Лирическое отступление про вскрытие приёма и актуализацию высказывания
Вспоминая детство и рассказывая историю мальчика, очень сложно миновать многих жанровых штампов, очень просто вырулить, ну, например:
- в текст о взрослении социальном и физическом ("пробуждение чувства", "первая любовь");
- в текст про "школьные годы чудесные" (плохие одноклассники, хорошая учительница, или наоборот);
- в текст о счастливом советском детстве (газировка с сиропом за три копейки, а билет в кино - за десять);
- в элегию про "последнее лето детства" (оно же - "изгнание из рая", оно же про "конец золотого века", оно же - "сто дней после детства");
- в драму про детей на фоне родителей ("Маленькая Вера" или что-то вроде "Мой брат играет на кларнете" Анатолия Алексина);
- или в драму про родителей на фоне детей (какая-нибудь чернуха, мокруха, с претензией на физиологический очерк);
- или прустануть, впав в эпос обо всём и ни о чём (типа повышенное "семиотическое ожидание" и имманентная суггестия символического натяжения вывезет);
- или начать конструировать оммаж Юрию Буйде, тщательно отбирая полуфантастические странности, делающие любое совковое существование таинственнее любого магического реализма;
- или подыграть в духе Петрушевской, преумножая бытовые неудобства экзистенциальными (или наоборот);
- или совсем уже "дать Мамлеева", с его шатунами, маньяками и поедателями собственной перхоти;
- или же, по полной программе, "выдать Крапивина" ("мальчик со шпагой" и преувеличенными обидами, расширяющими зрачки лучше всякого атропина);
- как вариант, Зою Прокофьеву (на интонациях "повести-сказки" выросли все будущие фантасты);
- ну, или, хотя бы, Юрия Томина/Евгения Велетистова, для чего, правда, нужен остроумный концепт, вроде "волшебных спичек"…
А есть ведь ещё Музиль с душевной смутой воспитанника Терлеса,
Рильке с записками Мальте Лауридса Бриге,
Джойсов "Портрет художника в юности",
Кафка с "Америкой" и дневниками
Оба Толстых
И Аксаков
Горький
Кто и что ещё вспомнит, кстати?
Штука в том, что всё уже было многократно использовано.
Распад литературных жанров на дискурсы и интонации
На атомы чужих открытий и заезженные колеи архетипов.
Считается, что нашей эпохе не повезло с предельной информационной открытостью, когда стало видно во все стороны света и доступны любые тексты, если не на бумаге, то в цифре, если не в библиотеке, то где-нибудь в интернете
где-нибудь в интернете
Одно неверное движение и ты попал под влияние, пропал для потомства
Однако, любое препятствие, если подходить диалектически, не закрывает, но открывает новые возможности и горизонты
- можно, конечно, дать немного Пруста
- перефердидурить Фердидурку Гомбровича
- или кононовского Саратова
- или микушинской Аргентины
- или андреивановской Копенгаги
чтобы затем выкрутиться или, лампочкою, вкрутиться в пот и подтоп переходов, ставший риском и рисунком собственной роли
единым и неделимым
единым и неповторимым
Знание как делали другие позволяет построить текст как слалом
Как постоянное дискурсивное приключение
Постоянного ускользания
Я от бабушки Вирджинии ушёл,
и от прадедушки Марселя ушёл,
а от тебя, Анатолий Алексин,
Карен Шахназаров,
Галина Щербакова,
Я и подавно уйду.
- в текст о взрослении социальном и физическом ("пробуждение чувства", "первая любовь");
- в текст про "школьные годы чудесные" (плохие одноклассники, хорошая учительница, или наоборот);
- в текст о счастливом советском детстве (газировка с сиропом за три копейки, а билет в кино - за десять);
- в элегию про "последнее лето детства" (оно же - "изгнание из рая", оно же про "конец золотого века", оно же - "сто дней после детства");
- в драму про детей на фоне родителей ("Маленькая Вера" или что-то вроде "Мой брат играет на кларнете" Анатолия Алексина);
- или в драму про родителей на фоне детей (какая-нибудь чернуха, мокруха, с претензией на физиологический очерк);
- или прустануть, впав в эпос обо всём и ни о чём (типа повышенное "семиотическое ожидание" и имманентная суггестия символического натяжения вывезет);
- или начать конструировать оммаж Юрию Буйде, тщательно отбирая полуфантастические странности, делающие любое совковое существование таинственнее любого магического реализма;
- или подыграть в духе Петрушевской, преумножая бытовые неудобства экзистенциальными (или наоборот);
- или совсем уже "дать Мамлеева", с его шатунами, маньяками и поедателями собственной перхоти;
- или же, по полной программе, "выдать Крапивина" ("мальчик со шпагой" и преувеличенными обидами, расширяющими зрачки лучше всякого атропина);
- как вариант, Зою Прокофьеву (на интонациях "повести-сказки" выросли все будущие фантасты);
- ну, или, хотя бы, Юрия Томина/Евгения Велетистова, для чего, правда, нужен остроумный концепт, вроде "волшебных спичек"…
А есть ведь ещё Музиль с душевной смутой воспитанника Терлеса,
Рильке с записками Мальте Лауридса Бриге,
Джойсов "Портрет художника в юности",
Кафка с "Америкой" и дневниками
Оба Толстых
И Аксаков
Горький
Кто и что ещё вспомнит, кстати?
Штука в том, что всё уже было многократно использовано.
Распад литературных жанров на дискурсы и интонации
На атомы чужих открытий и заезженные колеи архетипов.
Считается, что нашей эпохе не повезло с предельной информационной открытостью, когда стало видно во все стороны света и доступны любые тексты, если не на бумаге, то в цифре, если не в библиотеке, то где-нибудь в интернете
где-нибудь в интернете
Одно неверное движение и ты попал под влияние, пропал для потомства
Однако, любое препятствие, если подходить диалектически, не закрывает, но открывает новые возможности и горизонты
- можно, конечно, дать немного Пруста
- перефердидурить Фердидурку Гомбровича
- или кононовского Саратова
- или микушинской Аргентины
- или андреивановской Копенгаги
чтобы затем выкрутиться или, лампочкою, вкрутиться в пот и подтоп переходов, ставший риском и рисунком собственной роли
единым и неделимым
единым и неповторимым
Знание как делали другие позволяет построить текст как слалом
Как постоянное дискурсивное приключение
Постоянного ускользания
Я от бабушки Вирджинии ушёл,
и от прадедушки Марселя ушёл,
а от тебя, Анатолий Алексин,
Карен Шахназаров,
Галина Щербакова,
Я и подавно уйду.