О мире, соперничестве и бабуинах
Если хотите понять, что такое страсть к соперничеству, взгляните на обычную крысу. Самцы дикой крысы дерутся друг с другом постоянно. Если взрослый самец хотя бы попытается зайти на территорию, уже завоеванную другим, разыграется битва не на жизнь, а на смерть. Побежденная крыса вскоре умирает - вовсе не от ран, обычно поверхностных, а исключительно от унижения. Другими словами, более конкурентного существа, чем крыса, не найти.
Кроме тех случаев, когда состязаться не нужно. Поместите группу крысиных самцов в клетку, где нет самок, дайте им побольше еды, и они превосходно уживутся.
Да, так и есть. Страсть к соперничеству, заложенная в каждое животное на земле, страсть, стоящая за каждым спортивным соревнованием, предприятием, кампанией, войной - всегда направлена на пищу и на секс. Мы просто пытаемся остаться в живых достаточно долго, чтобы передать наши гены потомкам, и если ради этого надо до смерти драться за сочный кусочек или сочную самочку/самца - да будет так.
...Однако совсем не всегда приходится бороться за секс и пищу в «игре без победителей». Наши гены были достаточно умны, чтобы сообразить: для выживания сотрудничество может быть не менее эффективно, чем эгоизм. Особенно силен альтруистический импульс в человеке - самом общительном из всех животных. «Даже в условиях жесточайшей конкуренции, разумный организм должен быть стратегом, оценивая, не легче ли будет добиться своей цели с помощью бегства, примирения или живя и давая жить другим, - пишет Стивен Пинкер, преподаватель психологии из Гарвардского университета, в своей книге «Как работает мозг» (How the Mind Works). - Иногда лучшей стратегией генов становится создание организмов, сотрудничающих с другими».
В таком случае, зачем нужна война? В долгосрочной перспективе таким способом можно удачно захватить территорию, партнеров и пищу, но в краткосрочной она для выживания разрушительна. Кроме человека, из всех животных воинственное поведение демонстрируют только шимпанзе и бабуины, чьи стаи регулярно атакуют друг друга. Однако, как выяснил биолог из Стэнфордского университета, Роберт Сапольски, под действием мирных влияний, и обезьяны могут изменить своим «обезьяним привычкам». В январском номере Foreign Affairs он написал о двух группах бабуинов, которые изучал в Кении в 1980-х годах. Одна группа жила счастливо, ежедневно питаясь отбросами из туристической гостиницы по соседству, однако ее почти каждое утро атаковали наиболее воинственные самцы из стаи бабуинов, обитавших в лесу неподалеку.
Оказалось, что мусор был заражен бактерией туберкулеза. Вскоре болезнь убила как обезьян, питавшихся на свалке, так и самцов лесных бабуинов, которые отбирали у тех отбросы. В результате в лесной стае остались лишь менее агрессивные, дружелюбные самцы, а соотношение полов вдвое сместилось в пользу самок. Как пишет Сапольски: «Социальные последствия оказались огромными».
Проявления агрессии в лесной стае значительно сократились. Обезьяны стали чаще ухаживать друг за другом и проводить время вместе, а самки реже занимали оборонительную позицию, поскольку теперь их стало больше. Но самое удивительное: посторонние агрессивные самцы, которые присоединялись к стае, быстро адаптировались к этой пасторальной обстановке, также становясь менее воинственными и более коммуникабельными. Двадцать с небольшим лет спустя стая по-прежнему сохраняет этот уникальный социальный порядок, хотя все первоначальные миролюбивые самцы уже умерли. «Самое правдоподобное объяснение этому в том, что особая культура этой стаи не передается активно от старших к младшим бабуинам, а возникает сама по себе, чему способствуют действия постоянных ее членов», - пишет Сапольски.
Другими словами, самцы и самки из этой стаи хорошо относятся к новичкам, даже если те ведут себя агрессивно. В результате, новые самцы расслабляются и перенимают поведение, принятое в группе. Быть может, культура способна одержать верх над нашим генетическим стремлением к соперничеству - или хотя бы заставит нас перестать воровать еду друг у друга.
(Кэтрин Арнст, BusinessWeek)
Кроме тех случаев, когда состязаться не нужно. Поместите группу крысиных самцов в клетку, где нет самок, дайте им побольше еды, и они превосходно уживутся.
Да, так и есть. Страсть к соперничеству, заложенная в каждое животное на земле, страсть, стоящая за каждым спортивным соревнованием, предприятием, кампанией, войной - всегда направлена на пищу и на секс. Мы просто пытаемся остаться в живых достаточно долго, чтобы передать наши гены потомкам, и если ради этого надо до смерти драться за сочный кусочек или сочную самочку/самца - да будет так.
...Однако совсем не всегда приходится бороться за секс и пищу в «игре без победителей». Наши гены были достаточно умны, чтобы сообразить: для выживания сотрудничество может быть не менее эффективно, чем эгоизм. Особенно силен альтруистический импульс в человеке - самом общительном из всех животных. «Даже в условиях жесточайшей конкуренции, разумный организм должен быть стратегом, оценивая, не легче ли будет добиться своей цели с помощью бегства, примирения или живя и давая жить другим, - пишет Стивен Пинкер, преподаватель психологии из Гарвардского университета, в своей книге «Как работает мозг» (How the Mind Works). - Иногда лучшей стратегией генов становится создание организмов, сотрудничающих с другими».
В таком случае, зачем нужна война? В долгосрочной перспективе таким способом можно удачно захватить территорию, партнеров и пищу, но в краткосрочной она для выживания разрушительна. Кроме человека, из всех животных воинственное поведение демонстрируют только шимпанзе и бабуины, чьи стаи регулярно атакуют друг друга. Однако, как выяснил биолог из Стэнфордского университета, Роберт Сапольски, под действием мирных влияний, и обезьяны могут изменить своим «обезьяним привычкам». В январском номере Foreign Affairs он написал о двух группах бабуинов, которые изучал в Кении в 1980-х годах. Одна группа жила счастливо, ежедневно питаясь отбросами из туристической гостиницы по соседству, однако ее почти каждое утро атаковали наиболее воинственные самцы из стаи бабуинов, обитавших в лесу неподалеку.
Оказалось, что мусор был заражен бактерией туберкулеза. Вскоре болезнь убила как обезьян, питавшихся на свалке, так и самцов лесных бабуинов, которые отбирали у тех отбросы. В результате в лесной стае остались лишь менее агрессивные, дружелюбные самцы, а соотношение полов вдвое сместилось в пользу самок. Как пишет Сапольски: «Социальные последствия оказались огромными».
Проявления агрессии в лесной стае значительно сократились. Обезьяны стали чаще ухаживать друг за другом и проводить время вместе, а самки реже занимали оборонительную позицию, поскольку теперь их стало больше. Но самое удивительное: посторонние агрессивные самцы, которые присоединялись к стае, быстро адаптировались к этой пасторальной обстановке, также становясь менее воинственными и более коммуникабельными. Двадцать с небольшим лет спустя стая по-прежнему сохраняет этот уникальный социальный порядок, хотя все первоначальные миролюбивые самцы уже умерли. «Самое правдоподобное объяснение этому в том, что особая культура этой стаи не передается активно от старших к младшим бабуинам, а возникает сама по себе, чему способствуют действия постоянных ее членов», - пишет Сапольски.
Другими словами, самцы и самки из этой стаи хорошо относятся к новичкам, даже если те ведут себя агрессивно. В результате, новые самцы расслабляются и перенимают поведение, принятое в группе. Быть может, культура способна одержать верх над нашим генетическим стремлением к соперничеству - или хотя бы заставит нас перестать воровать еду друг у друга.
(Кэтрин Арнст, BusinessWeek)