Выход в свет
Приходишь после службы усталый, нужно какое-то время, чтобы восстановиться, так как, каждый раз выходя из дому, мобилизуешься, притушевывая значение внутренних процессов. Дома мучат хандра и «одышка», вслушиваешься в малейшие перепады сердцебиения, давления и прочих показателей работы организма, однако, всё это остаётся за дверью - точно скрываешь от мира собственную изнанку. Миру она ни к чему. Оттого и нужен роздых после возвращения - по контрасту, вслед за пиком, следует упадок, провал, новая подгонка внутреннего эквалайзера под норму.
Работа ценна ещё и тем, что отвлекает от сверхчувствительности. Она занимает много места, не оставляя времени и сил для повышенной экзистенциальной изжоги (именно поэтому неоднократно замечал, как до последнего момента откладываешь свою «готовность ко сну», когда все отвлекаловки - от гаджетов до света в комнате - отрубается и я остаюсь наедине с голосом внутренней жизни), подменяя содержание внятной социальной формой.
Так актёр, выходящий на сцену, забывает о недомогании, включаясь в режим сверхконцентрации, как бы отменяющей все извне привнесённые моменты. Актёры же не зря говорят, что «сцена лечит» и «способна творить чудеса», имея ввиду минуты и даже часы, прожитые в полной выкладке, на чужом глазу, практически без второго дна и «бездны на краю». Дело даже не в том, что весь мир театр, но в том, что все работающие люди - немного актёры. Служба заставляет нас быть другими, оставлять изнанку домашним, прикидывать на себя дополнительные социальные роли, ну, и воплощать их в жизнь.
Работа ценна ещё и тем, что отвлекает от сверхчувствительности. Она занимает много места, не оставляя времени и сил для повышенной экзистенциальной изжоги (именно поэтому неоднократно замечал, как до последнего момента откладываешь свою «готовность ко сну», когда все отвлекаловки - от гаджетов до света в комнате - отрубается и я остаюсь наедине с голосом внутренней жизни), подменяя содержание внятной социальной формой.
Так актёр, выходящий на сцену, забывает о недомогании, включаясь в режим сверхконцентрации, как бы отменяющей все извне привнесённые моменты. Актёры же не зря говорят, что «сцена лечит» и «способна творить чудеса», имея ввиду минуты и даже часы, прожитые в полной выкладке, на чужом глазу, практически без второго дна и «бездны на краю». Дело даже не в том, что весь мир театр, но в том, что все работающие люди - немного актёры. Служба заставляет нас быть другими, оставлять изнанку домашним, прикидывать на себя дополнительные социальные роли, ну, и воплощать их в жизнь.