хилого убожества вроде Эйнштейна с такой диеты точно не получится. Уже в шесть лет Ахилл убивал львов и кабанов, а бег его был столь лёгок, что ребёнок мог догнать оленя. Оленей он не убивал, так как не считал их за мясо. Догонит, напугает и бежит обратно.
Также кентавр обучил воспитанника владению музыкальными инструментами, после чего лес, где воспитывался Ахилл, прослыл местом заколдованным и где-то даже проклятым.
Когда в Элладе началась мобилизация, Фетида быстро организовала из себя первый в истории комитет солдатских матерей. Она спрятала Ахилла во дворце царя Ликомеда. Там Ахилл, одетый в женское платье, обитал среди царских дочерей и узнал много нового о жизни во всех её проявлениях.
Но прорицатель Калхас без труда выкупил хату, и Одиссей с Диомедом взяли на себя обязанности вербовщиков. Одиссей, между прочим, заделался ярым сторонником войны, работая нагло и изобретательно, согласно принципам "раньше сядешь, раньше выйдешь" и "одному мне страдать, что ли".
Замаскировавшись под купцов, Диомед с Одиссеем проникли во дворец царя Ликомеда и разложили ассортимент перед царскими дочерьми, среди которых был и Ахилл...
...К слову. Вы представляете себе, досточтимые читатели, что за товарец были эти царевны, если богатырь, вскормленный печенью львов и мозгами медведей, среди них не выделялся? Или это фасон одежды такой был, вроде американской футбольной формы?
...Товары в основном выложили попсовые - всякие золотые побрякушки и прочую парчу. Среди них затесались меч, щит и поножи. Царевны их игнорировали. Ахилл, которому эта сладкая жизнь успела осточертеть, наоборот, поедал взглядом исключительно милитарный хардвер.
Такой проверки любому нормальному человеку оказалось бы достаточно, но Одиссей был неугомонным существом, что отчасти компенсировалось его врождённой везучестью. Пошёл тест номер два: возле дворца раздались боевые кличи и звон оружия. Царевны разбежались, басовито повизгивая. Ахилл же уцапал меч и понёсся разбираться, надеясь облегчить душу от вынужденного трансвестизма.
Вероятно, Одиссей и Диомед сами не поняли, как сильно они рисковали. Но обошлось. Ахилл с радостью согласился "помахаться маненько, гы-гы". С ним отправились его друган Патрокл (он в то время был в бегах за убийство в состоянии аффекта) и престарелый Феникс, долго и безуспешно обучавший Ахилла красноречию.
Пелей выдал сыну подарки со своей свадьбы, где вся заварушка и началась, элегантно опровергнув всеобщее заблуждение, что дарёное по определению ни на что не годится.
К сожалению, стрелонепробиваемые гриндеры (траки) тогда ещё не изобрели.
***
Войска отплывали из Авлиды. Как водится, решили помолиться и принести жертвы. В процессе жертвоприношения вышло чудо: из-под какого-то алтаря появился красный змей, заполз на стоявший поблизости столетний платан, сожрал 8 штук птенцов и их мамашу, после чего превратился в камень.
У Калхаса со смехом потребовали объяснений. Прорицатель не стал портить впечатление и распространяться о трёх пудах гашиша, сожжённых на алтаре по разгильдяйству младших жрецов.
Он просто наморщил лоб и сказал: "Ну-у, типа Трою вы возьмёте, только осаждать вам её придётся... сколько птиц он съел? Менелай? Что ха-ха-ха? Двенадцать?.. ну, значит, двенадцать... Ахилл? Пять, и не птиц, а собак? Откуда собаки на дереве? Были-были, верю, убери меч... В общем, пять этих самых... Агамемнон? Девять? А кого? Перепёлок, павлинов, фокстерьеров?.. Ах, маленьких таких, оранжевых котят, с шестью лапками каждый? Ну и хрен с вами, то есть с ними... Короче! Слушайте! Осаждать Трою вам придётся девять меся... лет, блин! На десятый - возьмёте. Наверное".
Войско чрезвычайно воодушевилось, особенно Одиссей. Греки погрузились на корабли и поплыли. Из-за воодушевления и остаточных эффектов чуда заплыли не туда. Попали они в Мизию (тоже область в Малой Азии, с центром в г. Пергаме). И занялись тем, за чем явились, то есть грабежами и убийствами. Местный царь Телеф, один из сыновей Геракла, собрал войско и принялся защищать Родину. К вечеру греки обратили Телефа с его войском в бегство и загнали за городские стены. Обычное дело.
Дальше самое интересное. На следующее утро греки стали подбирать трупы и только тогда поняли, что противник, в общем-то, не тот. Что это, кругло говоря, даже в чём-то союзник. Был. Вчерашнего дня не хватило, чтобы сообразить, а вот наутро догадались. Или, что ближе к истине, дошло - нахрапом взять не удалось, и теперь придётся договариваться, дабы не воспоследовало.
Выслали парламентёров, подписали перемирие. От предложения вместе отправиться на Трою Телеф вежливо отказался, потому что с такими союзниками никаких бонус-врагов уже не требовалось. Кроме того, Телеф приходился зятем Приаму, царю Трои. Хотя вот это была слабая отмазка - Приам настругал полсотни дочерей и того, кто не приходился ему зятем, в те времена надо было вдумчиво поискать.
Греки вновь погрузились на корабли и поплыли обратно, так и не вернув награбленного. По пути попали в шторм, потеряли эскадренный строй и ещё долго возвращались в Авлиду покорабельно. Одиссей так вообще попал туда скорее случайно, но значения этому первому звоночку не придал.
"Первый блин комом", констатировал Агамемнон. Ещё он констатировал, что дороги в Трою вообще никто не знает. Почему он не констатировал это до отплытия, мне неизвестно.
Выяснилось, что роль Ивана Сусанина может исполнить только помянутый Телеф. Легко догадаться - Агамемнон впал в уныние. На помощь, как обычно, пришли обстоятельства.
Согласно летописи, Ахилл ткнул Телефа копьём в бедро. С учётом того, что Телеф в это время спасался бегством, дело выглядит весьма пикантно. Но так или иначе, а рана заживать не хотела. Телеф решил жить долго, а посему расшугал лекарей и пошёл к Дельфийскому оракулу. Пифия сказала, что залечить рану можно тем же оружием, которым её нанесли.
Телеф был опытным политиком, поэтому к Ахиллу он не пошёл. Он пошёл прямиком к Агамемнону, дабы тот повлиял на молодого героя. Отправился инкогнито, под видом нищего. Сразу с царём встретиться он не сумел, но случайно пересёкся с Клитемнестрой, царицей (сукой редкостной, ещё почище Екатерины Великой). Та приняла трудности Телефа близко к сердцу и посоветовала следующее: когда войдёт Агамемнон, выхватить из колыбели наследника Ореста, подбежать к жертвеннику и грозить. Мол, ежели Агамемнон не поможет, то летите, детские мозги, по просторной комнате.
Телеф выслушал совет добродетельной жены Агамемнона (а также любящей матери Ореста) и воплотил его в жизнь. Подвергшийся убеждению микенский царь не знал, смеяться ему или плакать - ведь он нуждался в этом маньяке не меньше, чем тот в нём.
В конце концов Агамемнон решил обрадоваться. На радостях он даже забыл спросить, кто присоветовал инвалиду такой элегантный способ ведения переговоров. Зря. Вопрос мог стать недурной профилактикой безвременной смерти Атрида.
Ахилл не стал кобениться и излечил Телефа. Тот, приплясывая от счастья, согласился тестя сдать. Но тут опять началось не слава богу.
Дальше в каментах
Одним из первых семейных сериалов в истории человечества были древнегреческие мифы.
Содержание предыдущих серий: олимпийская семейка круто наехала на богиню раздора Эриду, лишив её флаера на свадьбу героя Пелея и богини Фетиды. Богиню Фетиду решили окрутить с Пелеем потому, что недавно амнистированный Прометей раскололся и стукнул Зевсу: если Зевс устроит Фетиде сексуальное преследование, та родит ему потомка, который папаню непременно свергнет. И хорошо ещё, если при этом обойдётся с ним не по-родственному, не как сам Зевс с Кроном, или как Крон с Ураном. Напомню, что у Зевса батя дедушку кастрировал. В общем, сюжет - латиносы отдыхают.
Сказано - сделано; или, по крайней мере, боги так считают. Они со своеобычной хамской загадочностью приказали Пелею Фетиду подкараулить и побороть. Свежеиспечённый жених, несколько озадаченный таким либретто первого свидания, против богов пойти всё-таки не посмел и невесту отловил. Легенда гласит, что та в его руках превращалась в львицу, в змею (кому как, а мне это напоминает список поз), даже в воду (молчу, молчу, молчу...), но Пелей своего, с позволения сказать, счастья из рук не выпустил.
Гуляли в пещере кентавра Хирона. Жениху подарили - цитирую - "копьё, древко которого было сделано из твёрдого, как железо, ясеня" (подарок со смыслом, а?); Посейдон, за отсутствием в то время тачек, отдарился конями, остальные боги скинулись на доспехи. Видел я, кстати, всякие древнегреческие рисунки, и скажу честно - скидываться много не надо было. Не доспехи, а позор эксгибициониста.
Вернёмся к Эриде, богине раздора. Почему её не позвали на свадебный пир, мне неведомо. Может быть, опасались, что она работает и по праздникам. В свете последующих событий такое опасение выглядит несколько надуманным.
Эрида смоталась в сады Гесперид - оттуда ещё Геракл золотые яблочки воровал, предвосхищая подвиги Жар-Птицы - и позаимствовала там плод, при виде которого Адам бы мрачно и понимающе ухмыльнулся, а Мичурин соорудил петельку на ближайшем гибриде осины и фэньхуа.
Опять цитирую. "Тихо подошла Эрида к пиршественному столу и, для всех невидимая, бросила на стол золотое яблоко". Отсюда следует, что оскорбило её именно неприглашение. Была бы не такая щепетильная, подошла бы невидимая тихо к столу и нажралась на халяву от пуза. Ещё один, парадоксальный вывод: если надо было идти тихо, значит, гости уже назюзюкались до стадии душевных песен, исполняемых пронзительным хоровым полушёпотом, и на мелкие неприятности типа чужих шагов или астероидного ливня внимания вообще не обращали.
Так или иначе, но на яблоке было написано слово "Прекраснейшей". Обратите внимание на тонкость, эффективность, утончённость и жестокость интриги. Невидимая, Эрида не шнурки на сандалиях всем посвязывала, не пургена с виагрой в вино набуцала, не спровоцировала каких-нибудь рядом сидящих по опухшим развесёлым мордасам, а стравила между собой трёх присутствующих-здесь-дам: Геру, Афину и Афродиту. Также оцените врождённый такт богинь: на чужой свадьбе рассуждать, кто здесь самая красивая, с ходу зачислив невесту в разряд не стоящих упоминания выдр.
Счастливый от того, что на него с женой перестали обращать внимание, Пелей уволок Фетиду на руках до ближайшего ложа, а спор остался. Как протекал бы этот спор между тремя женщинами в присутствии мужчин, я ещё могу себе представить - скорее всего он выродился бы в не относящееся к теме, прилюдное поминание всевозможных прошлых грехов каждой из них. Сладеньким, незаинтересованным таким тоном. А вот когда речь идёт о споре женщин исключительно среди себя, воображение озвучивает первую фразу: "Да ты на себя посмотри, ты..." и далее с визгом буксует.
Попросили Зевса развести. Реакцию его я себе представляю: "А оно мне надо?" Яблоко перекочевало к Гермесу, которому было велено обратиться к Парису, проживавшему по адресу: южный склон горы Иды, вторая козья отара слева.
Почему именно Парис, задаётесь вы вопросом, уважаемые зрители? Объясняю: когда олимпийцам амброзия ударяет в голову, ждать от них сколько-нибудь обоснованных решений в принципе бесполезно. И вообще, в те времена пределом мечтаний пифий, авгуров и гаруспиков было довести точность толкований и предсказаний до 50%, в чём преуспела некая скифская бабушка, вошедшая в народный фольклор.
С Парисом вообще история вышла - обхохочешься. У мамы Гекубы он был девятнадцатый сын, при девятнадцати же сёстрах. Перед его рождением Гекуба видела сон - пылающую Трою. Папа Приам обратился к прорицателю, и тот напрорицал (см. предыдущий абзац), что из-за Париса Трою - что? Правильно - спалят. И как только догадался? Для аборта было уже поздно, но Приам не брезговал никакими средствами, чтобы приостановить локальный демографический взрыв, дурно влиявший на семейный бюджет. Предоставляю зрителю самому угадать, кто из царевичей уплатил прорицателю, чтобы избавиться от будущего соперника, так сказать, в зародыше.
Дитё отнесли в лес и оставили там, подразумевая желание включить его в экологическую цепочку наиболее естественным способом. Но Париса вскормила медведица. Через год его отыскал тот самый слуга, который и отнёс его в лес (мне это сильно напоминает анекдот про эстонца и дохлую ворону: "Не прик-котилась"). То-то было радости - лежит ребёнок на том же самом месте с тем же выражением лица, только сильно поздоровевший.
В общем, Парис вырос среди пастухов, прославившись силой и храбростью (медвежье молочко пошло впрок). За отдельные подвиги его даже назвали Александром (дословный перевод: "поражающий мужей". Понимайте как хотите).
И вот именно к нему явились три богини в сопровождении Гермеса. Легенда гласит, что Парис испугался и кинулся наутёк, но убежать от Гермеса не смог. "Остановил Париса Гермес и ласково заговорил с ним, протягивая ему яблоко". Во время ласковой речи Гермеса Парис, вероятно, ощупывал рёбра руками, а зубы языком, пытаясь оценить последствия внезапной остановки на полном ходу.
Легенда опять-таки гласит, что Парис никак не мог решить, которая из богинь прекраснее. Отдельные несознательные зрители, из тех, что поглупее, вообще утверждают, что Парис в это время думал, как бы заначить яблоко самому. Несознательные из тех, что поумнее, ехидно замечают, что не о яблоке Парис думал, а о том, как вывернуться из ситуации с наименьшими потерями. Но мы будем придерживаться оригинальной версии.
Многих волнует вопрос, в каком виде богини предстали перед Парисом. Правильный ответ: телешом, не побоюсь этого слова. Было бы кому, кого и чего стесняться. Тогда молчание Париса объясняется очень просто - человек пытался унять дрожь организма и не слишком закапать хитон слюнями.
Но это понятно нам, а богиням понятно не было. Тогда вообще много чего не было. Понятия о фэйр-плэй, о коррупции, о лоббировании своих интересов... В общем, Париса принялись подкупать. Гера пообещала ему власть над всей территорией нынешней Турции. Афина - военную славу и победы. Афродита... дожились... пообещала в жёны прекраснейшую из всех смертных женщин. Елену, дочь Зевса и Леды. Уже пребывавшую замужем.
Вот убейте, не могу понять, почему Парис повёлся на последнее предложение. О моральном облике Афродиты вообще замечу: сутенёрство в отличие от родственного ему занятия юриспруденцией уголовно наказуемо. Наверное, всё дело в пастушеской жизни и сопутствующему ей целибату. Или чему похуже.
На самом деле - запишите на всякий случай! - яблоко надо было отдать Гере. Потом собрать войска с подвластных территорий, выжечь Спарту с карты, повесить Менелая на воротах дворца за всякие места и уволочь Елену к себе в гарем. Вместе с ещё сотней пленниц. А чтобы Афина не возникала, провести PR-кампанию - for glory... А Парис-Александр, остолопина стоеросовая... Ну да что сделано, то сделано.
До того, как успешно пройдёт полевые испытания первый в истории БТР, Кассандра испытает глубочайшее моральное удовлетворение, Одиссей поймёт, что за базар иногда приходится отвечать, а Приам воскликнет в великом горе: "Как повезло яблоку, как не повезло нам!..", оставалось немногим более десяти лет...
***
"Тем поразительнее, что реальная война - а несколько реальных войн мне наблюдать довелось - с точки зрения порядка и организованности удивительно походит на охваченный пожаром бордель." (Лютик. "Полвека поэзии")
***
О том, как похитили Елену, рассказывать не буду, тем более что вопрос уже освещён не только письменно, но и музыкально. Но - похитили.
***
Часто я не могу понять, как древние греки, они же эллины, они же ахейцы, жили при таких богах.
Например, как только Парис с Еленой скрылись на корабле навстречу своему счастью, боги тут же послали Ириду-вестницу к Менелаю на Крит, где царь был в командировке. Спрашивается, зачем? Вернулся, сам бы всё узнал, помешать-то уже нельзя.
Менелай и так вернулся, только в раздрызганных нервах. Когда он узнал, что Парис купно с Еленой прихватил и царскую казну, то отправился к своему брату, Агамемнону. Поехал, дурак, за советом, как отомстить. Просто удивительная беспомощность для царя.
Агамемнон выродил план - собрать всех присягнувших Менелаю героев (2500 золотых за каждого) и вложить Трое по первое число, скипнув дипломатию и жесты доброй воли, как не оправдавшие себя. Менелай согласился и вместе с братцем отправился в Пилос, к тамошнему царю Нестору, который одновременно ухитрился прослыть лихим воякой и дожить до преклонных лет.
Нестор идеей проникся, решил тряхнуть стариной и присоединился к братьям. И вся эта гоп-компания заколесила по Элладе, вопя "На Белград! На Белг...", то есть, простите, "На Трою!" Пропаганда возымела успех.
***
Тут надо сделать долгое лирическое отступление. Как я уже говорил, греческие боги отличались немалым паскудством - тормоза без тормозов, снабжённые могуществом, достаточным, чтобы испортить жизнь множеству людей, и в принципе непригодным ни для чего другого. Кроме того, богов было много. А стая мелких тиранов опаснее одного крупного, хотя бы в силу большей суммарной въедливости.
Плюс ещё эта троица - предопределение, рок и судьба - в Древней Элладе беспредельничала как хотела, и даже боги были ей не указ.
В итоге излюбленным развлечением оракулов стало вождение греков за салом (воображаю, какая светлая радость играет сейчас на лицах тех, кто выводит происхождение незалежной Украины со времён Адама). Приходит человек узнать - а получится ли задуманное? Оракул уже знает, что получится (или нет), но если он будет давать чёткие однозначные ответы, то рано или поздно до людей дойдёт - а зачем вообще спрашивать? Пусть уж случится как случится. Опять же сюрприз... приятно... может быть.
Поэтому предсказания подавались в форме ветвящихся алгоритмов типа "если сделаешь то-то и то-то так-то и сяк-то, в случае, если тот или этот будет там и сям, и если... (в том же стиле на полчаса), тогда и будет всё путём". Ура. История не сохранила имён гениев, наплевавших на этот бред и всё равно преуспевших в задуманном. Почему? Смотрите начало лирического отступления.
***
Братья Атриды, - Менелай и Агамемнон - а также Нестор и примкнувший к ним Паламед въедливостью богам не уступали. Предсказал оракул, что без стрел Геракла нельзя взять Трою - а подать сюда Филоктета. Нужен в деле Одиссей - подать Одиссея. У того молодая жена и сын Телемах (Дальнобойный) в грудничковом возрасте - а всё равно подать...
***
Тому, как Паламед расколол Одиссея, лепившего шизу, и доныне завидуют военкомы всего мира.
Узнав, что на Итаку прибыла высокая делегация, и не имея возможности послать её открытым текстом, Одиссей впряг в плуг вола и осла и стал пахать свои поля, впоследствии засевая их солью. Действия эти, между прочим, значатся в книге рекордов Гиннеса как "самый трудоёмкий закос от армии в истории человечества".
Вдоволь поглазев на шоу, которое привело бы в ужас любого гринписовца, психиатр-самоучка Паламед не стал мудрить с тестами Роршаха. Также он отказался от долгих задушевных бесед с пациентом, в конце которых часто становится неясно, кто же именно из собеседников спятил.
Паламед применил метод Кляйн-Рольфа, распеленав Телемаха Одиссеевича и уложив его в ту самую борозду, где папа Одиссей в данный момент азартно реформировал сельское хозяйство. Затем добрый доктор Паламед стал смотреть на больного ласковым взглядом типа "кого обмануть хотел, дурилка картонная".
Одиссей скоропостижно выздоровел и бурно приветствовал гостей, едва не удушив Паламеда в дружеских объятиях. Если бы царю Итаки в этот момент предсказали его личное будущее, дальнейшее развитие событий могло быть самым, хмм... непредсказуемым. Но увы - оракулы вроде милиционеров; когда они действительно нужны, ни одного рядом не оказывается.
***
Ещё одним якобы необходимым для победы винтиком был Ахилл, сын Пелея и Фетиды. Взаимоотношения Ахилла с судьбой надо признать сложными: ему были предсказаны бессмертная слава (в виде сухожилия, названного в его честь) плюс трагическая гибель в цветущем возрасте.
Фетида знала о прогнозе, но надеялась, что всё обойдётся. Меры она предпринимала следующие: натирала тело младенца Ахилла амброзией (дальний предок орбитальных рационов, включающий только одно блюдо. Как утверждают легенды, ничем другим боги не питались. Утверждений о том, что боги хоть на столечко одобряли вечное однообразие в питании, легенды не содержат).
Натёртого ребёнка Фетида закаляла по методу Бруно-Лазо - вырабатывала таким образом неуязвимость и философское отношение к миру. Сам Ахилл по причине несмышлёности не протестовал. Однако его отец однажды проснулся в неурочное время, чтобы увидеть сына, мирно спящего в растопленном камине. Излишне говорить, что гениального замысла жены Пелей не оценил.
Развод обошёлся без жертв - Фетида успела сбежать к отцу. Ребёнок остался у папы, который, не долго думая, спихнул его на воспитание своему старому приятелю - кентавру Хирону.
Выращивая могучего героя, Хирон кормил Ахилла "мозгами медведей и печенью львов", резонно рассудив, что хилого убожества вроде Эйнштейна с такой диеты точно не получится. Уже в шесть лет Ахилл убивал львов и кабанов, а бег его был столь лёгок, что ребёнок мог догнать оленя. Оленей он не убивал, так как не считал их за мясо. Догонит, напугает и бежит обратно.
Также кентавр обучил воспитанника владению музыкальными инструментами, после чего лес, где воспитывался Ахилл, прослыл местом заколдованным и где-то даже проклятым.
Когда в Элладе началась мобилизация, Фетида быстро организовала из себя первый в истории комитет солдатских матерей. Она спрятала Ахилла во дворце царя Ликомеда. Там Ахилл, одетый в женское платье, обитал среди царских дочерей и узнал много нового о жизни во всех её проявлениях.
Но прорицатель Калхас без труда выкупил хату, и Одиссей с Диомедом взяли на себя обязанности вербовщиков. Одиссей, между прочим, заделался ярым сторонником войны, работая нагло и изобретательно, согласно принципам "раньше сядешь, раньше выйдешь" и "одному мне страдать, что ли".
Замаскировавшись под купцов, Диомед с Одиссеем проникли во дворец царя Ликомеда и разложили ассортимент перед царскими дочерьми, среди которых был и Ахилл...
...К слову. Вы представляете себе, досточтимые читатели, что за товарец были эти царевны, если богатырь, вскормленный печенью львов и мозгами медведей, среди них не выделялся? Или это фасон одежды такой был, вроде американской футбольной формы?
...Товары в основном выложили попсовые - всякие золотые побрякушки и прочую парчу. Среди них затесались меч, щит и поножи. Царевны их игнорировали. Ахилл, которому эта сладкая жизнь успела осточертеть, наоборот, поедал взглядом исключительно милитарный хардвер.
Такой проверки любому нормальному человеку оказалось бы достаточно, но Одиссей был неугомонным существом, что отчасти компенсировалось его врождённой везучестью. Пошёл тест номер два: возле дворца раздались боевые кличи и звон оружия. Царевны разбежались, басовито повизгивая. Ахилл же уцапал меч и понёсся разбираться, надеясь облегчить душу от вынужденного трансвестизма.
Вероятно, Одиссей и Диомед сами не поняли, как сильно они рисковали. Но обошлось. Ахилл с радостью согласился "помахаться маненько, гы-гы". С ним отправились его друган Патрокл (он в то время был в бегах за убийство в состоянии аффекта) и престарелый Феникс, долго и безуспешно обучавший Ахилла красноречию.
Пелей выдал сыну подарки со своей свадьбы, где вся заварушка и началась, элегантно опровергнув всеобщее заблуждение, что дарёное по определению ни на что не годится.
К сожалению, стрелонепробиваемые гриндеры (траки) тогда ещё не изобрели.
***
Войска отплывали из Авлиды. Как водится, решили помолиться и принести жертвы. В процессе жертвоприношения вышло чудо: из-под какого-то алтаря появился красный змей, заполз на стоявший поблизости столетний платан, сожрал 8 штук птенцов и их мамашу, после чего превратился в камень.
У Калхаса со смехом потребовали объяснений. Прорицатель не стал портить впечатление и распространяться о трёх пудах гашиша, сожжённых на алтаре по разгильдяйству младших жрецов.
Он просто наморщил лоб и сказал: "Ну-у, типа Трою вы возьмёте, только осаждать вам её придётся... сколько птиц он съел? Менелай? Что ха-ха-ха? Двенадцать?.. ну, значит, двенадцать... Ахилл? Пять, и не птиц, а собак? Откуда собаки на дереве? Были-были, верю, убери меч... В общем, пять этих самых... Агамемнон? Девять? А кого? Перепёлок, павлинов, фокстерьеров?.. Ах, маленьких таких, оранжевых котят, с шестью лапками каждый? Ну и хрен с вами, то есть с ними... Короче! Слушайте! Осаждать Трою вам придётся девять меся... лет, блин! На десятый - возьмёте. Наверное".
Войско чрезвычайно воодушевилось, особенно Одиссей. Греки погрузились на корабли и поплыли. Из-за воодушевления и остаточных эффектов чуда заплыли не туда. Попали они в Мизию (тоже область в Малой Азии, с центром в г. Пергаме). И занялись тем, за чем явились, то есть грабежами и убийствами. Местный царь Телеф, один из сыновей Геракла, собрал войско и принялся защищать Родину. К вечеру греки обратили Телефа с его войском в бегство и загнали за городские стены. Обычное дело.
Дальше самое интересное. На следующее утро греки стали подбирать трупы и только тогда поняли, что противник, в общем-то, не тот. Что это, кругло говоря, даже в чём-то союзник. Был. Вчерашнего дня не хватило, чтобы сообразить, а вот наутро догадались. Или, что ближе к истине, дошло - нахрапом взять не удалось, и теперь придётся договариваться, дабы не воспоследовало.
Выслали парламентёров, подписали перемирие. От предложения вместе отправиться на Трою Телеф вежливо отказался, потому что с такими союзниками никаких бонус-врагов уже не требовалось. Кроме того, Телеф приходился зятем Приаму, царю Трои. Хотя вот это была слабая отмазка - Приам настругал полсотни дочерей и того, кто не приходился ему зятем, в те времена надо было вдумчиво поискать.
Греки вновь погрузились на корабли и поплыли обратно, так и не вернув награбленного. По пути попали в шторм, потеряли эскадренный строй и ещё долго возвращались в Авлиду покорабельно. Одиссей так вообще попал туда скорее случайно, но значения этому первому звоночку не придал.
"Первый блин комом", констатировал Агамемнон. Ещё он констатировал, что дороги в Трою вообще никто не знает. Почему он не констатировал это до отплытия, мне неизвестно.
Выяснилось, что роль Ивана Сусанина может исполнить только помянутый Телеф. Легко догадаться - Агамемнон впал в уныние. На помощь, как обычно, пришли обстоятельства.
Согласно летописи, Ахилл ткнул Телефа копьём в бедро. С учётом того, что Телеф в это время спасался бегством, дело выглядит весьма пикантно. Но так или иначе, а рана заживать не хотела. Телеф решил жить долго, а посему расшугал лекарей и пошёл к Дельфийскому оракулу. Пифия сказала, что залечить рану можно тем же оружием, которым её нанесли.
Телеф был опытным политиком, поэтому к Ахиллу он не пошёл. Он пошёл прямиком к Агамемнону, дабы тот повлиял на молодого героя. Отправился инкогнито, под видом нищего. Сразу с царём встретиться он не сумел, но случайно пересёкся с Клитемнестрой, царицей (сукой редкостной, ещё почище Екатерины Великой). Та приняла трудности Телефа близко к сердцу и посоветовала следующее: когда войдёт Агамемнон, выхватить из колыбели наследника Ореста, подбежать к жертвеннику и грозить. Мол, ежели Агамемнон не поможет, то летите, детские мозги, по просторной комнате.
Телеф выслушал совет добродетельной жены Агамемнона (а также любящей матери Ореста) и воплотил его в жизнь. Подвергшийся убеждению микенский царь не знал, смеяться ему или плакать - ведь он нуждался в этом маньяке не меньше, чем тот в нём.
В конце концов Агамемнон решил обрадоваться. На радостях он даже забыл спросить, кто присоветовал инвалиду такой элегантный способ ведения переговоров. Зря. Вопрос мог стать недурной профилактикой безвременной смерти Атрида.
Ахилл не стал кобениться и излечил Телефа. Тот, приплясывая от счастья, согласился тестя сдать. Но тут опять началось не слава богу.
Дальше в каментах