Интеллектуальные натюрморты. Вторая половина кода
Все этот год борюсь с ощущением времени, растраченного впустую, потому что так и не выполнил литературную домашку (домашнюю работу, обычную норму выработки), что намечал; что можно было сделать.
Оправдывает ли меня то, что я и не старался ничего этого сделать, понимая, что дуракаваляние (а, на самом деле, тоже ведь плотный процесс письма, просто рассеянного, внешне не связанного единством цели, но, точно также исполняющего роль удовольствия и обучения, ежедневной практики и самосовершенствования, практики самосовершенствования) тоже часть творческой работы, удовольствия и улучшения себя, как говорил Сергей Сергеевич Хоружий, школенья...
Просто есть видимый результат, а есть подкожный, незримый.
И не отложенный на какое-то время, но и вообще не выходящий на поверхность.
Так как главная цель его - день простоять да ночь продержаться, этим и исчерпываясь.
Тем более, что день и ночь в нынешнем 2020-м идут по две за одну, очень уж все мы тут взбаламучены и неблагополучны...
...в том числе и психически, психологически, а творческие практики, хоть я видимом, хоть в подкожном виде, это и есть принуждение к норме и приведение себя к порядку.
С другой стороны, такого года как этот (неформатный, карманный, явно особенный), видимо, больше не будет.
Тебе как подарили исключение из правил, а ты его разменял на пятаки.
На фантики.
На леденцы как Гаев.
А ведь мог бы уже и результат предъявить, но, вместо этого, жил как жил, не заботился о мотивации (заботился о свободе внутреннего пространства, расчищенной взамен свободы внешнего передвижения, так как сидел весь этот год на одном месте - на Урале-то), как бы в естественном своём хронотопе,
...ибо любой большой текст - это всегда сверх-усилие, всегда зонтик или же шапочка из фольги: время отнятое от прокрастинации, от тех полостей быта, внутри которых другие люди, не озадаченные домашкой, играют в футбол или же ходят в гости.
Ровно год назад, видимо, в московском ноябре, я начал повесть (пусть пока будет повесть) о современной жизни городской.
Если "Боярыня Морозова" родилась у Сурикова из вида растрёпанной сороки (вороны?) на снегу, то моя новая повесть, из-за которой я отложил второй том "Красной точки" в сторону, придумалась когда я читал повесть Евгения Шкловского "Тени" (сборник "Точка Омега" мелькал своим корешком в первой части подборки интеллектуальных натюрмортов, среди первых фотографий, украшенных листьями лимонного дерева, символизирующих завязь и пробуждение нового текста), родившейся из анекдота современной городской скученности: главный герой его задевает чужую машину, после чего ему начинает казаться, что его преследуют...
...и немного это похоже на психоз.
Так как до него нет никому по-прежнему дела.
Но Шкловский же никогда не давит и не расставляет акценты (об этом, кстати, - моя давнишняя рецензия на "Точку Омеги"), он живописует сплошной суггестией и самоконтролем, тексты его можно понимать как угодно, из-за чего я попытался понять и распространить один мотив "Теней", которая нигде не выходит за рамки конвенционального реализма.
Там, в ней, есть только один прорыв за рамки: это когда главный герой едет в метро и видит тени, обгоняющие его вагон...
...тени за окном, там, где кабели и провода тянутся.
Этакие родственники и продолжатели дела недотыкомки в современной Москве.
Потомки мелкаго бъеса.
Ну, то есть, понятно, как Женя этот образ придумал - точнее, он его не придумал, но увидел, возвращаясь с работы домой, наверняка ведь усталый.
Чтобы преодолеть усталость, он увлекся оптическими эффектами, которых в метро не меньше, чем звуковых эффектов, стал развивать свой глюк и облекать его фабульными причиндалами.
То есть, это весьма естественный и органичный, понятный без психоанализа и литературоведения, путь создания образа и сюжета.
Мой замысел состоял в продлении этой недотыкомки и превращении её в фабулу, чёткую и конкретную.
Тоже понятую всем.
Я написал начало, потом отложил, потом уехал в Чердачинск, где постоянно думал над этим текстом (у него есть название, набрасывая в файлик подробности фабульного развития), так как чего-то не хватало, а я и не торопился, тем более дела отвлекали, но на Урал я летел с полностью прописанной событийной канвой, чтобы попытаться за каникулы сработать.
Когда появились первые и, тем более, вторые-третьи сигналы о коронавирусе, событийный пасьянс щёлкнул завершённостью - появился недостающий пазл, с которым тени Шкловского сложились в покерную комбинацию.
Не зная того, я подготовился чтобы выстрелить: например, первым написать серьезную прозу про COVID-19, чтобы успеть, например, в августовский номер какого-нибудь журнала.
Представляешь, все ещё не расчухали что и к чему, а у меня уже первая проза о ковиде выходит?
Вау...
Так как дюжина дебютных страниц и файл с прописанной событийной канвой можно вообще в любую сторону разворачивать и я даже написал пару страниц уже здесь, изнутри Чердачинска и пандемии...
...но в феврале ввязался в один бесплатный проект, занявший всю мою оперативную память до конца апреля (но, в конечном счёте, так ни к чему для меня не приведший) и я с лёгкостью и с радостью отложил свои дебютные страницы во имя торжества конкретной жизни, которая всегда важнее искусства.
Постоянно говорил себе, что сначала мне нужно расчистить все от обломков московской стенограммы и запустить местную, но потом так говорить стало уже неловко, так как возвращение в столицу всё время откладывалось и откладывается до сих пор, из-за чего все сроки прошли, а все планы (даже избыточные) оказались исполненными.
Все, за исключением зонтичного текста и шапочки из фольги.
Потому что уже и август моего несостоявшегося триумфа прошел и даже отшелестела суета по выходу двух важных книг (" Желание быть городом" и "Красной точки", если кто забыл, но автор-то всё ещё помнит, ему это всё ещё важно), тогда как городская повесть изначально не задумывалась как важная, скорее, как дивертисмент, скерцо, упражнение для беглости пальцев, которое только и нужно для введения совсем новой темы в культурный контекст, очерк, росчерк, прокладка меж двух томов и, поэтому, делать вид, что она всё ещё не готова по случайному стечению обстоятельств, стало и вовсе неловко...
...неловко перед самим собой.
Хотя бы от того, что обстоятельства именно так и устроены, что они любят копиться, скапливаться, накапливаться и давить на мозжечок.
Иначе не будет.
Уже не будет.
Так как к началу осени я ещё готовил отъезд и берега указывали мне на конкретность программы (делать то, а не это, предпочесть одну книгу (текст, домашку) другой, другому, пятому-десятому, а теперь вторая волна (я думаю, что, на самом деле, первая с осложнениями и парадом, голосованию по поправкам и прочему госвредительству, но неважно - совсем уже другая тема, совсем уже для иных постов) и планировать можно вообще всё, что угодно - но только не дольше, чем на две недели.
Две недели - нынешний горизонт планирования, так как в скрытой форме симптомы вызревают 14 дней, а дальше можно сгореть за неделю и ничего больше не будет.
Вероятность это не велика, но есть.
А может быть и велика, но от нас скрывают или им самим непонятно.
Мы живём как раньше, как прежде (Жванецкий умер и все кинулись его оплакивать по форматам мирного времени), поскольку иначе и не умеем (люди же), но подлость в том, что больные сгорают за несколько дней.
Это буквально - вот был, со всеми планами своими - и вот уже нету, новости закончились, начался сплошной белый шум, прямая полоса.
Осознать это почти невозможно, вот оно и не осознаётся.
Хотя уже даже до самых тупых и упёртых, вроде меня, начинает доходить.
И я не только про маски-шоу.
Лето отвлекало, зато осень затачивает и подтачивает.
Искусство двухнедельной выдержки - это, разве что, новости в ютьюбе, Дудь да Собчак, Эхо Москвы, Катечка Шульман.
А знаете ли вы, что означает когда некуда идти?
Нынешняя отложенная жизнь, способная так и не вернуться на место (ничего не исключаю - а ничего и нельзя исключать) уже не выглядит очередной отмазкой от исполнения домашнего задания.
Прятаться некуда стало: вся листва облетела.
Вновь читать Кнаусгора, выписывать новинки "НЛО" и так по кругу, раз уж болтовня в ютьюбе - единственное, что не даёт уснуть, спать.
Одни потоки информации, правда ваша, вытесняют другие, так что музыка обречена - поймал себя тут на том, что перестал слушать музыку вообще, после чего она и стала выказывать себя как ещё один способ передачи информации, оказывающийся ныне избыточным, дисгармоничным.
Это интересный момент (гармония воспринимается дисгармонией), но его я уже оттоптал в книге бесед с композиторами, а это уже восемь лет как. История!
С другой стороны, последние дни много думал, что отсутствие концентрации и рассеянность внимания, толкающие к постоянной смене дискурсов, файлов и носителей, можно обратить в плюс, если не сопротивляться этому, но вплетать нужные работы в чреду ненужных.
Мудрость Прагматичность ведь в том, чтобы не идти поперёк волны, но принимать её, даже не умея оседлать.
Тянет в Венецию или, ну, там, под свет софитов [слаб человек], тогда как реальность окунает мордой в грязь улицы Печёрской, такой родной и такой любимой в распутицу (снег сошёл, но не испарился окончательно, ждём второй снежной волны в понедельник-вторник), в приватность существования, затерянного среди палисадов, таких же ровно, как и у тебя.
Последние пару дней я начал ковырять оставленный и остывший файл, но не от того, что пейсатель, а просто вновь возникла потребность в подобного рода письме на обочине и отвалах всего остального.
Кнаусгор сподобил своей силой к жизни и творческому письму.
Из-за чего, с одной стороны, я второй том "Моей борьбы" и растягиваю как могу, а, с другой, как растягивать, если рецензию к двадцатому числу почти обещал?
Весь год боролся с обязательствами, чтобы никому и ничего, и вот опять.
Курпатов говорит на ютьюбе, что мы всё делаем сугубо для себя, поэтому ни о какой надсаде из-за долгов речи идти не должно, оно и не идёт, тем более, что самому-то ничего и не надо, причём, видимо, уже давно.
Но есть "инерция", которую мне хочется написать через "э", соединив с "энергией" и с "эрекцией", чтобы, в конечном счёте, вышла энэрция.
Ну, или энерция, на худой конец, раз уж автор склонен к компромиссам.
