Инсталляция Кабакова представляет собой большой зал с паркетом и «правильно» покрашенные в две подъездных цвета стены,
чью горизонтальность регулярно нарушает алые кумачёвые вставки (ощущение красной комнаты).
Посредине этого огромного пространства, остранение которому задаёт
ярко выраженный индустриальный потолок (гофрированные трубы наружу)
стоит круг витрин с набросками к десяткам инсталляций (материалы к ним, так же, расположены на стендах, развешанных по стенам), образующих «Памятник исчезнувшей цивилизации», заявленный в названии.
Центр экспозиционного круга занимает
два застеклённых макета потенциальной выставки, на которой весь этот набор раскадрованных инсталляций будет осуществлён - один макет изображает зелёный сад, другой - музей с массой комнат, заполненных деревянной мебелью игрушечных форматов.
Когда ты начинаешь
рассматривать стенды на стенах, замысел стягивается в единой пластический узел; тем более, что каждый из стендов
включает деревянную модель представляемой на этом конкретном стенде инсталляции (при желании её можно найти
внутри центральной «игрушечной» модели), чтобы, во-первых, понять как она структурирована, а, во-вторых, чтобы на картинках увидеть чем же она будет заполнена.
Таким образом, выставка в «Галерее Красного Октября» устроена как матрёшка, повторяющая одни и те же мотивы и элементы на самых разных уровнях - от мелкоскопической модели в центре, окружённой набросками и вплоть до стендов, руководствуясь которыми составляешь вполне внятное представление о том, как это может выглядеть.
Не выставка, но разброшюрованный альбом, посвящённый творчеству самого известного художника-концептуалиста, переносной музей (в этом «Памятник исчезнувшей цивилизации» несколько напоминает
«Альтернативную историю искусств», которой открывалась самая большая кабаковская ретроспектива, проходившая в Москве лет пять тому назад).
А ещё - цикл приговских рисунков и схем потенциальных инсталляций, сразу после смерти Д.А. показанный на ретроспективе в ММСИ, а теперь развёрнутой в Эрмитаже.
37 инсталляций, объединяющих внутри себя 140 самостоятельных работ, состоящих из картинок, рисунков, как сделанных художником, так и вырезанных из журналов, архивных документов, открыток и много чего ещё.
Все они метафорически передают разные аспекты метафизической подкладки советской цивилизации: отдельные инсталляции, придуманные и осуществлённые (или задокументированные) Кабаковым в самые разные годы творческой активности,
такие примерно как «Красный вагон» или же
«Жизнь мух», ныне объединены в нечто целое.
Это только план, только набросок, лишь макет, которым, впрочем, весьма по-концептуалистки и предложено любоваться.
Странное, между прочим, и редкостное (то есть, не для всех) удовольствие, странным образом, сближающее инсталляцию Кабаковых с
нынешней выставкой в новом Гараже, посвящённой архитектуре временных выставочных павильонов. Тем более, если учесть, что, по сути, кабаковские инвайроменты - такие временные павильоны и есть.
Удовольствие странное, тем более, что все материалы инсталляции сделаны не Кабаковым, но какими-то другими анонимными людьми - даже рисунки и эскизы, выставленные в экспозиционных витринах здесь неоригинальные, заменённые ксерокопиями.
«Альтернативная история искусств» в старом «Гараже» предлагала картины несуществующих художников, но в оригинальном, аутентичном изводе, тогда как выставка в «Галерее Красного Октября» неожиданно включает в свой репертуар такие аспекты, как «подлинность» и «копия», «аура» и «функционирование произведения в эпоху его фотографической воспроизводимости».
Скорее всего, речь здесь может идти о деньгах (у Абрамовича, позволившего привезти
на открытие «Гаража» десятки аутентичных кабаковских объектов, их значительно больше, чем у Владимира Овчаренко и его спонсоров), но зная Кабакова человеком, дотошно просчитывающим все аспекты своих инвайроментов, можно допустить, что эффект отчуждения (оледенения и оледенённости) им задуман и воплощён намеренно.
Раз цивилизация погибла и покрыта слоем пепла, в ней сложно найти хотя бы фрагмент чего-то живого и первородного: художник предлагает нам нечто, напоминающее археологический музей, этакий Помпейский заповедник.
Поэтому движение ассоциаций охватывает гораздо более пространство, нежели территорию бывшего СССР - интровертная экспозиционная матрёшка Кабакова при разворачивании её в экстравертную спираль оказывается кладбищем всей современной модернистской цивилизации, важной частью которой и была родина художника.
Инвайромент наступает на привычные способы проведения времени и традиционные способы репрезентации: тотальная инсталляция спорит с работой обычных культурных институций и переформулирует вопросы авторства: узнаваемый стиль, оказывается, может не подразумевать непосредственного участия художника в выставке.
Конечно, картины Рембрандта тоже путешествуют по музеям вне какого бы то ни было личного участия ван Рейна, однако же, полотна его (если, конечно, не принадлежат мастерской или школе) оказываются застывшими струпьями его художественной кожи; Кабаков, с самого начала творческой предложивший персонажные стратегии, снимает проблему авторства в привычном её изводе.
Снимая с себя хенд-мейд (ручное управление), Кабаков автоматически превращает себя в одного из персонажей умершей цивилизации - он, свысока взирающий на городок, посвящённый собственному творчеству, оказывается всё тем же пеплом, что и прочие, непроартикулированные зрители.
По всему выходит, что «Памятник исчезнувшей цивилизации» - надгробье не только СССРу и эпохе Просвещения, эон которой оказывается исчерпанным, но и одному, отдельно взятому Кабакову, являющемуся частью исчерпанной истории: художник не столько открывает новые формы существования искусства, сколько обобщает всё то, что было.
Загребая жар чужими руками.
Для меня «Памятник исчезнувшей цивилизации» вышел про смертельную усталость всего добившегося человека; про уход энергии и движухи, когда уже совсем ничего не хочется.
И даже то, что долгие годы составляло средостенье твоего метода, оказывается отброшенным и забытым.
Матрёшка - игрушка коварная; сам себя ты можешь ощущать Фаустом из второй части поэмы Гёте, носящимся над земными ландшафтами, однако, один неверный (или не совсем верный) шаг (жест, технологическое допущение) и вся смысловая громада опрокидывается на автора.
Фоточки из галереи тут:
http://paslen.livejournal.com/1538254.html