Пост про книги
В последнее время я как никогда отчетливо ощущал себя читателем. В том смысле, что “чукча не писатель”: очередные 25 книг прочитаны давным-давно, а написать о них я собрался только сейчас. Таким образом, традиционная благодарность за пост отправляется начальству, разрешившему мне взять отпуск.
Читательский семестр у меня разделился на две, так сказать, неравные половины. Сначала был какой-то неприятный отрезок жизни, когда не хотелось не то, что читать, а даже перечитывать любимое. Организм не принимал информацию, глаза закрывались, я засыпал, а с трудом осиленные 15 страниц забывались на следующий же день, и приходилось едва ли не сначала их начинать. На большее, впрочем, и времени не было.
Потом это вдруг прошло, и получилось так, что из 25 книг почти все я прочитал месяца за полтора. С удовольствием (ну, почти все), но очень быстро: стопка книг проскочила, как стопка водки под хорошую закуску.
Поскольку читал я на бегу, мои оценки, и раньше не претендовавшие на объективность, в этот раз могут оказаться и вовсе неадекватными. Ну и ладно.
1. Антония Байетт, “Обладать”
Роман-калейдоскоп. Если бы я писал свои заметки непосредственно в процессе чтения, они выглядели бы примерно так: “Университетский роман Детективная история Книга для ценителей викторианской литературы Мелодрама "
На самом деле, конечно, уникальная книга. “Обладать” - это практически “Имя розы”, но с современным сюжетом и английским темпераментом вместо итальянского. Понимаю, что это звучит как “мятный соус вместо песто”, но имею в виду другое: Байетт пишет с такой нордической тщательностью, что никаким итальянцам подобного и не снилось.
И еще мне кажется, что “Обладать” - это такой тест на любовь к литературе. В частности, все отзывы типа “Обладать” - это обалдеть!” я слышал исключительно от фанатичных читателей.
9/10
2. Джаспер Ффорде, “Дело Джен или Эйра немилосердия”
“Обладать” (извините, не могу остановиться) можно описать и так: детективная история, в которой судьбы героев переплетаются с судьбами персонажей английской классики. В принципе, эту же формулировку можно применить и к книжке Ффорде. Тем не менее, до творчества Байетт ей (книжке) примерно столько же, сколько Рональду Макдональду до Джейми Оливера.
И ощущения от книжки совершенно фаст-фудные: прочитал на бегу, и следующую читать уже совсем не хочется.
4/10.
3. Джон Апдайк, “Кролик, беги”
Прекрасный роман о том, как тяжела борьба человеческой натуры с собственным животным началом. И о том, как легко в такой борьбе человек может быть побежден - не львом и не быком, а обычным кроликом.
8/10.
4. Джонатан Кэрролл, “Влюбленный призрак”
Чтение Ффорде ничему меня не научило, и я взялся еще за одного автора с буйной, но неряшливой фантазией. Под одну обложку Кэрролл загнал человека, который умер, но живет; призрака (того самого, который влюбленный); говорящую собаку; еще кучу существ, похожих на собак; кучу всяких других существ. И вся эта толпа призвана сообщить свежую мысль: очень тяжело быть хозяином своей судьбы. Вот это да, а мужики-то не знают!
Кстати, я так и не понял, почему призрак стал заглавным персонажем. Книга вообще не о нем.
2/10.
5. Стивен Кинг, “11/22/63”
Талантливый человек, как известно, талантлив во всем: даже если бы Кинг начал на старости лет писать чик-лит или сказки для самых младших научных сотрудников, мир опять получил бы бестселлер. В “11/22” нет ни вампиров, ни демонов, ни бешеных сенбернаров - только обычные люди и время, в котором они живут. В результате вместо поскучневших за последние лет 10 ужастиков из под пера Кинга вышел чуть ли не великий американский роман. Вряд ли его когда-нибудь пустят в школьную программу, но поверьте: “11/22” - такой же гимн эпохе буги-вуги, как, например, “Великий Гэтсби” - эпохе джаза.
10/10 (или 9/10, если вы не любите Америку и ее культуру).
6. Луи де Берньер, “Бескрылые птицы”
Знаете, как архитектурные сооружения переносят из одного места в другое? Их разбирают на части, везут на новое место, по дороге что-нибудь теряют или ломают, а все уцелевшее - собирают. Все поломанное и потерянное делают заново уже на новом месте, но разница, к счастью, не очень заметна.
Примерно так же поступил де Берньер: взял свою “Мандолину капитана Корелли”, разобрал ее на кусочки, перетащил из Греции в Турцию и там собрал заново, кое-что вынужденно поменяв. Получились “Бескрылые птицы”. Тоже неплохая книга, но разница, к сожалению, не очень заметна.
7/10.
7. Евгений Водолазкин, “Лавр”
Уникальное для современной литературы явление: российский автор написал хорошим языком умную книгу, и ее интересно читать. При этом у книги довольно глубокий религиозно-философский подтекст, а автор иногда еще ухитряется смешно шутить.
Сначала я еще хотел написать про то, что “Лавр” - это нелюбимый мной магический реализм. Но потом решил, что тут будет уместнее слово “житие”, а это уже совсем другой жанр.
8/10.
8. Макс Фрай, “Тубурская игра”
Нельзя просто так взять и написать семь одинаково крутых книг (если ты не Джоан Роулинг, конечно). “Зеленый” цикл о сэре Максе очень неоднороден, и лучшие его повести пришлись на середину. А завершающая серию “Тубурская игра” показалась мне скучноватой и какой-то искусственной - как сэр Нумминорих Кута, от имени которого она написана.
Кроме того, если вы знакомы с “зеленой” серией, имейте в виду, что бла-бла-бла перед повестью в этот раз особенно длинное и слащавое. А если незнакомы, начинайте знакомство с какой-нибудь другой книги.
5/10.
9. Чарльз Диккенс, “Тяжелые времена”
Долгое время все мои попытки приобщиться к творчеству Диккенса захлебывались в море слез, проливаемых бедными английскими детишками и их родителями. “Оливер Твист”, “Домби и сын”, “Дэвид Копперфильд” - каждый раз пафосометр зашкаливал.
В “Тяжелых временах” (на самом деле, чуть раньше) к Диккенсу после долгого отсутствия вернулась его великолепная ирония. Именно она и спасает: в самые драматические моменты повествования внезапно возникает ощущение, что где-то совсем рядом сидит сам автор и (извините) угорает над надувшими щеки персонажами.
Кто-то мне говорил, что лучший Диккенс - это “Холодный дом” и все, что было написано после него. “Тяжелые времена” эту концепцию подтверждают.
8/10.
10. Малькольм Брэдбери, “Историческая личность”
А вот как раз обратный случай: Брэдбери очень ироничен, но поток его сарказма быстро начинает раздражать. Не сомневаюсь, что Брэдбери именно этого и добивается: его персонажи, научные светила в области болтологии, никаких других эмоций не заслуживают. Но все равно как-то отчетливо ощущается, что ирония бессильна, и ненавистный пластиковый псевдоинтеллектуальный мир автору не по зубам.
6/10.
11. Альбер Камю, “Посторонний”
Классическая повесть, давно уже прочитанная всеми, даже музыкантами группы “Ария”. Не вижу смысла что-то о ней рассказывать. Отмечу только, что лично меня в жизни мало что так раздражает, как попытки считать любое событие случайностью, никак от нас не зависящей. Поэтому “Посторонний” для меня - оправдание дьявола, хоть и совершенно гениальное.
10/10.
12. Всеволод Овчинников, “Ветка сакуры”
Я уже и не помню, зачем эксгумировал эту книжку. Вряд ли сейчас кому-то интересно знать точку зрения советского журналиста на Японию полувековой давности.
Вот и мне оказалось неинтересно. В конце концов, можно “Life news” посмотреть, там хотя бы на современную заграницу наезжают, а не на позавчерашнюю.
3/10.
13. Лоуренс Даррелл, “Жюстина”
Лет за 25 до “Жюстины” я много раз читал и перечитывал Джеральда Даррелла, младшего брата Лоуренса. Ему и слово:
"- Что за ерунда! - отвечал не задумываясь Ларри. - Важно, чтобы у него уже теперь складывалось верное представление о сексе.
- Ты просто помешан на сексе, - строгим голосом заметила Марго. - О чем бы ни спросили, ты всегда лезешь со своим сексом."
Собственно, я не знаю, что тут еще добавить.
Кстати, правду ли говорят, что следующие части “Александрийского квартета” гораздо лучше?
4/10.
14. Джейн Остин & Сет Грэм-Смит, “Гордость и предубеждение и зомби”
Грэм-Смит блистательно попаразитировал на классике британской литературы, породив в результате целый жанр mash-up literature. Жаль только, что из-за внушительных размеров оригинала пародия выглядит несколько затянувшейся и наскучивает примерно к середине.
Впрочем, у переводчика (спасибо ему!) получился столь замечательный перевод “Гордости и предубеждения”, что я в какой-то момент про зомби просто забыл.
7/10.
15. Кингсли Эмис, “Счастливчик Джим”
Любовь к университетской прозе ведет меня по наклонной: вслед за Донной Тартт (божественно) и Лоджем (мило) последовали Брэдбери (ну, мнэ…) и Эмис (не верю). “Счастливчик Джим” начинается как история классического доцента-неудачника. Таким же образом она и продолжается, но в какой-то момент лузер без видимых причин превращается в счастливчика. Предполагается, что все дело в волшебных пузырьках человеческих качествах Джима, но они как раз совершенно не меняются. Просто автор вдруг что-то решил, щелкнул пальцами - и все заверте...
Зато дурацких ситуаций там столько, что Вудхауз бы позавидовал.
В общем, из всей этой университетской братии я однозначно за Лоджа (про Донну Тартт разговор отдельный).
5/10.
16. Кнут Гамсун, “Голод”
Достойный ответ всем, кто считает интеллигентов бессмысленными трутнями, зря жующими свой хлеб. Ну да, трутни. Но лучше нас все-таки кормить, иначе такое начнется!
Если серьезно, мне кажется, сейчас уже нелегко оценить и художественную, и социальную ценность Гамсуна (у него и у сытого все очень странно было в голове). Но без него, уверен, не было бы множества других книг, куда более прекрасных.
6/10.
17. Донна Тартт, “Щегол”
Еще одна невероятная история американского мальчика от Донны Тартт. Как она умеет: детективный сюжет, где каждое событие - как наяву, а каждый персонаж - как живой. Все это щедро смешано с веществами разной степени физиологичности, уютным запахом антиквариата и фирменной тарттовской тревожностью, от которой сводит зубы.
К сожалению, у “Щегла” все же есть один значительный недостаток: он - не “Тайная история”. Понимаю, что чудеса по заказу не совершаются, но все равно ужасно жаль.
9/10.
18. Джозеф Конрад, “Сердце тьмы”
Литературный импрессионизм мне не очень нравится. Как-то неловко себя чувствую: вроде бы, автор каждой фразой пытается передать гнетущую безысходность, нависшую над европейцами, с трудом сохраняющими человеческий облик в глубине африканских джунглей. (Если бы вы знали, как трудно было в предыдущем предложении ни разу не употребить слово “жопа”. Примерно, как европейцу сохранить… ну, и так далее.) В общем, автор давит изо всех сил, а ощущения так и не передаются. Он пугает, а мне не страшно. Может, надо было раньше читать, не знаю.
5/10.
19. Генри Джеймс, “Поворот винта”
Еще один шедевр импрессионизма. Английская гувернантка остается в заброшенном поместье в обществе пожилой экономки и ангелических хозяйских детей, мальчика и девочки. Довольно быстро выясняется, что милые детки - не то, чем они кажутся. Проблема в том, что бедной гувернантке так и не удается осмысленно рассказать, что с детишками не так. То ли викторианское воспитание ей мешает, то ли надвигающееся безумие. И вот повесть кончается, а читатель так ничего и не понимает. Что-то ужасное определенно происходило, но что?..
6/10.
20. Невилл Шют, “На последнем берегу”
Шют - простой британский инженер, на досуге начавший писать книжки. В его умении напугать читателя чувствуется такая техническая смекалка, что и не снилась всяким там классикам мировой литературы.
Достаточно, например, превратить северное полушарие в радиоактивный пепел и объяснить жителям южного полушария, что через полгода у них будет то же самое. И все, полгода ужаса обеспечены и этим несчастным австралийцам, и нам заодно. Просто и эффективно.
Удивляет лишь, что книга эта написана 60 лет назад, но до сих пор находятся люди, для которых слова “радиоактивный пепел” имеют какие-то положительные коннотации. Хоть в Австралию их переселяй.
9/10.
21. Робертсон Дэвис, “Пятый персонаж”
Весь мир, как известно, театр. В любом уголке мира отыщется свой герой, рядом с героем - негодяй, а также их верные друзья или оруженосцы. Но жизнь, как и драма, не состоит из одних героев и негодяев, поэтому где-то позади будет незримо присутствовать Пятый Персонаж. Это он будет таскать рояль, бубнить “Кушать подано” и обеспечивать массовку. Но именно без него театр закроется, и всех стошнит от неестественности происходящего.
И если вам кажется, что подобные персонажи не заслуживают собственных историй, не сомневаюсь, что Дэвис вас в этом разубедит. В конце концов, человек с такими именем и фамилией не может не иметь в этом личного интереса.
9/10.
22. Себастьян Фолкс, “Пение птиц”
Почему-то англичане превозносят этот роман, хотя, на мой взгляд, ничего нового в нем нет. Любовная его часть уже давно написана Флобером. Военную тему предшественники Фолкса тоже здорово потоптали как в бытовом, так и в эмоциональном плане. Чувствуется, конечно, что автор досконально разобрался в теме, но это, скорее, достоинство ученого, а не литератора. А зачем в романе вставки о современной жизни, я просто не понял. Если ради одного сумасшедшего старика (тут я стараюсь не спойлить сюжет), то получилось как-то очень громоздко.
Короче, это просто еще один роман о первой мировой войне. Хоть и неплохой.
7/10.
23. Александр Терехов, “Каменный мост”
Суровый сплав документального расследования “дела волчат” и рефлексии главного героя (или самого автора, не знаю) со всеми страхами и радостями, положенными мужчине среднего возраста. И документальная линия, и отношение автора (или все же героя?) к миру, и сам язык повествования - все выстроено так, что читатель равнодушным не останется. Но не считайте эту характеристику однозначно положительной. Если на кого-то вдруг упадет Каменный мост (или даже 800 страниц его бумажного тезки), этот человек тоже не останется равнодушным. Если выживет, конечно.
5/10.
24. Чарльз Паллисер, “Непогребенный”
Современный детектив, стилизованный под викторианскую Англию. Холодный каменный городок, над которым нависает Собор - как будто тот самый, о котором писал Голдинг. На шпиль этого собора нанизана вся история городка: вторжение норманнов, война Кромвеля с роялистами и, конечно, современные повествованию местные дрязги.
Из этих самых дрязг у Паллисера получился очень симпатичный сюжет. Выдержанный викторианский стиль портит только одна нехарактерная для тогдашних повествований деталь. Озвучивать не буду (ибо спойлер), но знаю, что среди моих читателей есть крупные эксперты по таким деталям. Не сомневаюсь, что им все будет понятно с первой страницы.
7/10.
25. Агата Кристи, “В 4.50 из Паддингтона”
Еще более канонический детектив. Тут уж никаких лишних деталей, типичная Агата Кристи. Убийство в поезде - не “Восточный экспресс”, но тоже ничего. Читать тоже лучше в поезде, чтобы скоротать время.
7/10.
Читательский семестр у меня разделился на две, так сказать, неравные половины. Сначала был какой-то неприятный отрезок жизни, когда не хотелось не то, что читать, а даже перечитывать любимое. Организм не принимал информацию, глаза закрывались, я засыпал, а с трудом осиленные 15 страниц забывались на следующий же день, и приходилось едва ли не сначала их начинать. На большее, впрочем, и времени не было.
Потом это вдруг прошло, и получилось так, что из 25 книг почти все я прочитал месяца за полтора. С удовольствием (ну, почти все), но очень быстро: стопка книг проскочила, как стопка водки под хорошую закуску.
Поскольку читал я на бегу, мои оценки, и раньше не претендовавшие на объективность, в этот раз могут оказаться и вовсе неадекватными. Ну и ладно.
1. Антония Байетт, “Обладать”
Роман-калейдоскоп. Если бы я писал свои заметки непосредственно в процессе чтения, они выглядели бы примерно так: “Университетский роман Детективная история Книга для ценителей викторианской литературы Мелодрама "
На самом деле, конечно, уникальная книга. “Обладать” - это практически “Имя розы”, но с современным сюжетом и английским темпераментом вместо итальянского. Понимаю, что это звучит как “мятный соус вместо песто”, но имею в виду другое: Байетт пишет с такой нордической тщательностью, что никаким итальянцам подобного и не снилось.
И еще мне кажется, что “Обладать” - это такой тест на любовь к литературе. В частности, все отзывы типа “Обладать” - это обалдеть!” я слышал исключительно от фанатичных читателей.
9/10
2. Джаспер Ффорде, “Дело Джен или Эйра немилосердия”
“Обладать” (извините, не могу остановиться) можно описать и так: детективная история, в которой судьбы героев переплетаются с судьбами персонажей английской классики. В принципе, эту же формулировку можно применить и к книжке Ффорде. Тем не менее, до творчества Байетт ей (книжке) примерно столько же, сколько Рональду Макдональду до Джейми Оливера.
И ощущения от книжки совершенно фаст-фудные: прочитал на бегу, и следующую читать уже совсем не хочется.
4/10.
3. Джон Апдайк, “Кролик, беги”
Прекрасный роман о том, как тяжела борьба человеческой натуры с собственным животным началом. И о том, как легко в такой борьбе человек может быть побежден - не львом и не быком, а обычным кроликом.
8/10.
4. Джонатан Кэрролл, “Влюбленный призрак”
Чтение Ффорде ничему меня не научило, и я взялся еще за одного автора с буйной, но неряшливой фантазией. Под одну обложку Кэрролл загнал человека, который умер, но живет; призрака (того самого, который влюбленный); говорящую собаку; еще кучу существ, похожих на собак; кучу всяких других существ. И вся эта толпа призвана сообщить свежую мысль: очень тяжело быть хозяином своей судьбы. Вот это да, а мужики-то не знают!
Кстати, я так и не понял, почему призрак стал заглавным персонажем. Книга вообще не о нем.
2/10.
5. Стивен Кинг, “11/22/63”
Талантливый человек, как известно, талантлив во всем: даже если бы Кинг начал на старости лет писать чик-лит или сказки для самых младших научных сотрудников, мир опять получил бы бестселлер. В “11/22” нет ни вампиров, ни демонов, ни бешеных сенбернаров - только обычные люди и время, в котором они живут. В результате вместо поскучневших за последние лет 10 ужастиков из под пера Кинга вышел чуть ли не великий американский роман. Вряд ли его когда-нибудь пустят в школьную программу, но поверьте: “11/22” - такой же гимн эпохе буги-вуги, как, например, “Великий Гэтсби” - эпохе джаза.
10/10 (или 9/10, если вы не любите Америку и ее культуру).
6. Луи де Берньер, “Бескрылые птицы”
Знаете, как архитектурные сооружения переносят из одного места в другое? Их разбирают на части, везут на новое место, по дороге что-нибудь теряют или ломают, а все уцелевшее - собирают. Все поломанное и потерянное делают заново уже на новом месте, но разница, к счастью, не очень заметна.
Примерно так же поступил де Берньер: взял свою “Мандолину капитана Корелли”, разобрал ее на кусочки, перетащил из Греции в Турцию и там собрал заново, кое-что вынужденно поменяв. Получились “Бескрылые птицы”. Тоже неплохая книга, но разница, к сожалению, не очень заметна.
7/10.
7. Евгений Водолазкин, “Лавр”
Уникальное для современной литературы явление: российский автор написал хорошим языком умную книгу, и ее интересно читать. При этом у книги довольно глубокий религиозно-философский подтекст, а автор иногда еще ухитряется смешно шутить.
Сначала я еще хотел написать про то, что “Лавр” - это нелюбимый мной магический реализм. Но потом решил, что тут будет уместнее слово “житие”, а это уже совсем другой жанр.
8/10.
8. Макс Фрай, “Тубурская игра”
Нельзя просто так взять и написать семь одинаково крутых книг (если ты не Джоан Роулинг, конечно). “Зеленый” цикл о сэре Максе очень неоднороден, и лучшие его повести пришлись на середину. А завершающая серию “Тубурская игра” показалась мне скучноватой и какой-то искусственной - как сэр Нумминорих Кута, от имени которого она написана.
Кроме того, если вы знакомы с “зеленой” серией, имейте в виду, что бла-бла-бла перед повестью в этот раз особенно длинное и слащавое. А если незнакомы, начинайте знакомство с какой-нибудь другой книги.
5/10.
9. Чарльз Диккенс, “Тяжелые времена”
Долгое время все мои попытки приобщиться к творчеству Диккенса захлебывались в море слез, проливаемых бедными английскими детишками и их родителями. “Оливер Твист”, “Домби и сын”, “Дэвид Копперфильд” - каждый раз пафосометр зашкаливал.
В “Тяжелых временах” (на самом деле, чуть раньше) к Диккенсу после долгого отсутствия вернулась его великолепная ирония. Именно она и спасает: в самые драматические моменты повествования внезапно возникает ощущение, что где-то совсем рядом сидит сам автор и (извините) угорает над надувшими щеки персонажами.
Кто-то мне говорил, что лучший Диккенс - это “Холодный дом” и все, что было написано после него. “Тяжелые времена” эту концепцию подтверждают.
8/10.
10. Малькольм Брэдбери, “Историческая личность”
А вот как раз обратный случай: Брэдбери очень ироничен, но поток его сарказма быстро начинает раздражать. Не сомневаюсь, что Брэдбери именно этого и добивается: его персонажи, научные светила в области болтологии, никаких других эмоций не заслуживают. Но все равно как-то отчетливо ощущается, что ирония бессильна, и ненавистный пластиковый псевдоинтеллектуальный мир автору не по зубам.
6/10.
11. Альбер Камю, “Посторонний”
Классическая повесть, давно уже прочитанная всеми, даже музыкантами группы “Ария”. Не вижу смысла что-то о ней рассказывать. Отмечу только, что лично меня в жизни мало что так раздражает, как попытки считать любое событие случайностью, никак от нас не зависящей. Поэтому “Посторонний” для меня - оправдание дьявола, хоть и совершенно гениальное.
10/10.
12. Всеволод Овчинников, “Ветка сакуры”
Я уже и не помню, зачем эксгумировал эту книжку. Вряд ли сейчас кому-то интересно знать точку зрения советского журналиста на Японию полувековой давности.
Вот и мне оказалось неинтересно. В конце концов, можно “Life news” посмотреть, там хотя бы на современную заграницу наезжают, а не на позавчерашнюю.
3/10.
13. Лоуренс Даррелл, “Жюстина”
Лет за 25 до “Жюстины” я много раз читал и перечитывал Джеральда Даррелла, младшего брата Лоуренса. Ему и слово:
"- Что за ерунда! - отвечал не задумываясь Ларри. - Важно, чтобы у него уже теперь складывалось верное представление о сексе.
- Ты просто помешан на сексе, - строгим голосом заметила Марго. - О чем бы ни спросили, ты всегда лезешь со своим сексом."
Собственно, я не знаю, что тут еще добавить.
Кстати, правду ли говорят, что следующие части “Александрийского квартета” гораздо лучше?
4/10.
14. Джейн Остин & Сет Грэм-Смит, “Гордость и предубеждение и зомби”
Грэм-Смит блистательно попаразитировал на классике британской литературы, породив в результате целый жанр mash-up literature. Жаль только, что из-за внушительных размеров оригинала пародия выглядит несколько затянувшейся и наскучивает примерно к середине.
Впрочем, у переводчика (спасибо ему!) получился столь замечательный перевод “Гордости и предубеждения”, что я в какой-то момент про зомби просто забыл.
7/10.
15. Кингсли Эмис, “Счастливчик Джим”
Любовь к университетской прозе ведет меня по наклонной: вслед за Донной Тартт (божественно) и Лоджем (мило) последовали Брэдбери (ну, мнэ…) и Эмис (не верю). “Счастливчик Джим” начинается как история классического доцента-неудачника. Таким же образом она и продолжается, но в какой-то момент лузер без видимых причин превращается в счастливчика. Предполагается, что все дело в волшебных пузырьках человеческих качествах Джима, но они как раз совершенно не меняются. Просто автор вдруг что-то решил, щелкнул пальцами - и все заверте...
Зато дурацких ситуаций там столько, что Вудхауз бы позавидовал.
В общем, из всей этой университетской братии я однозначно за Лоджа (про Донну Тартт разговор отдельный).
5/10.
16. Кнут Гамсун, “Голод”
Достойный ответ всем, кто считает интеллигентов бессмысленными трутнями, зря жующими свой хлеб. Ну да, трутни. Но лучше нас все-таки кормить, иначе такое начнется!
Если серьезно, мне кажется, сейчас уже нелегко оценить и художественную, и социальную ценность Гамсуна (у него и у сытого все очень странно было в голове). Но без него, уверен, не было бы множества других книг, куда более прекрасных.
6/10.
17. Донна Тартт, “Щегол”
Еще одна невероятная история американского мальчика от Донны Тартт. Как она умеет: детективный сюжет, где каждое событие - как наяву, а каждый персонаж - как живой. Все это щедро смешано с веществами разной степени физиологичности, уютным запахом антиквариата и фирменной тарттовской тревожностью, от которой сводит зубы.
К сожалению, у “Щегла” все же есть один значительный недостаток: он - не “Тайная история”. Понимаю, что чудеса по заказу не совершаются, но все равно ужасно жаль.
9/10.
18. Джозеф Конрад, “Сердце тьмы”
Литературный импрессионизм мне не очень нравится. Как-то неловко себя чувствую: вроде бы, автор каждой фразой пытается передать гнетущую безысходность, нависшую над европейцами, с трудом сохраняющими человеческий облик в глубине африканских джунглей. (Если бы вы знали, как трудно было в предыдущем предложении ни разу не употребить слово “жопа”. Примерно, как европейцу сохранить… ну, и так далее.) В общем, автор давит изо всех сил, а ощущения так и не передаются. Он пугает, а мне не страшно. Может, надо было раньше читать, не знаю.
5/10.
19. Генри Джеймс, “Поворот винта”
Еще один шедевр импрессионизма. Английская гувернантка остается в заброшенном поместье в обществе пожилой экономки и ангелических хозяйских детей, мальчика и девочки. Довольно быстро выясняется, что милые детки - не то, чем они кажутся. Проблема в том, что бедной гувернантке так и не удается осмысленно рассказать, что с детишками не так. То ли викторианское воспитание ей мешает, то ли надвигающееся безумие. И вот повесть кончается, а читатель так ничего и не понимает. Что-то ужасное определенно происходило, но что?..
6/10.
20. Невилл Шют, “На последнем берегу”
Шют - простой британский инженер, на досуге начавший писать книжки. В его умении напугать читателя чувствуется такая техническая смекалка, что и не снилась всяким там классикам мировой литературы.
Достаточно, например, превратить северное полушарие в радиоактивный пепел и объяснить жителям южного полушария, что через полгода у них будет то же самое. И все, полгода ужаса обеспечены и этим несчастным австралийцам, и нам заодно. Просто и эффективно.
Удивляет лишь, что книга эта написана 60 лет назад, но до сих пор находятся люди, для которых слова “радиоактивный пепел” имеют какие-то положительные коннотации. Хоть в Австралию их переселяй.
9/10.
21. Робертсон Дэвис, “Пятый персонаж”
Весь мир, как известно, театр. В любом уголке мира отыщется свой герой, рядом с героем - негодяй, а также их верные друзья или оруженосцы. Но жизнь, как и драма, не состоит из одних героев и негодяев, поэтому где-то позади будет незримо присутствовать Пятый Персонаж. Это он будет таскать рояль, бубнить “Кушать подано” и обеспечивать массовку. Но именно без него театр закроется, и всех стошнит от неестественности происходящего.
И если вам кажется, что подобные персонажи не заслуживают собственных историй, не сомневаюсь, что Дэвис вас в этом разубедит. В конце концов, человек с такими именем и фамилией не может не иметь в этом личного интереса.
9/10.
22. Себастьян Фолкс, “Пение птиц”
Почему-то англичане превозносят этот роман, хотя, на мой взгляд, ничего нового в нем нет. Любовная его часть уже давно написана Флобером. Военную тему предшественники Фолкса тоже здорово потоптали как в бытовом, так и в эмоциональном плане. Чувствуется, конечно, что автор досконально разобрался в теме, но это, скорее, достоинство ученого, а не литератора. А зачем в романе вставки о современной жизни, я просто не понял. Если ради одного сумасшедшего старика (тут я стараюсь не спойлить сюжет), то получилось как-то очень громоздко.
Короче, это просто еще один роман о первой мировой войне. Хоть и неплохой.
7/10.
23. Александр Терехов, “Каменный мост”
Суровый сплав документального расследования “дела волчат” и рефлексии главного героя (или самого автора, не знаю) со всеми страхами и радостями, положенными мужчине среднего возраста. И документальная линия, и отношение автора (или все же героя?) к миру, и сам язык повествования - все выстроено так, что читатель равнодушным не останется. Но не считайте эту характеристику однозначно положительной. Если на кого-то вдруг упадет Каменный мост (или даже 800 страниц его бумажного тезки), этот человек тоже не останется равнодушным. Если выживет, конечно.
5/10.
24. Чарльз Паллисер, “Непогребенный”
Современный детектив, стилизованный под викторианскую Англию. Холодный каменный городок, над которым нависает Собор - как будто тот самый, о котором писал Голдинг. На шпиль этого собора нанизана вся история городка: вторжение норманнов, война Кромвеля с роялистами и, конечно, современные повествованию местные дрязги.
Из этих самых дрязг у Паллисера получился очень симпатичный сюжет. Выдержанный викторианский стиль портит только одна нехарактерная для тогдашних повествований деталь. Озвучивать не буду (ибо спойлер), но знаю, что среди моих читателей есть крупные эксперты по таким деталям. Не сомневаюсь, что им все будет понятно с первой страницы.
7/10.
25. Агата Кристи, “В 4.50 из Паддингтона”
Еще более канонический детектив. Тут уж никаких лишних деталей, типичная Агата Кристи. Убийство в поезде - не “Восточный экспресс”, но тоже ничего. Читать тоже лучше в поезде, чтобы скоротать время.
7/10.