Сб, 01:02:Думая о Гленне Гульде как о человеке, вспоминаешь в первую очередь, его социопатию: многолетние бдения в студии, оборудованной в отдельно стоящем особняке; одиночество, перерастающее в селинджеровское уединение; демонстративная жизнь наособицу, ставшую мифом - легенда, которую же ещё следует заслужить, заработать, построить. Так и видишь продолжительную вторую часть жизни Гленна, похожую на бескрайнее, заснеженное поле, а, главное, не разложимую на отдельные составляющие - уж если сосредоточенный рабочий процесс, то на века, а если самодостаточность - то неизбывная, точно он в лесу жил и никогда не выходил из дома, хотя недавно вышли воспоминания женщины, его навещавшей, мужик как мужик, никакой особой вычуры в личном. Я о том, что взгляд со стороны чаще всего лишён деталей. Нам с собой-то совладать сложно, а, думая о другом человеке, втискиваешь его разнообразное бытие (не говоря уже о быте) в пару обтекаемых, непонятных формул: особенно хорошо это видно по некрологам. Человек и его время слегка раскрываются, разве что, "по мере приближения", так как тут работает та же самая логика, что и с "линией горизонта", постоянно отодвигающейся в тень "последних определений". Это нам, мне, кажется, что Гульд, как на чёрно-белой фотокарточке, жил в монохроме дел и чувств, становясь в моём мыслеобразе каким-то совсем уже роботообразным. Точнее, не "становясь", но сразу же складываясь в законченную аллегорию, хотя в его жизни было всё это неподконтрольное моему разуму разное. И так ведь со всеми, кто вокруг да около - просто Гульд понятный и легко объяснимый пример. А ещё оттого, что читал тут биографию Гленна Гульда и пронзило: предсмертный инсульт разбил его через две недели после пятидесятилетия. Значит, вот этот вот период, кажущийся мне бесконечным полем с открытой второй скобкой, был весьма конкретным и локальным - он не тянулся "Илиадой", помноженной на внутреннюю "Одиссею", но длился параллельно - чему? Крошеву эпизодов и микропериодов, со стороны невидимых взлётов и падений, влюблённостей и простуд. Заусенец, промокших ботинок, писем в почтовом ящике, новостей по телеку и по радио, чередования плохой погоды и хорошего настроения. И, если бы я был Гульдом, то многолетнее духовное стояние в одном, отдельно взятом особняке, за окнами которого почти всегда идёт снег, оказывалось для меня уже в окончательном прошлом. Оно пережито, лишено планов на перспективу и через пару дней навсегда закроется. Нет никакой необъятности лет, проведенных вдали от людей и вошедших в легенду, а есть жизнь, состоящая из разных забот и дел, позже ставшая мифом. Гульд сделал больше остальных, в наследство нам остались часы и часы его записей, из-за чего начинает казаться, что он только сидел в студии, сутки напролёт - и тогда становится как бы понятным для чего ему нужно было это гордое уединение. Но Гульд жил так, как мог, точнее, как получалось. Жизнь его была такой же, как у всех, так как "продукт" - отдельно, а "биография" - отдельно, нельзя ни смешивать, ни взбалтывать, если ты, конечно, не Джеймс Бонд, а самое главное всё равно всегда происходит в промежутках.
Пт, 14:31: Мы Мы уже отвыкли от таких метелей, раскачивающих деревья и уплощающих улицу до состояния рисованного задника. Когда мир становится рыхлым как язык, посёлок оборачивается снегом, совсем как ёлочные игрушки ватой, лишается острых углов, машины буксуют, визжат колёсами, плюются верблюдами, а позёмка заводит весёлые прялки - нам бы всё в шутки играться, а природа, между тем, весь последний год последовательно демонстрирует каноны да архетипы, словно бы свой сборник подпастернаковских стихов пишет: если Крещение - то морозы выше среднего, если Рождество - то с пушистой опушкой. Мы, привыкшие к плавным вывертам, вялым аномалиям и отсутствию яркой климатической воли, такого уже не упомним. Осень была длинным, максимально позолоченным, переходом из лета, июль не тревожил зноем и засухой, блажил и разнообразил дождями, весна пришла как только её об этом попросили. Точно погода всех этих сезонов берёт добровольные обязательства быть примерной и максимально соответствовать киношной картинке, открыточному виду, стереотипам старожилов, вековечной традиции быть уместной. Тут-то и хочется написать - "почти напоследок" демонстрируя мимимишность, лояльность и отсутствие равнодушия, однако, писать этакое и странно, и страшно - и в смысле "некоторые из нас не доживут до весны", и, оттого, что сама природа, в отличие от техники, на катастрофу, конечно, не запрограммирована, но, тем не менее, ненастоящ тот мешок, который, рано или поздно, не рвётся.
Сб, 03:04: Под утро почему-то решил, что правильнее всего перевести "фланёра" с русского на русский нужно как "прогульщика".
Вс, 23:56: Нас какой день засыпает сплошь резными, рождественскими буквами и, если верить прогнозу, снег будет идти ещё всю ночь и весь день, вплоть до 18.00, всё сильнее сужая жилое пространство, но увеличивая количество складок и плавности линий везде, где только можно, от лестниц и до садовых решёток. Если выйти через полчаса во двор, он снова будет выглядеть не чищенным, но сияющим - подмигивающим, перелевчатым, таинственным сном о доме. Обычно-то удаётся справляться со стихией, превращая её в процесс, однако, сегодня погода работает явно с опережением. Давно не было таких обильных и тихих зим: снегопад несёт с собой тишину и покой, пониженное давление и повышенную сонливость, точно снег оседает и внутри черепа тоже, клоня голову к белой, накрахмаленной подушке. В сильный снег из части портрета голова становится частью пейзажа. Я всё вспоминаю, как Даня, когда свои первые сугробы увидел, всё алмазы в них искал. А они, точно приворотные огни, заманивали его всё дальше и дальше в снег, перепрыгивая с места на место. То, как Даня не мог поймать ни одного драгоценного камушка - может быть, самое сильное воспоминание прошлого года. Других не осталось что-то.
Вт, 13:20: Сразу после снегопада компьютерная игра южно-уральского климата перешла на принципиально иной уровень сложности - "мороз и солнце", правда, без ветра, но с температурами за тридцать, когда перехватывает дыхание, если дышать невзатяг, а на всех уличных плоскостях высыпает сухая ледяная сыпь - особая погодная перхоть, просыпающаяся при дополнительно низких температурах. Ок, сейчас всего-то - 29, но прогноз на ближайшую неделю обещает сплошь ощущения капсулы глубоко спускаемого аппарата. За окном синеет Марианская впадина, всё подёрнуто дымкой дыханья дымов и знаков теплокровной деятельности где-то внутри посёлка. Звуки тяжелеют вместе с руками и обувью, улицы вымерзли, даже стадион стоит пуст (недавно мимо шёл) и только стройка, по частям подворовывающая наше общее небо, не останавливается ни на минуту.
Ср, 11:53: Андрей Левкин сделал новый вариант "Серо-белой книги", одного из важнейших русских текстов 90-х годов, существенная часть которого - реестр форм бытовой магии "муто". Взявшись перечитывать, вижу как красиво Андрей "даёт Монтеня", то есть переводит язык фундаментальных онтологических оснований на интонационный строй пост-травматического суржика. В своё время эта книга глубоко меня перепахала.
Пт, 14:32: Видимо, я последний узнал о существовании у Дворжака такого роскошного фортепианного квинтета?… https://t.co/3E9TYKGYMP
