Стихи и проза, лёд и пламень. "Гордость и предубеждение" Джейн Остин в переводе И.С. Маршак
“Предубеждение» это Элизабет, самая старшая из пяти дочерей своего отца, зацикленная на правилах хорошего тона, из-за чего она поначалу предвзята к богачу и красавчику Дарси, который мало думает о том, какое впечатление он производит.
Ибо Дарси - аллегория «гордости» и высокомерия, тем более, что недоброжелатели распускают про него слухи.
Точнее, поворачивают факты таким образом, чтобы обернуть их во вред гордецу: «Гордость и предубеждение», в основном, о том, что совы - не то, чем они кажутся, а людьми играет случай да игра воображения.
Дарси влюбляется в Элизабет оттого, что она не заискивает перед ним, подобно другим желающим удачно выйти замуж - всё недоступное притягивает, заставляя людей проявлять самые лучшие свои качества.
Лиззи даёт отлуп Дарси, решающемуся попросить её руки, гордец уезжает и после этого с девушкой начинается метаморфоза.
Оказывается, она была настроена против Дарси не только из-за того, что ей постоянно ездили по ушам, но, в основном, потому что отлично понимала - она не ровня первому парню на их английской деревне.
Элизабет знает своё место для того, чтобы автор могла ввести в роман тему неравенства и эмансипации, выражающихся всё ещё в том, что женщины не могут наследовать поместье (в случае смерти отца, оставившего вместо наследника пять незамужних сестёр, поместье должно перейти к непрямому родственнику), а единственный способ решения всех вопросов и проблем - удачное замужество.
Матримониальные планы здесь - абсолют и бог из машины, заставляющий молиться на себя всех - и хабалку маменьку (Лиззи крайне смущают её манеры - внешний и самый заметный признак неравенства и низкого, несмотря на дворянство, происхождения; впрочем, некоторые её младшие сёстры ведут себя ещё хуже) и Элизабет, чистую душой.
Мораль в том, чтобы внутренние волнения не проливались в реальный мир, создавая помехи себе и другим людям. Важней всего владеть собой и не опускаться до простодушия - и тогда добронравие обязательно принесёт заслуженные плоды.
Вот и Дарси, оклеветанный завистником (совратившим одну из сестёр Лиззи, которая бежала с ним из дома в развратный Лондон, изображаемый Остин в виде Чёрной дыры, в которой люди способны сгинуть без следа - «улан, своей невольник доли был должен ехать с нею в полк…») оказывается талантливым семиотиком, способным распутать напластования социальных кодов, чтобы разглядеть под ними подлинную душу избранницы.
Феноменология Лиззи более замысловата - она влюбляется в Дарси когда он отсутствует.
Случайно попав в его поместье, она просит осмотреть его комнату, где замечает следы занятий и книги, которыми пользовался горделивец, его заметки на полях, фразы, отчёркнутые байроническим ногтём.
Да-да, Элизабет Беннет еще даже больше, чем Кэтрин Морланд из «Нортенгерского аббатства» напоминает Татьяну Ларину. Правда, в семье Морландов было шесть детей, у Беннетов - пять, а у Татьяны была только младшая сестра Ольга, но ведь Ларина точно так же сублимировала свою невозможную любовь в библиотеке отсутствующего объекта.
И Таня входит в дом пустой,
Где жил недавно наш герой.
Она глядит: забытый в зале
Кий на бильярде отдыхал,
На смятом канапе лежал
Манежный хлыстик. Таня дале;
Старушка ей: «А вот камин;
Здесь барин сиживал один».
Английская ключница тоже говорит о хозяине сугубо положительно, открывая Лиззи глаза.
Но далее начинаются расхождения: никакой дуэлью у Остин и не пахнет, здесь даже если правила нарушаются, то, вправив вывих, общество наслаждается исправившимся негодяем.
Ну, а Лиззи ждёт страстное объяснение с Дарси. Это русская героиня заглянула на уголёк камина для того, чтобы расстаться с мечтой и выйти замуж за нелюбимого генерала, тогда как английская жизнь упорядочена до полного семиотического тоталитаризма, не знающего никаких исключений.
Нина Демурова пишет в предисловии о реалистической полноте образов «Гордости и предубеждения» (Элизабет - это не только предвзятость, но и великодушие, Дарси - не только сноб, но и романтик), мне же из XXI века, наследующего модерну и постмодерну, персонажи книги кажутся героями даль а’рте, запертыми внутри своих железобетонных амплуа, исполняющих ещё и роль алиби.
Более того, именно предсказуемость человеческого матерьяла, которой Остин упивается каким-то особенно выпирающим образом, его системность, преобладающая над любыми исключениями (особенно если они носят сословный характер) составляет главную интригу книги.
Ведь семиотическое qui pro quo, восстановлением которого занимаются герои, проводя время в бесконечных разговорах (ни в одном романе Остин нет такого количества диалогов, превращающих «Гордость и предубеждение» в заготовку для пьесы), и есть основа сюжета в котором самое важное - соответствие каждого своему месту.
Именно поэтому передовой пафос речей с горящими глазами (речевая риторика как бы выполняет здесь не только функцию воздушка, насыщающего текст дополнительным кислородом, но и поэзии бытового сознания, набитого готовыми риторическими фигурами) быстро редуцируется - проблемы женского неравенства и возможной эмансипации не выходят за берега постоянных диалогов: презренная проза-то гораздо действеннее будет.
"Нортенгерское аббатство" Джейн Остин в переводе И. С. Маршак - https://paslen.livejournal.com/2195820.html
"Мэнсфилд-парк" Джейн Остин в переводе Раисы Облонской:http://paslen.livejournal.com/2150653.html
"Любовь и дружба", сборник "эпистолярных" новелл Джейн Остин: http://paslen.livejournal.com/2158162.html
"Грозовой перевал" Эмилии Бронте в переводе Надежды Вольпин: http://paslen.livejournal.com/2142335.html
"Шерли" Шарлотты Бронте в переводе И. Грушецкой и Ф. Мендельсона: http://paslen.livejournal.com/2184097.html
"Учитель" Шарлотты Бронте в переводе Наталии Флейшман: http://paslen.livejournal.com/2162418.html
Ибо Дарси - аллегория «гордости» и высокомерия, тем более, что недоброжелатели распускают про него слухи.
Точнее, поворачивают факты таким образом, чтобы обернуть их во вред гордецу: «Гордость и предубеждение», в основном, о том, что совы - не то, чем они кажутся, а людьми играет случай да игра воображения.
Дарси влюбляется в Элизабет оттого, что она не заискивает перед ним, подобно другим желающим удачно выйти замуж - всё недоступное притягивает, заставляя людей проявлять самые лучшие свои качества.
Лиззи даёт отлуп Дарси, решающемуся попросить её руки, гордец уезжает и после этого с девушкой начинается метаморфоза.
Оказывается, она была настроена против Дарси не только из-за того, что ей постоянно ездили по ушам, но, в основном, потому что отлично понимала - она не ровня первому парню на их английской деревне.
Элизабет знает своё место для того, чтобы автор могла ввести в роман тему неравенства и эмансипации, выражающихся всё ещё в том, что женщины не могут наследовать поместье (в случае смерти отца, оставившего вместо наследника пять незамужних сестёр, поместье должно перейти к непрямому родственнику), а единственный способ решения всех вопросов и проблем - удачное замужество.
Матримониальные планы здесь - абсолют и бог из машины, заставляющий молиться на себя всех - и хабалку маменьку (Лиззи крайне смущают её манеры - внешний и самый заметный признак неравенства и низкого, несмотря на дворянство, происхождения; впрочем, некоторые её младшие сёстры ведут себя ещё хуже) и Элизабет, чистую душой.
Мораль в том, чтобы внутренние волнения не проливались в реальный мир, создавая помехи себе и другим людям. Важней всего владеть собой и не опускаться до простодушия - и тогда добронравие обязательно принесёт заслуженные плоды.
Вот и Дарси, оклеветанный завистником (совратившим одну из сестёр Лиззи, которая бежала с ним из дома в развратный Лондон, изображаемый Остин в виде Чёрной дыры, в которой люди способны сгинуть без следа - «улан, своей невольник доли был должен ехать с нею в полк…») оказывается талантливым семиотиком, способным распутать напластования социальных кодов, чтобы разглядеть под ними подлинную душу избранницы.
Феноменология Лиззи более замысловата - она влюбляется в Дарси когда он отсутствует.
Случайно попав в его поместье, она просит осмотреть его комнату, где замечает следы занятий и книги, которыми пользовался горделивец, его заметки на полях, фразы, отчёркнутые байроническим ногтём.
Да-да, Элизабет Беннет еще даже больше, чем Кэтрин Морланд из «Нортенгерского аббатства» напоминает Татьяну Ларину. Правда, в семье Морландов было шесть детей, у Беннетов - пять, а у Татьяны была только младшая сестра Ольга, но ведь Ларина точно так же сублимировала свою невозможную любовь в библиотеке отсутствующего объекта.
И Таня входит в дом пустой,
Где жил недавно наш герой.
Она глядит: забытый в зале
Кий на бильярде отдыхал,
На смятом канапе лежал
Манежный хлыстик. Таня дале;
Старушка ей: «А вот камин;
Здесь барин сиживал один».
Английская ключница тоже говорит о хозяине сугубо положительно, открывая Лиззи глаза.
Но далее начинаются расхождения: никакой дуэлью у Остин и не пахнет, здесь даже если правила нарушаются, то, вправив вывих, общество наслаждается исправившимся негодяем.
Ну, а Лиззи ждёт страстное объяснение с Дарси. Это русская героиня заглянула на уголёк камина для того, чтобы расстаться с мечтой и выйти замуж за нелюбимого генерала, тогда как английская жизнь упорядочена до полного семиотического тоталитаризма, не знающего никаких исключений.
Нина Демурова пишет в предисловии о реалистической полноте образов «Гордости и предубеждения» (Элизабет - это не только предвзятость, но и великодушие, Дарси - не только сноб, но и романтик), мне же из XXI века, наследующего модерну и постмодерну, персонажи книги кажутся героями даль а’рте, запертыми внутри своих железобетонных амплуа, исполняющих ещё и роль алиби.
Более того, именно предсказуемость человеческого матерьяла, которой Остин упивается каким-то особенно выпирающим образом, его системность, преобладающая над любыми исключениями (особенно если они носят сословный характер) составляет главную интригу книги.
Ведь семиотическое qui pro quo, восстановлением которого занимаются герои, проводя время в бесконечных разговорах (ни в одном романе Остин нет такого количества диалогов, превращающих «Гордость и предубеждение» в заготовку для пьесы), и есть основа сюжета в котором самое важное - соответствие каждого своему месту.
Именно поэтому передовой пафос речей с горящими глазами (речевая риторика как бы выполняет здесь не только функцию воздушка, насыщающего текст дополнительным кислородом, но и поэзии бытового сознания, набитого готовыми риторическими фигурами) быстро редуцируется - проблемы женского неравенства и возможной эмансипации не выходят за берега постоянных диалогов: презренная проза-то гораздо действеннее будет.
"Нортенгерское аббатство" Джейн Остин в переводе И. С. Маршак - https://paslen.livejournal.com/2195820.html
"Мэнсфилд-парк" Джейн Остин в переводе Раисы Облонской:http://paslen.livejournal.com/2150653.html
"Любовь и дружба", сборник "эпистолярных" новелл Джейн Остин: http://paslen.livejournal.com/2158162.html
"Грозовой перевал" Эмилии Бронте в переводе Надежды Вольпин: http://paslen.livejournal.com/2142335.html
"Шерли" Шарлотты Бронте в переводе И. Грушецкой и Ф. Мендельсона: http://paslen.livejournal.com/2184097.html
"Учитель" Шарлотты Бронте в переводе Наталии Флейшман: http://paslen.livejournal.com/2162418.html