(no subject)
***
Гадкие лебеди плавают в гулкой воде,
день прекращается, ночь прекращается тоже,
времени дело приходит, похоже, к беде,
не говори со мной, боже.
Не понимаю тебя, никогда, никогда,
и не молюсь на иконы, не верю картинам,
лучше уйдем в этот воздух, зачем нам вода,
свет развести нам.
Где бесконечные серые пятна горят
в черном закате, и вечер, в камзоле протяжном,
падает навзничь, а что нам еще говорят,
лучше присяжным.
Время такое, ни света ему, ни зари,
и фонари зажигают под утро, случайно,
ты посмотри на меня и еще говори,
желтая чайна.
Воздух густеет, и я в нем, дурак дураком,
помнишь, меня на качелях над бездной качали,
ты мне еще говори, осторожный дракон
нашей печали.
Небо роняет на землю лиловую муть,
дым за окном, это листья промокшие тлеют,
тихо вокруг, только звери далекие лают,
чтобы заснуть.
Гадкие лебеди плавают в гулкой воде,
день прекращается, ночь прекращается тоже,
времени дело приходит, похоже, к беде,
не говори со мной, боже.
Не понимаю тебя, никогда, никогда,
и не молюсь на иконы, не верю картинам,
лучше уйдем в этот воздух, зачем нам вода,
свет развести нам.
Где бесконечные серые пятна горят
в черном закате, и вечер, в камзоле протяжном,
падает навзничь, а что нам еще говорят,
лучше присяжным.
Время такое, ни света ему, ни зари,
и фонари зажигают под утро, случайно,
ты посмотри на меня и еще говори,
желтая чайна.
Воздух густеет, и я в нем, дурак дураком,
помнишь, меня на качелях над бездной качали,
ты мне еще говори, осторожный дракон
нашей печали.
Небо роняет на землю лиловую муть,
дым за окном, это листья промокшие тлеют,
тихо вокруг, только звери далекие лают,
чтобы заснуть.