Хорошо умирает пехота
Чердачинск снова заливает и от этого, несмотря на календарь, уже не оправиться.
Впрочем, точку невозврата, несовместимую с буйным развитием, прошли ещё в самом начале августа, когда под долгими тропическими ливнями трава пала и более уже не поднималась.
Процессы жизнедеятельности и всяческий фотосинтез продолжаются, но погода топит развитие, укорачивая жизнь крапиве и репейникам ночными температурами, встающими над посёлком как омут и вот этой влагой, от которой, видимо, невозможно спастись и из которой нельзя выбраться.
Земля не успевает просыхать, схватываясь «осенним хладом»; как если у обломков «Титаника своя логика и траектория, а у людей, зависящих от природных условий - своя.
Ну, то есть, другими словами, «равнодушная природа» работает по заранее намеченному графику, не очень заботясь о том, что для некоторых её представителей новые условия прозябания могут оказаться гибельными.
Так, впрочем, всегда и происходит, когда жизнь сталкивается с гибельностью, задыхаясь в угарном дыму или же утопая: невозможность жить нарастает, невзирая на панику и работу датчиков чувств, фиксирующих нарастание удушья, пока…
«Хорошо умирает пехота» на Яндекс.Фотках
…пока же я иду по родной улице Печерской, в сторону бесконечно растянутой Калиниградской; туда, где дорога, сужается в узкую тропку, которую со всех сторон обступает трава в человеческий рост.
Лебеда, крапива, репейные кусты, конопля.
И я вижу, как все они умирают. С разной скоростью склоняясь к земле, высыхая изнутри, медленно деревенея (мумифицируясь, чтобы, затем, стоять зимой в снегу безбашенными колокольнями), пока корни их, цепкие, скрюченные, точно ревматические пальцы, вымокают в непроходящем потопе.
Деревья и кусты, пережидая открытый шестимесячный уральский космос, будут спать, а вот траве уже не подняться. Они умирают медленно и сосредоточенно, практически одновременно. Молча.
Впрочем, точку невозврата, несовместимую с буйным развитием, прошли ещё в самом начале августа, когда под долгими тропическими ливнями трава пала и более уже не поднималась.
Процессы жизнедеятельности и всяческий фотосинтез продолжаются, но погода топит развитие, укорачивая жизнь крапиве и репейникам ночными температурами, встающими над посёлком как омут и вот этой влагой, от которой, видимо, невозможно спастись и из которой нельзя выбраться.
Земля не успевает просыхать, схватываясь «осенним хладом»; как если у обломков «Титаника своя логика и траектория, а у людей, зависящих от природных условий - своя.
Ну, то есть, другими словами, «равнодушная природа» работает по заранее намеченному графику, не очень заботясь о том, что для некоторых её представителей новые условия прозябания могут оказаться гибельными.
Так, впрочем, всегда и происходит, когда жизнь сталкивается с гибельностью, задыхаясь в угарном дыму или же утопая: невозможность жить нарастает, невзирая на панику и работу датчиков чувств, фиксирующих нарастание удушья, пока…
«Хорошо умирает пехота» на Яндекс.Фотках
…пока же я иду по родной улице Печерской, в сторону бесконечно растянутой Калиниградской; туда, где дорога, сужается в узкую тропку, которую со всех сторон обступает трава в человеческий рост.
Лебеда, крапива, репейные кусты, конопля.
И я вижу, как все они умирают. С разной скоростью склоняясь к земле, высыхая изнутри, медленно деревенея (мумифицируясь, чтобы, затем, стоять зимой в снегу безбашенными колокольнями), пока корни их, цепкие, скрюченные, точно ревматические пальцы, вымокают в непроходящем потопе.
Деревья и кусты, пережидая открытый шестимесячный уральский космос, будут спать, а вот траве уже не подняться. Они умирают медленно и сосредоточенно, практически одновременно. Молча.