Обретённое время
Чердачинск имеет форму креста, соответственно, посёлок лепится к юго-западной его границе, встречаясь там с областью.
Городской бор, возле которого стоит наш дом, устроен по принципу первого тома "В поисках утраченного времени": настроение зависит в зависимости от того, в какую сторону пойдёшь, Свана или Германтов.
В сторону Свана, значит, в сторону области - через пять домов улица заканчивается, упираясь в зону отчуждения, бездыханно насыпанную вокруг железной дороги. Там много чего есть - школа для дураков, непонятные заборы с непонятной начинкой внутри, какие-то трубы, вытащенные из земли наружу и остатки двухэтажных домов: с выколотыми глазами, что куда, разбредаются они по поселковой одичалости, заросшей травой в полный рост, которая даже зимой никуда не девается, но стоит под легким наклоном, точно мёртвые с косами, особенно отчётливо выделяясь на фоне пористого снега.
Пойти в ту степь, обезображенную неумелым потребительством, означает погрузиться в мучительное прошлое; так детство моё всё время смотрело в сторону странных, запущенных и, оттого казавшихся повышенно таинственными, территорий.
Там была конечная остановка, там была детская библиотека и универмаг с игрушками, дальше которого, уже на границы ойкумены, стоял одноэтажный клуб, служивший главным поселковым кинотеатром (почему-то, единственный фильм из всех здесь просмотренных, оставшийся в памяти - пустая итальянско-французская комедия «Никаких проблем») и местом новогодних утренников.
Клуб и сейчас стоит на изгибе дороги, резко уходящей после него вниз, к берегу Шершней, перламутровой лентой (точно это брошенная кем-то рыбья чешуя) мелькающий поверх одноэтажных домов.
Дальше клуба я никогда не попадал, даже уже в сознательном возрасте. Даже теперь.
Сторона Германтов, протянувшаяся на другие пять домов (да, уж, особенно длинной улицу Печорскую не назовёшь) в сторону центра города - это, прежде всего, дома моих поселковых друзей - Мишки, Андрейки и Пани Моники.
Печёрская заканчивается четырёхэтажной коробкой фабрики для глухонемых (после строительства которой рядом возникает квартал, прозванный в народе «глухари» - сначала длинная пятиэтажка, затем девятиэтажка, которая даже теперь выглядит необжитой.
Третий многоквартирник заселили буквально полгода назад: балконы смотрят сверху вниз на «лоскутики дачных мест, бездонные точно моря») и я ещё помню как его строили.
В детстве у меня был пунктик: мне казалось, что на месте этого скучного серого бетонного саркофага должна стоять сторожевая готическая башня, ажурная и чёрного цвета.
Пока Печёрская упиралась в бор (из-за деревьев не было видно медицинский городок областной психиатрической больницы) оставался шанс, что башня, таки, выйдет из сумрака - я, ведь, был уверен, что она, незримая, действительно там стоит и когда-нибудь можно будет выкликать её из умозрительных складок, такую загадочную, такую таинственную.
Но после того, как сюда воткнули блочную коробку карма посёлка смялась, спутав все направления…
Пространство заполнили пунктумами, точно мебелью заселили, раскидав их по окоёму точно сказочные испытания…
