Дело об "Уцелевшем" Паланика
Дело в том, что главной архитектурной особенностью "Уцелевшего" оказывается обратный отсчёт времени. Сделано это демонстративно - номера глав и страниц идут в сторону убывания. То есть, мы начинаем с конца, для того, чтобы проследить предысторию и снова вернуться в "настоящее длительное", совпадающее с финалом. Главный персонаж угнал самолёт, освободил всех пассажиров и теперь ведёт машину в гибели (по ходу действия постепенно отключаются двигатели). Этакая хроника пикирующего "бомбардировщика", когда главная "замануха" выносится в самое начало. Типа когда ты понимаешь, что книга есть монолог уготовившего себя к смерти, оторваться будет уже невозможно.
Между тем, исповедь, которую записывают бортовые самописцы, хотя и начинается в рамках "устной речи" (хотя бы и условно), но далее становится обыкновенно литературной и по-паланиковски ритмизованной - выверенной, прослоенной лейтотивами. В отклике на "Удушье" я уже говорил, что стиль Паланика делают интонация и лейтмотивная решетка. Так вот эти моменты слишком нарочиты для устной речи. То есть, мы изначально погружаемся в условное и намеренно придуманное, которое не стесняется своей придуманности. После этого все происходящее в романе не кажется чрезмерным, преувеличенным. Ибо событий здесь происходит великое множество.
Как обычно, словно под микроскопом Паланик наблюдает своего немного сдвинутого персонажа - одного из последних оставшихся в живых представителей тоталитарной секты. В течении романа он проделывает путь от уборщика элитного жилья (один из основных лейтмотивов - советы по домоводству) до новообретенного мессии, которого раскручивают в грандиозный культ с помощью медиальных технологий. Технологии включаются во второй трети, так что снова непонятно - как это у Паланика часто бывает - о чем, собственно говоря, книга. Порой кажется (возможно, так и есть), что все события в романе происходят лишь для того, чтобы происходить, чтобы фабула не буксовала и постоянно продвигалась дальше. Причем из-за обилия событий включается "правило Пола Остера" (сформулированное мной на примере романов П.О.) - каждое из отдельных событий должно быть достоверно и натуралистично описано в режиме "тотальной мультипликации" и тянуть на отдельный автономный эпизод. Но так как подобных эпизодов множество великое, то сумма оказывается гораздо больше и ненатуральнее всех её составляющих. Подобную методу используют сценаристы телевизионного мыла, в сериалах которых постоянно что-то такое должно происходить и цеплять, цеплять, цеплять.
Насколько я понимаю, "Уцелевший" - один из самых ранних текстов Паланика и со временем эти конструктивные особенности (не хочу называть их недостатками) будут преодолены, композиция окажется более сбалансированной и погруженной в реальную реальность. В "Удушье" и, тем более, в "Колыбельной" сугубо "невероятным" оказываются не обстоятельства, но базовый концепт (убивающая детей книжка или строительство новой церкви). Здесь хороша придумка с дублером Тендера Бренсона, от которого все время требуют пророчеств, он он на них не способен. Зато рядом с ним девушка Фертилити, которая легко делает это за него, собственно, она и являеся главным двигателем сюжета ибо все знает заранее. Ферлисити - двойник-дублер, которые всегда выполняют в текстах Паланика функцию кривого зеркала. Для того, чтобы текст не разъезжался на отдельные эпизоды и леейтмотивы его нужно скреплять. В том числе и дублирующими персонажами.
Лейтмотивная цепочка (экстансив, привносящий в текст ощущение расширения и даже объема) построен на разжевывании механизмов медиального насилия (что спустя всего несколько лет выглядит достаточно наивным - и технологии и литература обо всем этом шагнула далеко вперед), советов по домоводству (особено Паланика прет отприготовления омаров) и списка фобий и страхов, способов самоубийства и примеров сектанства, в рамках которого есть пример и из российской истории (раскол).
