"Карты 1: Пики" Робера Лепажа на Чеховском фестивале. В Цирке на Цветном бульваре
В пьесе, специально написанной для этого спектакля, происходит наложение судеб разных людей, привязанных к одному месту - отелю при казино в Лас-Вегасе.
Истории разных людей переплетаются как в романе Гайто Газданова «Полёт», сериальном мыле или же как в фильмах Гильермо Арриага «Сука-любовь» и «Вавилон», показывая как все мы и все наши поступки влияют на судьбы других, незнакомых, людей.
Безымянный отель показывается насквозь - от жизни в отдельных номерах (разорившийся телепродюссер, не способный совладать со страстью к игре, пара квебекских молодожёнов, солдаты миротворческого корпуса) до самых что ни на есть задворков (обслуживающий персонал кухни и уборщицы, танцовщицы варьете и прочие странные персонажи неопределённых амплуа), перемешанных в единый, все туже и туже затягивающийся сюжет.
Кинематографические ассоциации возникают обязательно - главная формальная задача спектакля заключается в как можно более быстрой и удивляющей смене места действия и персонажей, перетекающих друг в друга.
Точнее, это актёры перетекают из одной роли в другую, как и их языки (английский, французский, испанский) перестраиваясь практически мгновенно и, поэтому, особый эффект вызывают поклоны, на которые выходят всего шесть человек (плюс ещё шесть технических сотрудников показываются ненадолго в люках круглой сцены-помоста).
«"Игры" Лепажа в Цирке на Цветном бульваре» на Яндекс.Фотках
Эта сцена с вращающимся кругом, работающая даже не как часы, но как компьютер последнего поколения, оказывается отдельным чудом.
Именно её возможности к трансформации позволяют менять не только места действия, каждый раз обставленные особенным реквизитом (бар, игральный зал казино, гостиничные номера разной конфигурации и даже бассейн), но и жанры, в которых проживаются те или иные мизансцены.
Какие-то ударяются в гротеск, некоторые решены мелодраматически. Есть здесь эпизоды, насыщенные линчевской инфернальностью или же китчевой яркостью.
Но главное, что всё это совершается на наших глазах с чёткостью, которая обязана удивлять, уважать и обязательно трогать: «Карты» - это, в первую очередь, крайне честный спектакль.
Здесь играют в открытую, вся машинерия на виду. И, тем не менее, отточенные тренингами современные технологии, прирученные постановщиком, совершают маленькое театральное чудо.
Настолько все эти переходы и перемены, с постоянно нарастающим внутренним ритмом, подсветкой и участием экранов, придуманы и сделаны безошибочно точно.
С большим вкусом мешая разные степени обобщённости характеров персонажа или знакомого всем быта (прохождение таможенного контроля, например, или же общение в баре поздней ночью) с точностью отдельно взятых черт.
Каждая сцена - законченная метафора или же символ, расшифровка которого у каждого зрителя своя.
В этом смысле, Робер Лепаж - крайне современный деятель культуры, рассказывая о творениях которого не имеет смысла пересказывать о чем, собственно, спектакль.
Да хоть о чём. Обо всем. О времени и страсти. О выборе и смерти. О насилии и бескорыстии, любви и подозрительности, убивающей любовь. О глобализации или уровне художественной честности. О мутации нарративных структур и моральных принципах. Об использовании цифровых технологий в театральном деле. О том, как кино способно повлиять на драматическое искусство.
Здесь что интересно: конечно, монтаж помогает кинематографистам сделать фабульное течение более стремительным, отбирая при этом существенную толику непредсказуемости в развитии сюжета.
У Лепажа возникает иная крайность: «монтаж» его «склеек» осуществляется в режиме реального времени, из-за чего зрительское восприятие слегка обгоняет строительство отдельных сцен.
А увязнув в них, решённых по отдельности достаточно традиционно, теряешь ощущение целого. Так до конца и не представляя куда же Робер Лепаж вырулит.
Ибо каждая мизансцена - развилка не только для сюжетных линий, но и содержательного бэкграунда.
Многие критики видят в «Картах» политическую декларацию: де, здесь со всем по-чеховски пока люди пьют чай совершаются невидимые трагедии и Буш-младший объявляет войну Ираку.
Но на мой вкус, политико-военная линия - лишь одна из многих равноправных красок, важных для того, чтобы рассказать законченную историю, показать конченного человека (конченных людей), пришедшего к самоубийству.
Гораздо важнее рассказать про нависающую над сценой-рингом установку, похожую на летающую тарелку.
Предназначение её сугубо техническое - от хранения неожиданно высыпающихся сверху стульев и обеспечения работы видеоэкранов, которые то транслируют телепередачи, то превращаются в игральные карты, а то показывают крупные планы играющих в спектакле актёров - и вплоть до обязанности быть огромным пылесосом, крайне эффектно втягивающим в себя финальный красный сценический дым.
Однако, именно это массивное НЛО делает мир «Карт» особенно законченным, завершённым.
Нависая над сюжетом и протагонистами сюжета, эта штука выполняет роль Судьбы и даже Рока, распоряжающегося судьбами подведомственных ей людишек.
Лишая сцену привычных очертаний (не зря мы идём смотреть Лепажа в Цирк), постановщик надстраивает над ней дополнительную пятую стену, активно влияющую на всё происходящее.
В том числе и на метафизический шов спектакля.
И это кажется мне гораздо более важным чем то почему спектакль, затакт, открывается сценой анального насилия, а завершается в пустыне, куда разорившийся телепродюссер попадает в компании странного, непонятного человека.
И кем был Дик, главный искуситель семейной пары из Квебека.
Нам намекают, что это был сам Дьявол, сумевший провести одну и ту же ночь с женой в гостиничном номере и с мужем за игровым столом, но я склонен верить в случай коллективной галлюцинации.
Каждый видит так, как он дышит. И содержание у каждого своё - тем более в соприкосновении с таким суггестивно концентрированным искусством.
В таких случаях как с Лепажем говорить следует о структуре представления. О том, как сделано, ибо архитектура, в отличие от содержания, она одна на всех.
Именно форма выходит для современного воспринимателя на первый план. Если, конечно, он хочет найти общий язык с другими воспринимателями, оказавшимися рядом.
И здесь важно зафиксировать отставание театра как способа передачи художественной информации от скорости восприятия современного зрителя. Его нутряных потребностей.
Высокоскоростной компьютер Лепажа, помноженный на его феноменальную одаренность (придумки и аттракционы сыплются как из рога изобилия и все они ведь в тему! В яблочко!), летает как ракета или комета, а мессидж на выходе оказывается прост и очевиден.
ЭВМ, зависающая над сценической площадкой, мигает огнями и прожекторами, пускает дым и распоряжается экранами (при том, что Лепажа нельзя обвинить в излишней механистичности или увлечённости гаджетами - партитура его на редкость уравновешена; все её составляющие сбалансированы со всех сторон и по всем параметрам), но чем больше в этом раздолье яркости чуда тем меньше спонтанности и импровизации, чего-то непредумышленного и живого.
Как если Лепаж заранее решил, что непредумышленной будет персональная трактовка каждого зрителя.
В «Картах» есть соразмерность. Они не затянуты и идут ровно столько сколько нужно (два с половиной часа без антракта) - а это уже само по себе большое дело: построить точную пропорцию между количеством и качеством информации, но пересматривать их как-то не хочется.
Типа ты про них всё уже понял.
И последнее. К сожалению, в России подобный спектакль невозможен. Может быть, пока это и хорошо.
Другое мнение Славы Шадронова: http://users.livejournal.com/_arlekin_/2597947.html?nc=4#comments
«"Игры" Лепажа в Цирке на Цветном бульваре» на Яндекс.Фотках
«"Игры" Лепажа в Цирке на Цветном бульваре» на Яндекс.Фотках
«"Игры" Лепажа в Цирке на Цветном бульваре» на Яндекс.Фотках
«"Игры" Лепажа в Цирке на Цветном бульваре» на Яндекс.Фотках
«"Игры" Лепажа в Цирке на Цветном бульваре» на Яндекс.Фотках
Истории разных людей переплетаются как в романе Гайто Газданова «Полёт», сериальном мыле или же как в фильмах Гильермо Арриага «Сука-любовь» и «Вавилон», показывая как все мы и все наши поступки влияют на судьбы других, незнакомых, людей.
Безымянный отель показывается насквозь - от жизни в отдельных номерах (разорившийся телепродюссер, не способный совладать со страстью к игре, пара квебекских молодожёнов, солдаты миротворческого корпуса) до самых что ни на есть задворков (обслуживающий персонал кухни и уборщицы, танцовщицы варьете и прочие странные персонажи неопределённых амплуа), перемешанных в единый, все туже и туже затягивающийся сюжет.
Кинематографические ассоциации возникают обязательно - главная формальная задача спектакля заключается в как можно более быстрой и удивляющей смене места действия и персонажей, перетекающих друг в друга.
Точнее, это актёры перетекают из одной роли в другую, как и их языки (английский, французский, испанский) перестраиваясь практически мгновенно и, поэтому, особый эффект вызывают поклоны, на которые выходят всего шесть человек (плюс ещё шесть технических сотрудников показываются ненадолго в люках круглой сцены-помоста).
«"Игры" Лепажа в Цирке на Цветном бульваре» на Яндекс.Фотках
Эта сцена с вращающимся кругом, работающая даже не как часы, но как компьютер последнего поколения, оказывается отдельным чудом.
Именно её возможности к трансформации позволяют менять не только места действия, каждый раз обставленные особенным реквизитом (бар, игральный зал казино, гостиничные номера разной конфигурации и даже бассейн), но и жанры, в которых проживаются те или иные мизансцены.
Какие-то ударяются в гротеск, некоторые решены мелодраматически. Есть здесь эпизоды, насыщенные линчевской инфернальностью или же китчевой яркостью.
Но главное, что всё это совершается на наших глазах с чёткостью, которая обязана удивлять, уважать и обязательно трогать: «Карты» - это, в первую очередь, крайне честный спектакль.
Здесь играют в открытую, вся машинерия на виду. И, тем не менее, отточенные тренингами современные технологии, прирученные постановщиком, совершают маленькое театральное чудо.
Настолько все эти переходы и перемены, с постоянно нарастающим внутренним ритмом, подсветкой и участием экранов, придуманы и сделаны безошибочно точно.
С большим вкусом мешая разные степени обобщённости характеров персонажа или знакомого всем быта (прохождение таможенного контроля, например, или же общение в баре поздней ночью) с точностью отдельно взятых черт.
Каждая сцена - законченная метафора или же символ, расшифровка которого у каждого зрителя своя.
В этом смысле, Робер Лепаж - крайне современный деятель культуры, рассказывая о творениях которого не имеет смысла пересказывать о чем, собственно, спектакль.
Да хоть о чём. Обо всем. О времени и страсти. О выборе и смерти. О насилии и бескорыстии, любви и подозрительности, убивающей любовь. О глобализации или уровне художественной честности. О мутации нарративных структур и моральных принципах. Об использовании цифровых технологий в театральном деле. О том, как кино способно повлиять на драматическое искусство.
Здесь что интересно: конечно, монтаж помогает кинематографистам сделать фабульное течение более стремительным, отбирая при этом существенную толику непредсказуемости в развитии сюжета.
У Лепажа возникает иная крайность: «монтаж» его «склеек» осуществляется в режиме реального времени, из-за чего зрительское восприятие слегка обгоняет строительство отдельных сцен.
А увязнув в них, решённых по отдельности достаточно традиционно, теряешь ощущение целого. Так до конца и не представляя куда же Робер Лепаж вырулит.
Ибо каждая мизансцена - развилка не только для сюжетных линий, но и содержательного бэкграунда.
Многие критики видят в «Картах» политическую декларацию: де, здесь со всем по-чеховски пока люди пьют чай совершаются невидимые трагедии и Буш-младший объявляет войну Ираку.
Но на мой вкус, политико-военная линия - лишь одна из многих равноправных красок, важных для того, чтобы рассказать законченную историю, показать конченного человека (конченных людей), пришедшего к самоубийству.
Гораздо важнее рассказать про нависающую над сценой-рингом установку, похожую на летающую тарелку.
Предназначение её сугубо техническое - от хранения неожиданно высыпающихся сверху стульев и обеспечения работы видеоэкранов, которые то транслируют телепередачи, то превращаются в игральные карты, а то показывают крупные планы играющих в спектакле актёров - и вплоть до обязанности быть огромным пылесосом, крайне эффектно втягивающим в себя финальный красный сценический дым.
Однако, именно это массивное НЛО делает мир «Карт» особенно законченным, завершённым.
Нависая над сюжетом и протагонистами сюжета, эта штука выполняет роль Судьбы и даже Рока, распоряжающегося судьбами подведомственных ей людишек.
Лишая сцену привычных очертаний (не зря мы идём смотреть Лепажа в Цирк), постановщик надстраивает над ней дополнительную пятую стену, активно влияющую на всё происходящее.
В том числе и на метафизический шов спектакля.
И это кажется мне гораздо более важным чем то почему спектакль, затакт, открывается сценой анального насилия, а завершается в пустыне, куда разорившийся телепродюссер попадает в компании странного, непонятного человека.
И кем был Дик, главный искуситель семейной пары из Квебека.
Нам намекают, что это был сам Дьявол, сумевший провести одну и ту же ночь с женой в гостиничном номере и с мужем за игровым столом, но я склонен верить в случай коллективной галлюцинации.
Каждый видит так, как он дышит. И содержание у каждого своё - тем более в соприкосновении с таким суггестивно концентрированным искусством.
В таких случаях как с Лепажем говорить следует о структуре представления. О том, как сделано, ибо архитектура, в отличие от содержания, она одна на всех.
Именно форма выходит для современного воспринимателя на первый план. Если, конечно, он хочет найти общий язык с другими воспринимателями, оказавшимися рядом.
И здесь важно зафиксировать отставание театра как способа передачи художественной информации от скорости восприятия современного зрителя. Его нутряных потребностей.
Высокоскоростной компьютер Лепажа, помноженный на его феноменальную одаренность (придумки и аттракционы сыплются как из рога изобилия и все они ведь в тему! В яблочко!), летает как ракета или комета, а мессидж на выходе оказывается прост и очевиден.
ЭВМ, зависающая над сценической площадкой, мигает огнями и прожекторами, пускает дым и распоряжается экранами (при том, что Лепажа нельзя обвинить в излишней механистичности или увлечённости гаджетами - партитура его на редкость уравновешена; все её составляющие сбалансированы со всех сторон и по всем параметрам), но чем больше в этом раздолье яркости чуда тем меньше спонтанности и импровизации, чего-то непредумышленного и живого.
Как если Лепаж заранее решил, что непредумышленной будет персональная трактовка каждого зрителя.
В «Картах» есть соразмерность. Они не затянуты и идут ровно столько сколько нужно (два с половиной часа без антракта) - а это уже само по себе большое дело: построить точную пропорцию между количеством и качеством информации, но пересматривать их как-то не хочется.
Типа ты про них всё уже понял.
И последнее. К сожалению, в России подобный спектакль невозможен. Может быть, пока это и хорошо.
Другое мнение Славы Шадронова: http://users.livejournal.com/_arlekin_/2597947.html?nc=4#comments
«"Игры" Лепажа в Цирке на Цветном бульваре» на Яндекс.Фотках
«"Игры" Лепажа в Цирке на Цветном бульваре» на Яндекс.Фотках
«"Игры" Лепажа в Цирке на Цветном бульваре» на Яндекс.Фотках
«"Игры" Лепажа в Цирке на Цветном бульваре» на Яндекс.Фотках
«"Игры" Лепажа в Цирке на Цветном бульваре» на Яндекс.Фотках