Первая
Ходили с Новичковым смотреть Биеннале. Сначала в Музей Ленина, потом в Музей Архитектуры. По сугробам, через морозный снег. Через снежный воздух.
Конечно, музей Ленина идеально подходит для показа contemporary art. И дело даже не в букграунде, обыгываемом в одном из залов, где показывают (в режиме реального времени) фильм Ромма "Жывой Ленин", а в воздушкЕ, которого много. Как раз для инсталляций, для скорбного бесчувствия, которое фиксируют современные художники. Сама экспозиция мне не понравилась. Дело даже не в том, что ты сравниваешь с тем, что видел. В Москве, понятное дело, все иначе и по особому. Просто сами работы невнятные и пустые. Их даже излишне социальными не назовёшь. Всё-таки современный мессидж должен быть простым и считываться. А если он считывается, то конструкт не должен довлеть. А если классный конструкт и с мессиджем всё нормально (пародия на мобиль Калдера, подвешенная под потолок) то не хватает нормального исполнения.
Всяк понимает интернациональный контекст по своему. Слишком много (при том, что артефактов не так много - по одному на зал) условно понятого "мейнстрима" без руля и ветрил, нет ни нерва, ни драйва. Сделано абы было (инсталляция про воскрешение поэзии, фильм про Техас, прочая хуепутала). На этом фоне есть только "Синие носы" - реально мощные работы в коробках. Просто, доходчиво и со вкусом. Тут всё соединено - национальная иднтичность, остроумие, простота изложения, узнаваемость, драйв. И тд, и тп. Если бы не эти картонные боксы с видео в музей Ленина можно было бы не ходить. Не за чем/кем. В газетах читал про "небывалый уровнь показа и качества". Может, я балованный, может видел больше чем Молок и Ко (хотя вряд ли), но в смысле качества и разнообразия нашу интернациональную экспозицию забьет любой провинциальный центр современного искусства из Хельсинки или Барселоны. В этом смысле, здание с видами из окна (гостиница Москва, Большой театр) оказалось сама себе объектом.
В этом, кстати, и сила и слабость современного искусства, которое демократично, которое снимает оппозицию между реальностью и сочинённостью, между артефактами и жызненными проявлениями жызни. Когда художники высаживают траву между трамвайных рельсов - это методологически правильно и круто. Но когда за окнами бушует такой динамичный мегаполис... искусство проигрывает. Ты выходишь из музея Ленина в разгорячённую морозцем и водкой толпу, идёшь мимо разрушенной гостиницы "Москва" и по Манежной площади (Церетели реально велик), всё это воздействует на тебя много больше и не нужно быть Борхесом, чтобы понять, что реальность очередной раз обыграла искусство.
Сила contemporary art проявляется в концентрированном виде. Only. Сады Жиардини в Венеции или Сохо, квартал Бобура или кварталы современных галерей в Берлине или Амстердаме - все это создает живой и поддерживающий друг друга контекст. В Москве этого не вышло, так как экспозиции рассеяны по разным точкам, они инкапсулируются, превращаясь в изолированные друг от друга энергетические сгустки. Я много раз приезжал на московский кинофестиваль или на театральную "Золотую маску" корреспондентом челябинских газет и ловил тоже самое ощущение: ты выходишь с просмотра и растворяешься в равнодушной толпе, которая знать не хочет про то событие, которое происходит у неё буквально под боком. Ты ныряешь в подворотню метро и кинофестиваль, каким бы крутым он не был, исчезает мгновенно, стирается из памяти как сновидение. В чём сила "Арт-Клязмы"? В удачном соединении времени и места: всё на одном пятачке и изолированно от всего остального мира. Хочешь, не хочешь, а вставляет. А тут - что бы ни привезли, какие бы шедервы не показывали - всё будет мимо. Искусство (тем более) нужно локазиловать и пытаться концентрировать. Только тогда, количеством, оно мозги и прочищает. Может прочистить.
Впрочем, существуют и исключения. В полуразрушенном флигеле Музея Архитектуры показывают инсталляцию Болтански с замороженными в морозилке пальто. Они просто развешены на разных уровнях, рядом просто висят лампочки. И все. Но ты смотришь это феерическое действо (sic) и понимаешь, что ничего красивее, изящнее и точнее ты давно уже не видел. Болтански выступил как гений места, идеально решив полуразрушенное здание (звуки города, холод, руины), идеально приспособив его под свои нужны. Вышел артефакт мирового (не побоимся этого слова) уровня, когда сразу понятно, кто есть кто. Болтански реально велик. И даже не потому, что малыми, минимальными средствами достигает такого эффекта. А потому что слишком много сошлось в этом непридуманном качестве. Великие художники отличаются именно качеством сгущения смыслов в одном, отдельно взятом пространстве. Когда слишком много сходится - и мысли о смерти и еврейство (если ты еврей) и общая экзистенциальная проблематика и социальная, если очень уж хочется, тоже. Новичков так расчувствовался на этих палатях, с которых нужно смотреть, что сказал: Димон, давай покурим. И мы покурили. Молча. В знак восхощения и небывало сильного эстетического впечатления, которое давно уже и не чаяли поймать в Мск.
В прошлый раз такой кайф от инсталляции я получал, когда привезли Кабакова и правильно его оформили. Тогда тоже всё соединилось. На Крымском Валу. А тут - выстрел в упор. Другая инсталляция Болтански про Одессу показалась менее удачной, слишком местечково-еврейской по теме. Хотя эти матерчатые полотна с глазами умерших уже людей, взятых с антикварных фотографий тоже волнуют, когда ты понимаешь, что их колеблют вентиляторы, нагоняющие горячий воздух. На Ровнер в деревянный куб мы не попали, слишком было поздно, но мне Ровнер хватило в Музее фотографии, тоже сильная работа. И, пока я не увидел Болатански, Ровнер шла в моем персональном рейтинге первым номером. Несмотря даже на то, что видео в ММФ проецировали не на камни, а на ровную стену.
Конечно, музей Ленина идеально подходит для показа contemporary art. И дело даже не в букграунде, обыгываемом в одном из залов, где показывают (в режиме реального времени) фильм Ромма "Жывой Ленин", а в воздушкЕ, которого много. Как раз для инсталляций, для скорбного бесчувствия, которое фиксируют современные художники. Сама экспозиция мне не понравилась. Дело даже не в том, что ты сравниваешь с тем, что видел. В Москве, понятное дело, все иначе и по особому. Просто сами работы невнятные и пустые. Их даже излишне социальными не назовёшь. Всё-таки современный мессидж должен быть простым и считываться. А если он считывается, то конструкт не должен довлеть. А если классный конструкт и с мессиджем всё нормально (пародия на мобиль Калдера, подвешенная под потолок) то не хватает нормального исполнения.
Всяк понимает интернациональный контекст по своему. Слишком много (при том, что артефактов не так много - по одному на зал) условно понятого "мейнстрима" без руля и ветрил, нет ни нерва, ни драйва. Сделано абы было (инсталляция про воскрешение поэзии, фильм про Техас, прочая хуепутала). На этом фоне есть только "Синие носы" - реально мощные работы в коробках. Просто, доходчиво и со вкусом. Тут всё соединено - национальная иднтичность, остроумие, простота изложения, узнаваемость, драйв. И тд, и тп. Если бы не эти картонные боксы с видео в музей Ленина можно было бы не ходить. Не за чем/кем. В газетах читал про "небывалый уровнь показа и качества". Может, я балованный, может видел больше чем Молок и Ко (хотя вряд ли), но в смысле качества и разнообразия нашу интернациональную экспозицию забьет любой провинциальный центр современного искусства из Хельсинки или Барселоны. В этом смысле, здание с видами из окна (гостиница Москва, Большой театр) оказалось сама себе объектом.
В этом, кстати, и сила и слабость современного искусства, которое демократично, которое снимает оппозицию между реальностью и сочинённостью, между артефактами и жызненными проявлениями жызни. Когда художники высаживают траву между трамвайных рельсов - это методологически правильно и круто. Но когда за окнами бушует такой динамичный мегаполис... искусство проигрывает. Ты выходишь из музея Ленина в разгорячённую морозцем и водкой толпу, идёшь мимо разрушенной гостиницы "Москва" и по Манежной площади (Церетели реально велик), всё это воздействует на тебя много больше и не нужно быть Борхесом, чтобы понять, что реальность очередной раз обыграла искусство.
Сила contemporary art проявляется в концентрированном виде. Only. Сады Жиардини в Венеции или Сохо, квартал Бобура или кварталы современных галерей в Берлине или Амстердаме - все это создает живой и поддерживающий друг друга контекст. В Москве этого не вышло, так как экспозиции рассеяны по разным точкам, они инкапсулируются, превращаясь в изолированные друг от друга энергетические сгустки. Я много раз приезжал на московский кинофестиваль или на театральную "Золотую маску" корреспондентом челябинских газет и ловил тоже самое ощущение: ты выходишь с просмотра и растворяешься в равнодушной толпе, которая знать не хочет про то событие, которое происходит у неё буквально под боком. Ты ныряешь в подворотню метро и кинофестиваль, каким бы крутым он не был, исчезает мгновенно, стирается из памяти как сновидение. В чём сила "Арт-Клязмы"? В удачном соединении времени и места: всё на одном пятачке и изолированно от всего остального мира. Хочешь, не хочешь, а вставляет. А тут - что бы ни привезли, какие бы шедервы не показывали - всё будет мимо. Искусство (тем более) нужно локазиловать и пытаться концентрировать. Только тогда, количеством, оно мозги и прочищает. Может прочистить.
Впрочем, существуют и исключения. В полуразрушенном флигеле Музея Архитектуры показывают инсталляцию Болтански с замороженными в морозилке пальто. Они просто развешены на разных уровнях, рядом просто висят лампочки. И все. Но ты смотришь это феерическое действо (sic) и понимаешь, что ничего красивее, изящнее и точнее ты давно уже не видел. Болтански выступил как гений места, идеально решив полуразрушенное здание (звуки города, холод, руины), идеально приспособив его под свои нужны. Вышел артефакт мирового (не побоимся этого слова) уровня, когда сразу понятно, кто есть кто. Болтански реально велик. И даже не потому, что малыми, минимальными средствами достигает такого эффекта. А потому что слишком много сошлось в этом непридуманном качестве. Великие художники отличаются именно качеством сгущения смыслов в одном, отдельно взятом пространстве. Когда слишком много сходится - и мысли о смерти и еврейство (если ты еврей) и общая экзистенциальная проблематика и социальная, если очень уж хочется, тоже. Новичков так расчувствовался на этих палатях, с которых нужно смотреть, что сказал: Димон, давай покурим. И мы покурили. Молча. В знак восхощения и небывало сильного эстетического впечатления, которое давно уже и не чаяли поймать в Мск.
В прошлый раз такой кайф от инсталляции я получал, когда привезли Кабакова и правильно его оформили. Тогда тоже всё соединилось. На Крымском Валу. А тут - выстрел в упор. Другая инсталляция Болтански про Одессу показалась менее удачной, слишком местечково-еврейской по теме. Хотя эти матерчатые полотна с глазами умерших уже людей, взятых с антикварных фотографий тоже волнуют, когда ты понимаешь, что их колеблют вентиляторы, нагоняющие горячий воздух. На Ровнер в деревянный куб мы не попали, слишком было поздно, но мне Ровнер хватило в Музее фотографии, тоже сильная работа. И, пока я не увидел Болатански, Ровнер шла в моем персональном рейтинге первым номером. Несмотря даже на то, что видео в ММФ проецировали не на камни, а на ровную стену.